Родословные (СИ)

Гавриил решил последовать их примеру.

Подпрыгнув и в воздухе приняв удобную позу, Гавриил рухнул на черный хромированный пол, чем и породил с трудом сдерживаемые насмешки тех, кто наблюдал его фиаско. Очевидно, его нелепое падение их сильно позабавило.

– Прошу простить, – с некоторым сожалением, но, все еще улыбаясь, начал Мстислав. – Она пока не признает тебя, – он поднял голову, будто внутри корабля была кто-то еще, только невидимая, и к ней можно было обратиться: – ИССИ, будь любезна, авторизируй нового члена нашей маленькой семьи. Только не сильно привыкай к нему, возможно, он вскоре умрет.

– Слушаюсь, Капитан, – ответил нежный синтезированный голос, – Я бы хотела уточнить его имя для дальнейшей идентификации.

– Гавриил, – тут Мстислав явно задумался и, оправдывая задержку, обратился к Гавриилу: – Если хочешь, можешь придумать себе какой-нибудь псевдоним, но, на мой взгляд, это всегда так сложно и занимает кучу времени. Да и не сильно нужно.

Гавриил отрицательно покачал головой. Сейчас его заботило другое – он не мог найти источник синтезированного голоса, поскольку никого кроме него, Мстислава, Веры и Надежды в корабле не было, и потому, в попытке прояснить для себя ситуацию, он задал Мстиславу вполне логичный, как ему казалось вопрос:

– ИССИ?

– Именно так, – тут же радостно подтвердил Мстислав и расшифровал аббревиатуру, – Искусственно Созданный Собирательный Интеллект, – брови Гавриила в неподдельном удивлении поползли вверх, а Мстислав закончил мысль: – Мы же, для простоты общения, заботливо и любя, называем ее ИССИ.

Мстислав, своей облаченной в броню ладонью, ласково поглаживал сиденье, в котором расположился, точно ИССИ была живой и могла ощутить эти прикосновения, и постепенно, совершенно неожиданно, отовсюду, все громче и громче, начал раздаваться звук, похожий на урчание кошки.

– ИССИ не способна чувствовать, – продолжил Мстислав, все так же поглаживая сиденье, чьи кубические формы под трескающиеся звуки просачивались сквозь его пальцы, имитируя шерсть животного, – но прекрасно все понимает и умеет соответственно реагировать.

– Это искусственный интеллект?

Улыбаясь, Мстислав покачал головой:

– Представь себе сотни умов, когда-то принадлежавших Бессмертным, все их знания, собранные воедино, в одно большое сознание, и получишь примерное представление об ее устройстве.

– И она не пытается вас убить?

Мстислав усмехнулся над вопросом Гавриила и ответил вопросом на вопрос:

– А что, любой искусственно созданный интеллект по умолчанию обязан быть агрессивно настроен к своим создателям? Нет, Гавриил, не всегда творение стремится уничтожить создателя. ИССИ, ты получила координаты? – вдруг улыбчиво посмотрев вверх, осведомился Мстислав.

– Да, Капитан, – ответил все тот же нежный, синтезированный голос. – Мы готовы?

– Как никогда! – бодро и даже с некоторой радостью в голосе проговорил Мстислав, втершись в свое кресло, как бы в предвкушении чего-то.

