Игрок

— Может, и заинтересован. Может, я и в самом деле хочу еще раз поговорить с ними. Не знаю.

— Ну что ж, я отправил послание моим друзьям, но…

Гурдже внезапно пришла в голову параноидальная мысль. Он резко повернулся к Хамлису.

— Эти ваши друзья — они, случайно, не корабли?

— Да, — сказал Хамлис, — корабли. Оба.

— И как они называются?

— «Конечно, я все еще люблю тебя» и «Просто прочти инструкцию».

— Это военные корабли?

— С такими-то названиями? Они ЭКК. Что еще?

— Хорошо, — сказал Гурдже, немного успокоившись и снова переведя взгляд на площадь. — Хорошо. С этим все в порядке. — Он глубоко вздохнул.

— Гурдже, неужели вы не можете сказать мне, что случилось? Я вас прошу. — Голос Хамлиса звучал тихо, даже печально. — Вы же знаете, дальше меня это никуда не пойдет. Позвольте помочь вам. Мне больно видеть вас в таком состоянии. Если я что-нибудь могу для вас…

— Ничего, — сказал Гурдже, переводя взгляд на машину. Он покачал головой. — Больше вы не можете сделать ничего. Ничего. Я вам скажу, если что понадобится. — Он устремил пустой взгляд в глубь помещения. — А теперь мне пора. До встречи, Хамлис.

Он спустился под землю, сел в автомобиль, уставился в пол. С четвертой попытки он понял, что автомобиль говорит с ним — спрашивает, куда ехать. Он сказал.

 Он уставился в один из стенных экранов, разглядывая неподвижные звезды, когда услышал вызов терминала.

— Гурдже? Макил Стра-бей, еще раз снова опять.

— Что такое? — резко сказал он, раздраженный велеречивостью общительного Разума.

— Корабль только что выдал запрашиваемую вами информацию.

Он нахмурился:

— Какой корабль? Какую информацию?

— «Дипломатия канонерок», наш выдающийся игрок. Его координаты.

Сердце его застучало, горло чуть не свело судорогой.

— Да, — сказал он, с трудом выдавливая из себя слова. — И?

— Понимаете, он не ответил напрямую, он послал сообщение через свой базовый ВСК «Юношеская неосторожность», который и подтвердил его местоположение.

— Да. И что? Где он находится?

— В скоплении Альтабьен-север. Прислал координаты, хотя их точность может быть…

— Бог с ними, с координатами! — прокричал Гурдже. — Где это скопление? На каком расстоянии?

— Эй, успокойтесь. Оно на расстоянии двух с половиной тысячелетий.

Он откинулся к спинке сиденья и опустил веки. Автомобиль начал замедляться.

Две тысячи пятьсот световых лет. Как сказали бы светские и бывалые люди на ВСК — дальняя дорога. Но достаточно короткая (совсем недолгая) для военного корабля, чтобы точно направить эффектор, запустить сенсорное поле диаметром в световую секунду и принять хоть и слабый, но вполне реальный высокоскоростной луч, испускаемый машиной такой величины, что ее можно упрятать в карман.

Он попытался сказать себе, что все равно это никакое не доказательство, что Маврин-Скел, может, морочит ему голову, но, даже успокаивая себя этими мыслями, он видел нечто зловещее уже в том факте, что военный корабль не ответил напрямую. Чтобы подтвердить свое местонахождение, корабль использовал свой ВСК — еще более надежный источник информации.

— Вам нужна остальная часть послания НКОДа? — спросил Узел. — Или вы опять будете орать на меня?

Гурдже был озадачен.

— Что еще за остальная часть? — спросил он. Подземный автомобиль заложил вираж, еще больше сбросил скорость. Гурдже уже видел транзитную галерею Икроха, висящую под поверхностью плиты, словно перевернутое здание.

— Все загадочнее и загадочнее, — сказал Узел. — Вы выходили на связь с этим кораблем, минуя меня? В послании сказано: «Рад снова получить от вас весточку».

