Привкус магии

– Только маг мог разбить ее. Ты сам дал знать, что идешь… – Бросил крошку в костер, нарочито спокойным голосом сообщил: – Пожалуй, пойду еще веток соберу. А то неуютно здесь как-то… – и канул в белой метельной мути.

Нахохлившаяся, как больная птица, Ксения выжидающе смотрела на меня:

– Зачем ты так?

– Как?

– Знаешь, мне отчего-то кажется, что ты намеренно хочешь разозлиться на него, чтобы легче было сделать… что? – Она не спускала с меня внимательного, беспокойного взгляда. В зрачках отражался костер, и казалось, что глаза ее огненные.

– Почему я должен ему доверять? Он был наверху, пока мы оставались в подвале.

– Мне ты тоже не веришь? Хотя зачем же я спрашиваю. Конечно, не веришь. Разве можно верить тем, с кем связан корыстными интересами. Верно?.. – Она помолчала и тихо добавила: – Неужто ты думаешь, что я стремилась к человеку, которого не знаю? И неужто я могла бы полюбить того, кто способен на предательство?

«Ты его действительно любишь?» – хотел спросить я, но лишь молча облизнул снежинки с запекшихся губ, скравших непрозвучавший вопрос. Я не желал слышать «да». И боялся услышать «уже нет».

В путь мы снова отправились той же ночью. Во-первых, на островке оставаться не хотелось – неуютно, сыро и холодно. Во-вторых, никто не мог с уверенностью сказать, что преследователи отказались от мысли заполучить нас. В-третьих, я подгонял всех. Время утекало быстрее воды. Я буквально каждым клочком шкуры ощущал налившееся мертвенной белизной яблоко луны, хоть и упрятанное за плотный слой туч, но обжигающее не хуже полуденного солнца.

Двигаться решили все время вдоль границ между Белой и Черной зоной, хотя для этого периодически приходилось выписывать дуги и зигзаги, потому что никто не вычерчивал эти границы строго по линейке. Но на скорости, с какой сокращалось расстояние, это почти не сказалось. Гобелен-самолет оказался резв и равнодушен к погоде. Он несся с быстротой небольшого самолета и обещал доставить нас в нужное место максимум к полудню. Никаких сногсшибательных приключений в этой традиционно считающейся повышенно опасной территории нам пережить не удалось. Разве что не покидало странное ощущение, смахивающее на переживание мухи, стремительно летящей между исполинскими молотом и наковальней.

…Когда показались шпили Ночного Собора, мы испытали не радость, а глухое облегчение. К тому моменту мы попросту задубели в насмерть выстуженном, продуваемом всеми ветрами и искусанном ночным морозом салоне «кентавра». Даже наговоренное до хрипоты в три глотки обогревающее заклятие не помогало. Ветер сносил его еще до того, как последнее слово срывалось с губ заклинателя.