Война послезавтра

Белые окружности обвели на изображении в очках мужичка и старушку.

«Готовность раз!» — отстучал Афанасий не видимую никому команду.

Пуговки на воротнике выпустили ещё два нанита.

Один микроаппарат спикировал на мужичка, второй на старушку.

Однако укол нейтрализатора на мужичка не подействовал! Он лишь хлопнул себя по шее, посчитав ощущение следствием укуса комара.

Старушка замерла с остановившимся взглядом.

Автобус начал притормаживать, приближаясь к остановке на повороте к посёлку Сергиевский.

«Лапа — нестандарт! Клиента сзади на ствол!»

— Есть! — отозвался лейтенант.

Автобус остановился.

— Прыгнули! — выговорил Афанасий в микрофон рации на губе.

Лапа — незаметный застенчивый паренёк с пухлым лицом студента-первокурсника — встал вместе с готовившимися выйти пассажирами, достал пистолет с глушителем, направил ствол на мужичка с котомкой и выстрелил. Стрелять по врагу в местах массового скопления людей при выполнении приказа он не боялся, подчиняясь заповеди бойца группы «Альфа»: боишься применять оружие в толпе? Вставай на лыжи.

Мужичок проявил нервную расторопность, успел вскочить, но ловить пули руками он не умел. Во лбу его расцвела кровавая розочка, и он упал обратно на сиденье, царапая руками отворот курточки, под которой, очевидно, был спрятан пистолет или рация.

Пассажиры шарахнулись назад.

К старушке метнулась девушка в строгой, почти монастырской одежде, сдавила её руки, засунутые под платок.

— Командир!

— Все на выход! — рявкнул Афанасий, пробиваясь сквозь шеренгу пассажиров к девушке и старушке. — Шелест, что у вас?!

— Порядок, командир, — отозвался лейтенант, — клиенты в «Тойоте» обезврежены.

— Помогите пассажирам выйти!

Уже потом Афанасий узнал, как развивалась ситуация вне автобуса.

Следовавший за автобусом мини-вэн группы сманеврировал так, чтобы поравняться с «Тойотой», водитель приопустил стекло боковой дверцы, и Дохлый задействовал свою устрашающую «пушку» калибра двенадцать миллиметров.

Реактивная пуля пробила боковое стекло «Тойоты», разнесла на куски голову водителя и поразила сидящего рядом бородача, державшего в руках «лопатник» айпада. Второго выстрела не понадобилось.

Афанасий поднял край платка старушки, увидел её руку, прижатую к животу, на которой лежала ладонь Тоши.

— Пускач?

— Пассэдж, — отозвалась Антонина, кусая губы.

Пассэджем называли самый простой коммандер, снабжённый кнопкой, который срабатывал либо при нажатии кнопки, либо при её отпускании. И судя по белым, без кровинки, пальцам старушки, у неё был пассэдж второго варианта.

— Уходим!

— Если я её отпущу…

— У неё рука сведена судорогой, у нас есть несколько минут.

— Примотайте руку скотчем, у меня в кармашке.

Афанасий нащупал в кармане куртки Антонины катушку скотча, плотно примотал руку старушки к животу.

— Можешь отпускать.

— Там у неё пояс…

— Мы не ошиблись, выметайся.

Снаружи закричали. Послышался визг шин по асфальту.

— Командир, кажется, ещё один пастух! — включилась рация. — На чёрном «бумере».

— Догнать!

— Есть!

Афанасий сдёрнул с головы террористки платок — вместе с париком, и стало видно, что она далеко не старуха, а «пергаментная» маска, превращавшая её в старуху, тщательно приклеена к лицу.

— Сука! — выговорила Тоша, дрожа от возбуждения.

Афанасий подтолкнул её к выходу.

Выбрались из уже опустевшего автобуса.

— Все в укрытие! Быстро! Мотя — пояс шахида!

Из мини-вэна выскочил штатный взрывник группы капитан Матвей Дгебуадзе, метнулся в автобус.

Пассажиры отбежали подальше, хотя и без особой паники. Не было слышно ни воплей, ни причитаний, ни призывов о помощи, любопытство у рядовых граждан России всегда побеждало страх.

Афанасий дал в эфир «три восьмёрки» — сигнал для сбора тревожных служб, подошёл к «Тойоте», у которой уже возились Дохлый и Шелест.