Прошло три дня. Он не мог взяться ни за что. Пытался читать статьи, старые книги, собственные материалы, над которыми работал, но всегда обнаруживал, что перечитывает один и тот же абзац или предложение, снова и снова, изо всех сил пытаясь понять написанное, но чувствуя, что мысли каждый раз уходят в сторону от слов, диаграмм и иллюстраций на экране перед ним, отказываясь воспринимать что-либо, возвращаясь снова и снова к многократно пережеванному, вращаясь в порочном круге вопросов и сожалений. Зачем он это сделал? Какой у него есть выход?

Он пытался секретировать успокаивающие наркотики, но эффект давала только лошадиная доза, которая в то же время чуть не валила его с ног. Чтобы сконцентрироваться, он использовал Пряноголубой, Кромку, Фокальный, но в результате приобрел только некий шум в затылке и совсем выбился из сил. Игра не стоила свеч. Мозг хотел беспокоиться и переживать, сбивать его с толку было бессмысленно.

Гурдже не отвечал ни на какие вызовы. Пару раз он звонил Хамлису, но так и не нашел, что сказать. Хамлис мог сообщить только, что выходил на связь с двумя знакомыми кораблями Контакта, оба ответили, что передали информацию Хамлиса нескольким другим Разумам. Оба удивились тому, что контакт с Гурдже был установлен так быстро. Оба отклонили просьбу Гурдже сообщить какие-либо подробности — никто из них больше ничего не знал о том, что происходит.

Маврин-Скел пропал. Гурдже попросил Узел найти эту машину и сообщить, где она находится, но Узлу это не удалось, что явно вывело из себя Разум орбиталища. Гурдже попросил еще раз прислать бригаду автономников, и те снова проверили дом. Узел оставил одну из машин в Икрохе, чтобы постоянно следить, не ведется ли наблюдение за домом.

Гурдже много бродил по лесу и горам вокруг Икроха: он преодолевал по двадцать-тридцать километров в день с единственной целью — смертельно устать и потом забыться мертвым сном.

На четвертый день он уже почти начал чувствовать, что если ничего не сделает, не поговорит с кем-нибудь, не свяжется, не напишет и не двинется прочь из дома, то ничего не произойдет. Может быть, Маврин-Скел исчез навсегда. Может быть, Контакт куда-то переместил его или пригласил вернуться. Может, он совсем сошел с ума и улетел в космос; может, он всерьез отнесся к старинной шутке о стиглианском нумераторе и отправился пересчитывать песчинки на берегу.

День был отличный. Гурдже сидел в широких нижних ветвях солнцехлебного дерева в саду Икроха и смотрел сквозь завесу листьев туда, где из леса появилась маленькая стайка фейлов и принялась лакомиться кустами смородины на краю нижней лужайки. Бледные пугливые животные, тонкие, как листья, и в защитной окраске, осторожно ощипывали нижние ветки кустарника, их треугольные головы ходили вверх-вниз, челюсти двигались.

Гурдже оглянулся на дом, едва видный сквозь шевелящиеся листья дерева.

Около одного из окон он увидел крохотного автономника — небольшого и серо-белого. Гурдже замер. Нет, это не может быть Маврин-Скел, сказал он себе. Тот наверняка где-нибудь за тридевять земель. Это может быть Лоаш — и как там его дальше. Что бы это ни было, до него было метров сорок, а Гурдже, сидя здесь на дереве, вероятно, был почти невидим. Обнаружить его было невозможно. Терминал свой он оставил в доме, что делал теперь все чаще и чаще, хотя это было опасно и безответственно — быть оторванным от информационной сети Узла, отрезанным от остальной Культуры.

Он задержал дыхание и замер.

Маленькая машина, словно в нерешительности, остановилась в воздухе, а потом направилась в сторону Гурдже и подплыла прямо к нему.

Это был не Маврин-Скел и не многословный Лоаш. Даже внешне автономник выглядел совсем по-другому. Он был немного больше и толще и без всякой ауры. Он остановился перед самым деревом и приятным голосом сказал:

— Господин Гурдже?

Гурдже спрыгнул с дерева. Стайка фейлов вздрогнула и припустила прочь — ускакала в лес круговертью зеленых пятен.

— Да, это я, — сказал он.

— Добрый день. Меня зовут Уортил. Я из Контакта. Рад с вами познакомиться.

— Здравствуйте.

— Какое замечательное место. Вы сами строили этот дом?

— Да, — ответил Гурдже.