Ад уже здесь

— Я… — Васнецов опешил. — Нет, вроде… Не собирался, во всяком случае…

— А я вот… Да ты и сам все видел тогда… Горько погибнуть от рук родной кровинки. — Он вздохнул. — Я искал ее, искал тут. А ее нет нигде. Не могу найти. Представляешь… Я вот даже жену свою нашел… Только вот… Она меня не узнает совсем. Смотрит мимо. В пустоту. И совсем не признает. Больно-то как. Вот живешь с болью и терпишь. Думаешь, ничего, боль преодолею. А ежели что, то у каждого из нас есть козырь в рукаве, который бьет любую боль и страдания.

— Что за козырь?

— Смерть, Коля. Для живого смерть — это еще и средство против боли. Но это пока ты жив. А после смерти боль — это страшно… Ведь после смерти небытия нет. Есть только вечность, и никуда ты от этого не денешься. Вот что такое настоящая боль. Больно, что дочку найти не могу. Больно, что жена меня не признает. Эх, ладно. Что я о себе все. Как вы там без меня? Докуда добрались?

— На Урале вроде как…

— И только? Хотя… У меня тут чувство времени… Нет, точнее, тут никакого времени. Я же говорю, вечность. А как Юрка там?

— Юра? — Николай тяжело вздохнул. — Юра погиб.

— Погиб?! — воскликнул Андрей. — Как же… А почему я его тут не встречал? Как он погиб?

— Ранен был, тяжело. Гангрена началась. Он застрелился.

— Ах вот оно что… Так он, наверное, сразу в ад попал… Самоубийца…

— Что?! Как так? Он же уже, по сути, мертв был! Только от мучений себя избавил! — разозлился Васнецов.

— Не шуми, Колька. Человек предполагает, а Господь располагает.

— Чушь! Чушь это все, понял?! И если он попал в ад, то где ты сейчас находишься?! Это что, рай?!

— А рая нет, братец, — усмехнулся космонавт.

— То есть?

— Рай мы сожгли. Это, что ты сейчас видишь, это день икс. Тот самый чертов день. Это стало нашим чистилищем. А рай мы сожгли. Во всяком случае, закидали дорожку трупами, и ходу туда человекам больше нет.

— Это все неправда. Я ведь сплю, — поморщился Николай.

— И сколько людей так думали, когда все началось? Да ладно, ты, главное, не бери в голову. Ты, главное, закончи то, что мы начали. Дойди до этой установки.

— Ага, дать жизни шанс…

— Да. Жизни… Шанс… А я вот тут не знаю, куда мне теперь идти. И что делать…

Земля под ногами завибрировала. Послышался приближающийся гул.

— Это еще что такое? Эй… Андрей!

Макаров уже уходил по руинам куда-то в дым.

— Счастливо тебе, Коля! — кричал он сквозь гул. — Мы еще увидимся! Только пусть для тебя это будет не скоро! Живи, пока жив!

Улицы разрушенного города разверзлись, как клубы дыма и пара, и сквозь туман на Васнецова мчался огромный поезд. Подобный тому, что катил на мосту в Котельниче, или из детских кошмаров, о которых перед смертью поведал Алексеев.

Николай бросился прочь, но ужас был в том, что, куда бы он ни бежал, невидимые и затерянные в дымке железнодорожные пути все равно оказывались под его ногами и поезд неумолимо мчался на него.

— Нет! Нет!!! Не-е-ет!!!

Огромная масса настигла его и слилась с ним, давя немыслимой тяжестью и свербя разум грохотом и лязгом колес.

— Черт! — Васнецов уселся на койке, растирая лицо холодными ладонями. — Черт тебя подери! — Он огляделся. Кромешная тьма комнаты… Хотя… Нет, это огромное помещение. Какие-то столы массивные… Шкафы… Колбы… Большие колбы… Вдалеке здоровенная гермодверь…

— Где я? — пробормотал он. — Что это?

— Ко-о-ля… — эхом пронесся под потолком знакомый голос.

— Кто здесь?

— Коля! Смотри, чтоб эта дверь была закрыта! Всегда! Не открывай ее!

— Что? Отец!!! Папа!!! Это ты?!

— Не открывай эту дверь!!!

— Что за дверь?!

— Коля! Коля! Да проснись же уже наконец, черт тебя дери! — Людоед еще раз тряхнул спящего Васнецова.

— А?

— Бэ! Просыпайся! Пора уходить!

— Фу… — выдохнул Васнецов и уселся на край кровати, глядя на керосиновую лампу.

— Что, опять приснилось что-то? — усмехнулся Вячеслав.

