Нетрацы. Тетралогия

Шаман взялся за рукоять спуска, подошел к краю обрыва и, не раздумывая, прыгнул вниз. Спуск действительно оказался мягким, стена вертикальной, без выступов, и вскоре он оказался на твердой поверхности площадки. Как только он отпустил рукоятку, она мгновенно взмыла вверх.

Диверсант огляделся, и увиденное его не обрадовало. Часть площадки, уходившей в сторону от гнезда томасолов, метров через двести сужалась, исчезая в вертикальной стене. Дальше начиналась широкая пропасть, преодолеть которую можно было только имея крылья. В другую сторону она была широкой и огибала скальный массив с пещерами. Судя по своему направлению, эта дорога должна была вывести беглецов прямо на площадь перед входами в пещеры, на которой проводился ритуал.

Метрах в ста от места спуска, под нависающим сверху козырьком скалы, стояла огромная цистерна, от которой тянуло специфическим запахом топлива.

«Правильно, – подумал Шаман. – Для работы аппаратуры и освещения в пещерах нужна энергия. Запас топлива для двигателей, вращающих генераторы, находится в стороне на безопасном расстоянии».

– Что делаем, капитан? – спросил подошедший сзади боец.

– Бой, похоже, закончился. Выстрелов не слышно, – ответил Шаман. – Эта дорожка ведет прямо в пасть к томасолам, – он кивнул в сторону цистерны. – Затишье временное. Скоро они начнут зачистку, и здесь станет жарко. Мы забрались в мышеловку.

– Уйдем на ту сторону расщелины.

– Да. Если успеем.

Конец фразы утонул в грохоте автоматной очереди, усиленной горным эхом. В трех метрах от них, выбивая осколки из камня, просвистели пули. Стреляли сверху, с обрыва, откуда они только что спустились. Оба кинулись к скале, уходя от огня в мертвую зону.

– Все. Переправиться нам не дадут, – обреченно проговорил боец.

– Постараются взять живыми, – добавляя «оптимизма» в ситуацию, высказал свое мнение диверсант.

– Я не сдамся, – ответил гаюн, рефлекторно ощупывая левой рукой на поясе подсумок с гранатами.

– Давай к цистерне, хоть какое‑то укрытие, – проговорил Шаман.

Добежали они вовремя. Едва они коснулись емкости, как по ее поверхности застучали пули, выбивая их металла искры и уходя в сторону с противным визгом рикошета.

Гаюн выставил за преграду ствол автомата и ответил длинной очередью, быстро выглянув и убрав голову обратно.

– Этой мрази там с десяток, – доложил он.

– Держи их на расстоянии, надо подумать, – ответил нетрац.

Думать было, собственно, особо не о чем. Время жизни отсчитывалось секундами. В пещерном комплексе находились две сущности. Что произойдет при их столкновении, Шаман мог только предполагать. Энергетика одной могла поглотить другую. Возможны были варианты взаимоуничтожения или уступки территории. В любом из рассматриваемых вариантов им грозила смерть.

– Если бросят гранату, взлетим, как птички, – сообщил гаюн, выпустив очередную очередь и спрятавшись за металлический бок цистерны.

«Перепрыгнуть расщелину невозможно, но прыжок – это почти полет», – мелькнуло в голове у диверсанта.

Зрительная память услужливо представила виденные раньше картины взрыва. Подброшенные в воздух взрывной волной человеческие тела.

– Нам придется рискнуть, – проговорил он и быстро изложил свой план.

– Согласен, – ответил гаюн, выслушав предложение диверсанта.

«Жаль, нет Колдуна, – мелькнула мысль у Шамана, когда он выстукивал бок цистерны, определяя количество хранящегося в ней топлива. – Этот рассчитал бы не только степень опасности взрыва, но и мягкую посадку после него».

Расчет диверсанта был прост. Они не могли перепрыгнуть двадцатиметровую расщелину. Солдат с оружием способен с разбега преодолеть ров в три‑четыре метра. Весь расчет строился на том, что взрывная волна придаст прыгунам дополнительное ускорение и перебросит через провал. Основную опасность представляла собой стрельба томасолов и летящие от взрыва камни. Но выбирать было не из чего. Вариант нетраца давал шанс остаться в живых.

