Ведьмино отродье

м, никто тогда не то чтобы выходить - выглядывать наружу, и то не решался. Еще бы! Ведь какое это страшное знамение - общинный дуб горит! Бог, значит, очень сильно разъярен на них, значит, поселок обречен на гибель, Л-луна, защитница, владычица, Л-луна!..

Нет, тогда ждали молча, не выли. Все думали: что будет, то будет! Ну а Сохатый грохотал, метался взад-вперед по тучам, бодал небо рогами - и от этих его мощных ударов во все стороны разлетались огнедышащие молнии. Дуб продолжал гореть. Дождь моросил. Огонь шипел, шипел...

А потом понемногу погас. Вскоре и тучи разошлись, затих и перестук копыт Небесного Сохатого. В Лесу стало светлей и совсем тихо, только с веток мерно капали последние капли дождя. Но все по-прежнему сидели по логовам, никто не смел из них выходить, все ждали знака.

Но вот наконец Вожак первым вышел на поляну. Сперва он прошелся по ней взад-вперед, осмотрелся, после осторожно сел, глянул вверх, на обгоревший дуб, мрачно зевнул, а после, опустивши голову, оскалился - и рыкнул!

Только тогда и стали выходить. Сошлись вокруг него, расселись. Вожак молчал. Все молчали. Так и стемнело, наступила ночь. Взошла Луна...

И вот тогда-то они и запели - сперва запел Вожак, за ним старейшины, потом их пение подхватили бойцы, а там уже к ним присоединились и все остальные. Ночная темнота становилась все гуще и гуще, а голоса поющих все крепче и громче, страх постепенно вылетел из них и заблудился, умер в ночной темноте, а вместо него к ним всем пришла уверенность в собственных силах и надежда на то, что все не так уж и плохо, как это показалось им днем. А что! Ну, был огонь, ну, дуб горел, но ведь же дотла не сгорел! А умер день и ночь пришла - и вот уже она, Луна, защитница, явила им свой лик, и вот она смотрит на них и согревает их, и, значит, у них еще есть надежда на спасение, и, значит, нечего робеть, а нужно срочно доказывать Небесному Сохатому, что никакие они не узколобые, а самые настоящие рыки. И вот тогда-то, убедившись в этом, он и уймет свой гнев и снова явит им свою милость. И вот тогда...

И был тогда пропет Великий Клич, а после, как и положено, был исполнен и Великий Танец - на всю оставшуюся ночь. А когда ночь прошла и закончился Танец, они пустили искарей, и те кинулись в Лес, долго искали и нашли...

Р-ра! Х-ха! Рыжий, прервав воспоминания, еще раз посмотрел на обгоревший дуб, на белое пятно среди его черных обугленных ветвей - и глухо засопел. Еще бы! Снова вспомнилось: вчера был ясный, тихий и в то же время очень тревожный день. Вожак, старейшины и все бойцы, значит, и Рыжий с ними тоже, сидели у околицы и ждали искарей. Ждали довольно долго. Но вот, наконец, те явились и обсказали все, что им удалось выведать, то есть и то, где они обнаружили Младшего Брата, и то, каков он из себя, и даже как к нему надежнее всего подойти, и как...

- Р-ра! - перебил их Вожак. - Сам знаю! Без вас!

И встал. И вышел на тропу. Все двинулись за ним. Сперва тропа шла под гору, потом обогнула овраг. Там, за оврагом,