— Н-да… — Николай кивнул.

— Бабы? — Сквернослов подмигнул.

— Да иди ты к черту.

— Да лучше бы бабы, — покачал головой Варяг. — Судя по твоему выражению лица, лучше вообще ничего бы не снилось…

— Это точно, — вздохнул Васнецов.

— Так, камрады, последняя возможность, — произнес Крест, оглядев всех.

— Слушай, Илья, ну ведь уже все решили. Забыл, что Ветер сказал?

— А ты забыл, кто я есть? Вот этого Ветер совсем не учел. Он же не знает, с кем имеет дело. Я тут могу за сутки все уладить.

— Вот завелся-то! — нахмурился Яхонтов. — Ну мы ведь все решили!

— Ну, спалим этот ХАРП. А порядок навести? Так если по пути и сподручно…

— Какой, к хаосу, порядок?! А?! Может, хватит распылять свои силы и время? Далась тебе местная революция! Или жажда крови опять? — поморщился Варяг.

— Я крови насмотрелся, брат. И нахлебался — будь здоров. А справедливость?

— Наша цель — вот справедливость. Остальное — мышиная возня. Тем более мы и так сделали им большое одолжение, воевав за них. Чего, по сути, делать были не обязаны.

— Да ты погоди, яхонтовый мой. Не торопись. Я выяснил, что тутошний администратор в моем черном списке. Ну помнишь про артель ассасинов? Это что же получается, кто был в князьях до заварухи, тот у руля и остался? Как это, справедливо? Да была бы не Россия, так черт с ними. Их проблемы. Но это все наша страна…

— Илья, Кабан сам справится. Не лезь. Я согласен с Варягом, — вставил реплику Сквернослов.

— Слушай, Ахиллес, — пробормотал Николай. — Мой отец тоже ведь в артели вашей состоял… Состоит, точнее. И когда он был тут, он отчего-то не убил администратора. Значит, и нам не стоит. Пусть сами разбираются в своей кухне.

— Три голоса против одного, — усмехнулся Варяг. — Так что, брат, собирай вещички.

— Ну вы и амебы, — хмыкнул Крест. — Ну да черт с вами. Вещички уже собраны. Прем через горы?

— А молохиты эти? — возразил Вячеслав.

— Чего, испугался баек местных? — покачал головой Илья. — Надо через горы напрямик. Во-первых, так короче…

— Конечно, через горы, — кивнул Васнецов. — Отец туда ушел.

— Коля, твой отец был моим другом, но мы сейчас не его ищем. Ты это понимаешь? — вздохнул Яхонтов.

— Не был. Есть.

В комнату вошел Ветер.

— Ну что, готовы?

— Да, Артем, выходим уже, — кивнул Людоед.

Они двинулись по расчищенным от трупов, но не освобожденным пока от завалов и обломков улочкам Вавилона к выходу. Уставшие от последних событий охранники на входе были предупреждены Ветром об уходе группы его товарищей и сидели в своей каморке.

— Ну что, Артем, спасибо тебе за все, — вздохнул Варяг, протягивая ему руку.

— Это мне-то? Ребята, вам спасибо. Очень вы Вавилону помогли.

— Ветер, — пробормотал немного сконфуженно Николай. — Ты это… Прости за мои слова. Насчет сынишки твоего.

— Да ладно, Коля. Бог простит. А я и подавно. — Он улыбнулся.

— Ты что, веришь в Бога после всего?

— После чего именно? — удивился Ветер.

— После всего, что произошло и происходит. После того, как он отнял у тебя супругу, и после болезни твоего сына.

— А в этом виноват Бог или люди? А? — Артем невесело усмехнулся.

— Но страдает невинное дитя. Он в чем виноват?

— Страдания, именно невинных, помогают людям задуматься о себе. И быть человечнее. В хорошем, конечно, смысле этого слова. Понимаешь?

— Нет, — категорично мотнул головой Васнецов.

— Ну-у… — Ветер развел руками.

— Да ладно вам, — хмыкнул Людоед. — Не знаю, как насчет Бога, но дьявол точно существует.

— Да? С чего ты взял? — Сквернослов уставился на Илью, уже, очевидно, зная ответ.

— Да я и есть Сатана! — засмеялся Людоед.

— Креста на тебе нет, — покачал головой Яхонтов.

— Хорошая шутка. Ценю. — Крест подмигнул ему и, хлопнув по плечу Артема, добавил: — Спасибо, брат, за участие. Удачи тебе и сынишке.

Они направились к двери. Замыкал процессию Васнецов.

— Коля! — окликнул его женский голос.