– Готов? – спросил он, прикрепив к боку цистерны миниатюрный подрывной заряд с дистанционным управлением.

– Если не поджаримся, то разобьемся в лепешку, – решительно проговорил гаюн.

Он высунулся из‑за укрытия, давая непрерывную, длинную очередь из автомата, стараясь прижать противника к камням и заставить на время прекратить стрельбу.

– Пошел.

Оба одновременно сорвались с места и, ускоряясь, побежали к краю расщелины. Пятьдесят метров открытого, простреливаемого пространства – это очень много, но вслед им прозвучала только одна скупая очередь. Томасолы слегка растерялись, не понимая происходящего. Враг бежал к преграде, которую заведомо не мог преодолеть. Сейчас он либо остановится, либо рухнет в пропасть.

За два шага до края Шаман нажал кнопку подрыва, прыгая вперед и вверх. Уже находясь в воздухе, он почувствовал, как горячая, плотная стена ударила ему в спину, ускоряя полет и переворачивая в воздухе. Не потеряв ориентации, ему удалось собраться. Удар о камень он принял на ноги в полуприсяде и, подставляя дальше под касание с камнем плечи и спину, прокатился еще добрый десяток метров, умудрившись не потерять сознание.

Избитое тело болело, в голове стоял сплошной гул. Опираясь на руки, он с усилием приподнялся над землей и осмотрелся. В глазах двоилось, но неподвижное тело гаюна он заметил недалеко от края расщелины. Вокруг стояла абсолютная тишина. Нетрац понял, что получил контузию и ничего не слышит.

Прошло не меньше пяти минут, прежде чем он начал ползком, не поднимаясь, приближаться к неподвижному телу бойца. Гаюн был жив, но дышал с хрипом. Скорее всего, взрывная волна бросила его грудью на камень, и ребра грудной клетки не выдержали удара. На губах пузырилась кровавая пена. От смерти при ударе головой его спас защитный шлем.

– Ничего, – шептал Шаман, не слыша самого себя. – Мы еще повоюем, дружище.

Смерть, пролетевшая рядом, сблизила непримиримых врагов. Диверсант обращался к гаюну, как к товарищу по оружию.

Попытка перевернуть тяжелое тело не удалась, но усилившаяся боль вернула сознание бойцу.

– Удалось, – не открывая глаз и выплевывая кровь, прохрипел он.

Произнесенное бойцом слово нетрац понял, прочитав его по губам.

– Все нормально, напарник, – осторожно снимая шлем, прозвучало в ответ.

– Послушай, капитан, я долго не протяну, – с трудом прошептал гаюн.

– Выберемся.

– Нет. Связь. Частота пятьдесят и семь.

Едва слышный шепот прервался приступом кашля.

– Позывной. Тьма семнадцать. Вызовешь Спарк. Расскажешь.

– Сам все расскажешь.

– Уходи.

Боец выполнил свой долг до конца. Передав информацию, тело гаюна несколько раз содрогнулось в конвульсиях, и кровавая пена перестала пузыриться на губах.

Шаман поднял голову и посмотрел через расщелину. Цистерна потеряла свою форму, зияя огромной дырой развороченного взрывом бока. Вся площадка и верх скалы были объяты пламенем, и за густым дымом не было заметно никакого движения. Взрывная волна, перебросившая через расщелину беглецов, смела и охотившихся за ними томасолов. Пока с той стороны никакой угрозы не наблюдалось. В огонь томасолы не полезут.

Превозмогая боль, диверсант обшарил карманы гаюна, но кроме портативного передатчика не нашел ничего, что могло бы подсказать ему принадлежность погибшего к какому‑либо подразделению или организации. Впрочем, на успех поисков он особо и не рассчитывал. Бойцы, идущие на выполнение спецопераций, не берут с собой ничего, что могло бы их идентифицировать в случае захвата противником. Наличие дальнего передатчика свидетельствовало о том, что погибшая группа имела средства доставки к месту проведения операции, а следовательно, после выполнения задания должна была быть ими эвакуирована. Учитывая свое физическое состояние, а также факт наличия в империи силы, способной проводить акции такого уровня, диверсант решил воспользоваться представившимся случаем. Войти в контакт с организацией, противопоставляющей себя всей мощи империи, было большой удачей, если не сказать больше.