Все сокровища мира

Капля слизи на конечность не смертельна… Вернее, не всегда смертельна. При условии немедленной ампутации. На тело или на голову – каюк без вариантов. Эта штука чертовски быстро превращает в себя любую органику. И живую, и мертвую.

И костюмы «космонавтов» – способные спасти хоть от взорвавшейся в руках гранаты – ничем не помогут, они сработаны из полимерных материалов, за исключением титановых вставок и прочих металлических деталей.

А полимеры Слизь жрет за милую душу, любые, хоть стекловолокно, хоть малосъедобные для бактерий хлорированные и фторированные полимеры… Жрет и изомерами закусывает.

Минеральные составляющие скелета Слизь тоже умудряется оприходовать, хоть и поглощает кости несколько дольше, и от человека обычно остается всякая несъедобная для Серой Слизи мелочь, что он носит с собой: монетки, ключи, металлические пуговицы и детали зажигалок и перочинных ножей, обручальные кольца и нательные крестики… Завидев где-нибудь на асфальте или на очищенной от всей органики земле этакий натюрморт, надо срочно уносить ноги… А уж потом можно поставить в церкви свечку за упокой души безымянного раба Божьего.

Майор и «каракалы» замерли, не шевелились. И правильно делали. Чем занимается остальная группа у нас за спиной, я видеть не мог. Но надеялся, что и они не сотворят какую-нибудь глупость.

Мои пальцы медленно тянулись к кассете, укрепленной на груди слева. Там была клавиша, тугая, я сдвинул ее, и в пальцах оказался металлический шарик с лесной орех размером. Самый обычный, без затей, шарик от подшипника, замененного при ремонте «Гарпии». У меня и рогатка с собой имелась для стрельбы такими шариками, но сейчас в ней не было нужды.

Шарик пролетел по дуге и упал позади студенистого столба. Стукнулся об асфальт, подпрыгнул, затем подпрыгнул еще пару раз, все ниже и ниже, и под конец покатился, легонько дребезжа на неровностях и выбоинах асфальта.

И тут же по асфальту шандарахнуло от души, со всей мочи, – ржавый чугунный «берет» рухнул с того, что заменяло его владельцу голову. И сам владелец рухнул – туда, вслед за шариком и люком, и распался на части, расплескался студенистыми ошметками.

Лишь тогда мы развернулись и рванули наутек…

И тут же замерли на месте.

Прости, Рысь, надо было серьезнее отнестись к твоему предупреждению. Раз уж ты написал «ДО ХРЕНА!!!» и дважды подчеркнул – Слизи тут и вправду до хрена… А то и больше.

Пальба на «Ленинце» не дала услышать, что происходит за спиной. А там ничего хорошего не происходило.

Все люки, что тянулись вдоль поребриков, и все, что находились на тротуарах и на проезжей части – короче говоря, вообще все на несколько сотен метров окрест, – оказались выдавлены со своих мест и подняты Серой Слизью.

Словно бы из-под земли выросла бригада элитного спецназа Зоны – Ржавые, мать их, Береты… А теперь бригаде отдали команду «Вспышка справа!».

Столбы проклятого студня падали, но из люков уже лезли новые порции желе – как паста из тюбиков, как струйки фарша из мясорубки…

Расплескавшиеся было в стороны языки тянулись друг к другу, вновь сливаясь в единую массу. Проход вперед был перекрыт.

Да и сзади ловушка схлопывалась очень быстро.

3

– Левее! – орал я. – К елкам!

Елки, честно говоря, мало напоминали елки – нечто с иголками, но перекрученное, чуть не узлом завязанное… Но люков там не было, а это сейчас главное.

И мы бежали, уходя от накатывающей студенистой стены – Слизь прибывала и прибывала и стояла уже в самом деле стеной, высотой метра три, не меньше.

Подрагивающий вал желе наползал, брал в кольцо. Уже взял, и чтобы прорваться к памятнику и елкам, придется прыгать через Слизь, там ее пока немного, по колено, и язык узкий, метра два с половиной в ширину, и прирастает медленно… Повезло, мало люков в той стороне. Будем прыгать, и не дай бог кому-то поскользнуться или оступиться…

Бабахнул гранатомет УОКа. Стрелял Чеширский – в новый студенистый столб, вставший у нас на пути.