— Вовремя мы их остановили, — сказал Шелест, разгибаясь и передавая командиру группы новенький айпад. — Здесь всего один номер — для выдачи команды на подрыв. Эти с-сволочи подстраховывали пастуха в автобусе.

— Кто они?

— Ивано-франковская тергруппа. Этот, с бородой, Сергей Сабенко, на нём десяток терактов, водила — Сергей Копаликов, кличка Губа, русский, новоявленный бандеровец, всего полгода назад пристал к западенцам.

— Понятно, обыщите тачку.

Афанасий вернулся к автобусу.

— Мотя, что там?

— Простенькая механика, — ответил взрывник, за свою жизнь обезвредивший не меньше полусотни взрывных устройств. — Контакт на отключении сигнала, но мне без спецухи не снять.

— Сможем вытащить её из автобуса?

— Пятьдесят на пятьдесят.

— Понял, выходи, дождёмся штатников.

Мотя выполз наружу задом наперёд, вытер пот на лбу тыльной стороной ладони.

— Я бы не опечалился, если бы она взорвалась, дура!

Афанасий похлопал взрывника по плечу.

— Дура она, конечно, дурой, но её закодировали, жалко таких.

— А наших, что такие дуры взрывают, не жалко?

Афанасий не ответил.

— Сизый, вы где?

— Обыскиваем «бумер».

— Потери?

— Нет, взяли живыми… почти, обделались лёгким испугом. Оба славяне, хохол и белорус, братья во терроре, так сказать. — Сержант зло хохотнул. — Вооружены были под завязку. Чего тут только нет, даже новенький польский гранатомёт. Интересно, как они провозят такие прибамбасы через границу?

— Везите обоих сюда.

— Слушаюсь.

Послышался нарастающий рокот, над лесом с севера показался зелёный пятнистый Ка-326. Это летела из Саратова команда дознавателей областного отделения ФСБ, «стоявшего на ушах» уже двое суток.

— Командир, она скоро очнётся, — кивнула на автобус Тоша.

Афанасий с усилием вернулся к действительности.

— Последи за ней. В случае чего…

— Пристрелю к чёртовой матери!

— Не бери грех на душу, она невольница. Её и так не пожалеют.

Антонина подошла к двери автобуса с решительным видом, держа в руках пистолет.

Вертолёт сел на обочине дороги, подняв тучу пыли.

На базу в подмосковные Мытищи вернулись вечером, довольные оценкой, которую дал группе начальник саратовской «конторы». Хорошего настроения добавила и короткая речь заместителя начальника Управления спецопераций полковника Зайцева, прибывшего из Москвы на базу к моменту возвращения группы.

— Я горжусь, что служу с вами вместе, — сказал он, пожимая всем бойцам руки по очереди. — Ждите поощрения. Пожелания, просьбы будут?

— Никак нет, товарищ полковник, — ответил Пахомов без особой бравады. Пришла усталость, хотелось хорошенько выспаться и отдохнуть.

— Все свободны.

Бойцы, переговариваясь, потянулись к выходу из классной комнаты для политзанятий.

— А вас я попрошу остаться, майор, — добавил Зайцев бесстрастно.

Афанасий вернулся, выжидательно глядя на полковника.

— Поедем в управление, — сказал Зайцев. — В семь ровно нас там ждут.

— Кто, если не секрет?

— Высокие люди из другой конторы, увидишь. Это сюрприз.

Афанасий понял, что объяснений не услышит. Зайцев не зря слыл человеком, который решений своих не менял никогда.

В Москву прибыли на «Мерседесе» полковника, ровно в семь вечера вошли в кабинет начальника управления генерала Карпенко.

В кабинете, кроме самого Карпенко, высокого, костлявого, с худым вытянутым лицом, присутствовали ещё двое: массивный широкоплечий мужчина, на грубоватом лице которого буквально светились умные, светло-серые, проницательные глаза, на вид ему было около пятидесяти лет, и сухощавый гражданин лет тридцати пяти с жёстким, сухим, волевым лицом. Волосы у него были густые, стриженные под бокс, седоватые.

— Товарищ генерал… — начал Зайцев.

— Проходите, Андрей Витальевич, присаживайтесь.

Вошедшие сели под оценивающими взглядами присутствующих.

— Знакомьтесь, — продолжал Карпенко. — Полковник Черняк, заместитель командующего ВГОР.