Тупапау, или Сказка о злой жене

еллигенты несчастные! Вам же первый туземец кишки выпустит!..

Она замолчала.

— Ребята, — воспользовался паузой Валентин. — Как-то странно все получается. Вспомните: они ведь к нам хорошо отнеслись… А теперь нас просят о помощи. На них напали… В конце концов, мужчины мы или нет?

Никто не перебил Валентина — слишком уж были ошарашены островитяне его речью.

— И потом, я думаю, всем на войну идти не надо. У них же, наверное, тоже кто-то остается по хозяйству… Но представителя-то для этого дела мы выделить можем! Ну хорошо, давайте я пойду в десант…

Он увидел глаза жены и умолк.

— Сядь! — проскрежетала Наталья — и Валентин опустился на циновку рядом с Федором Сидоровым.

14

Примерно через час вернулся Толик, довольный уловом и «Гонораром». Кое-как утихомирив женщин, он коротко допросил Федора и, уяснив суть дела, присел на резную корму каноэ.

Вождь мыслил.

Племя смотрело на него с надеждой.

— Так, — подвел он итог раздумьям. — Воевать мы, конечно, не можем.

— Угрю понятно, — пробормотал Лева.

— Ты это Таароа объясни, — развил его мысль Федор.

— А ты почему не объяснил?

— Мужики, бесполезно! — в отчаянии вскричал Федор. — Это скала! Коралловый риф! Пуа Ту Тахи Море Ареа! Я просто разбился об него. Я ему битый час вкручивал, что от войн одни убытки. Про экономику плел, хотя сам в ней ни черта не разбираюсь…

— Интересно, — сказал Толик. — А что ты ему еще плел?

— Все плел, — устало признался Федор. — Я ему даже доказал, что война безнравственна…

— Ну?

— Ну и без толку! Да, говорит, нехорошо, конечно, но богам было видней, когда они все так устраивали.

Толик рывком перенес ноги в каноэ, встал и принялся выбрасывать рыбу на берег.

— Может, не надо, а? — робко сказала Галка. — На ночь глядя…

— Ну ни на кого ни в чем нельзя положиться! — в сердцах бросил Толик. — Корму спихните.

Корму спихнули, и он погреб к выходу из бухты.

И все опротивело Федору Сидорову. Он ушел в хижину, лег там на циновку и отвернулся лицом к стене. Самоуверенность Толика объяснялась тем, что он еще не беседовал с Таароа. Ничего. Побеседует. Все было бессмысленно и черно.

Федор представил, как молодой статный туземец умело наносит ему удар копьем в живот, — и почувствовал себя плохо. Тогда он попытался представить, что удар копьем в живот туземцу наносит он сам — и почувствовал себя еще хуже.

Прошло уже довольно много времени, а Федор все лежал, горестно уставясь на золотистое плетение циновки.

Затем он услышал снаружи легкие стремительные шаги, оборвавшиеся неподалеку от хижины.

— Это что такое? — раздался прерывистый голос Натальи. — Ты что это сделал? А ну дай сюда!

Неразборчиво забубнил Валентин. Странно. Когда это он подошел? И почему так тихо? Крался, что ли?

— Сломай это немедленно! — взвизгнула Наталья. — Ты же видишь, у меня сил не хватает это сломать!

Послышался треск дерева, и вскоре Наталья проволокла Валентина мимо стенки, за которой лежал Федор. Циновки всколыхнулись.

— Я тебе покажу