Это он зря… Стрелять в Слизь можно чем угодно – пулями, гранатами, болтами из арбалетов, – полупрозрачная гадость пропустит и пули, и все остальное, и немедленно сомкнется за ними, а арбалетные болты еще и растворит…

Но выстрел Чеширского не пропал даром. Похоже, гранаты в УОКах особые, срабатывающие от легчайшего удара, даже о такую аморфную преграду.

Граната взорвалась, но лучше бы не взрывалась… Потому что разбросанная взрывом в стороны Слизь снова соберется вместе. Но каждая ее капля, полетевшая в сторону, опаснее и осколка, и разрывной пули… Вроде обошлось, никого не зацепила.

– Убью, Чех!!! – рявкнул я, показывая Чеширскому кулак. – Еще раз выстрелишь без команды, пристрелю нахер!

Прыгали в самом узком месте. Первой Ильза – хорошо прыгнула, с запасом почти в метр, экс-благоверная поддерживала все эти годы неплохую форму. Затем «каракалы», повинуясь неслышимым мне командам Джея, прыгали один за одним – в их космическом снаряжении это не самое простое занятие, но ребята тренированные, справились.

Затем – легко, без разбега – язык Слизи перескочил Чеширский, словно и не висел у него за спиной громадный рюкзак с их с Ильзой имуществом.

Я махнул майору – прыгай, дескать. Он сделал знак: мол, сначала ты.

Для политесов не было времени. До наступающей сзади Слизи оставалась минимально безопасная дистанция, метров шесть-семь, но чертов студень имел неприятную особенность: порой замедлял движение, рос вверх, как будто его сдерживала невидимая плотина, а потом резко обрушивался, словно плотину убирали, и мгновенно покрывал мутной колышущейся волной несколько метров. За это эмпирическое знание многие первые сталкеры Питерской Зоны заплатили жизнями.

– *****, прыгай, Джей, ****** в рот!!! – заорал я сорванным голосом.

Он прыгнул, и удачно, хотя преграждавший нам путь язык стал и выше, и на добрый метр шире… Я остался один. Если меня вместе с Пеленгатором сейчас сожрет Слизь – то-то они все обломаются…

А все шансы быть сожранным имелись. Прыгать надо далеко и без разбега, а я понятия не имел, как поведет себя тефлоновый сустав, вставленный в левое колено вместо родного. Не было случая испытать его после операции в экстремальных условиях.

– Прыгай! – истошно крикнула Ильза.

Интересно, она обо мне больше тревожится или о Пеленгаторе? – с этим риторическим вопросом я прыгнул без разбега.

Сустав не подвел, хоть и приземлился я совсем рядом с кромкой Слизи, в считаных сантиметрах.

Небольшой пятачок, где я только что стоял, исчез, над ним сомкнулось колыхающееся желе.

Наступление слизистого фронта на том не остановилось, все новые и новые резервы поступали из выдавленных люков, и мы поспешили к вечно стреляющему «Ленинцу», к Вождю и Зеленому Фонтану. То есть под углом ровно сто восемьдесят градусов к тому направлению, каким собирались двигаться… Удачно начался поход, нечего сказать.

4

Когда-то здесь, на Московской площади, били ввысь струи десятков фонтанов, и каждый час устраивалось водно-музыкальное шоу: под «Гимн великому городу» и другие мелодии струи меняли высоту и напор, буквально-таки танцевали… Особенно красочно выглядело действо вечером, подсвеченное разноцветными прожекторами. Гости города обожали делать здесь селфи…

Прошли годы, и все изменилось. Но, как ни странно, туристы появляются до сих пор. И делают селфи.

Потому что один фонтан, последний, работает по сей день. Насос, гоняющий воду по замкнутому контуру, надо полагать, такой же вечный двигатель, как и тот, что урчит под капотом Джипа.

Вода давно зацвела, переполненная зелеными одноклеточными водорослями, и место называется Зеленым Фонтаном.

Здесь и вправду случаются туристы и делают селфи – Зеленый Фонтан конечный пункт экстрим-туров в Зону, дальше вести дураков, решивших прикупить адреналина, попросту опасно. Теперь, в связи с нашествием Слизи, они и сюда, наверное, не будут доходить.