Среди всех тех, кого встретил Гавриил за последние часы, Мстислав казался уж слишком жизнерадостным оптимистом. Его дружелюбие и отзывчивость порой настораживали Гавриила. Однако довольно скоро, он понял, что именно наполняет Мстислава этой необъяснимой и неумолимой энергией – предвкушение боя. Сражение, в котором Мстислав в полной мере использовал физические возможности Бессмертных, и приемы, отточенные до абсолютного совершенства бесчисленным количеством времени. Война и бой. Именно в них Мстислав был рыбой в воде, в окровавленной воде. То было его ремеслом, он был рожден и воспитан Сословием Воинов-Стражей, задолго до Земли, но именно на ней, по словам Мстислава, впервые бился средь многочисленного людского войска. Этот всплеск боевого духа, натиск силы, что придает окружение тысячи воинов, пришлись Мстиславу по нраву больше всего. Ведь прежде, все было иначе: если технологий оказывалось недостаточно и дело доходило до боя, то сражались Бессмертные небольшими группами из десяти воинов, и один Бессмертный воин стоил тысячи воинов противника. Основным преимуществом Бессмертных служили даже не их физическое превосходство и технологии, а мастерское владение тактикой и слаженностью в действиях. В особенности сильной группа становилась, если в ней присутствовали близнецы, такие как Вера и Надежда. Их феноменальное ощущение друг друга есть уникальная способность, многократно увеличивающая все остальные навыки. Их мозг способен синхронизироваться и работать как единое целое, но на два разных тела. Именно знания, полученные от исследования возможностей мозга близнецов, послужили началом технологии ИССИ.

Гавриил охотно внимал каждому новому знанию, информации, но верилось в услышанное все же с трудом, но Мстислав уверил его в том, что уже совсем скоро ему представится шанс убедиться во всем самому. Гавриил настолько сильно увлекся рассказами Мстислава и не заметил отсутствие Клима, который вряд ли бы упустил возможность лишний раз поразмять кулаки.

– А большого молчуна с нами не будет? – поинтересовался Гавриил.

– Нет, – ответил Мстислав, и что-то подсказало Гавриилу, что по какой-то причине он даже рад отсутствию Клима, – Виктор отправляет его в исключительных случаях. Его основной задачей является охрана Верховного Хранителя. И это хорошо! – с искренней радостью в голосе добавил Мстислав, – Нам больше достанется.

– И, кстати… – неожиданно встряла Вера.

– Не называй его молчуном и вообще… – на полуслове подхватила Надежда.

– Старайся не отшучиваться по этому поводу, – добавила Вера и эстафету вновь перехватила Надежда: – В противном случае, ты и глазом моргнуть не успеешь…

– Как он оторвет тебе голову, – твердо закончила Вера.

– Ну вот, – разочарованно, но достаточно наиграно продолжил Мстислав, – Испортили всю интригу. Я все гадал, сколько он протянет.

И тут Гавриил задал вопрос, ответ на который его немного ужаснул:

– Почему он всегда молчит?

– Потому, что у него нет языка, – совершенно спокойно, точно это в порядке вещей, ответил Мстислав, а после рассказал небольшую и почти трогательную историю великана. Начал он, на удивление, не с рождения Клима, а с того момента, когда Виктор приметил его в Риме. Древнем Риме, в тогда еще переполненном жизнью и смертью Колизее.

Клим был одним из гладиаторов, тех самых, что проливали свою и чужую кровь на потеху зрителю – дикой толпе. Тогда, его кожа еще не приняла серо-белый окрас, а глаза не были беспросветно черными. Он очень быстро стал любимцем толпы за чрезмерную жестокость, с которой он расправлялся со своими соперниками. В большей степени Клим запомнился именно тем, что после убийства он свежевал какую-то часть кожи своих жертв и хранил ее как своеобразный трофей. Мстислав хорошо помнил это, поскольку лично наблюдал один из многочисленных боев великана. Даже беспощадно палящему солнцу не удалось разогнать собравшуюся на трибунах толпу. Он встречали его обезумевшим криком, срывали голос, но продолжали орать, что есть мочи и топотом точно по трибунам Колизея несся табун одичавших скакунов. "Тумб-тумб-тумб" – Мстислав постукивал ногой о темный пол, но передать звук удалось не полностью, он оказался еще более глухим.

В том бою, Клим, захлебываясь яростью и пылом сражения, еще не успев прикончить на арене бывшего легионера, неаккуратно, как неопытный мясник, вместе с мясом, срезал с его спины кожу, на части которой была татуировка в виде птицы – двуглавого орла, раскинувшего по разные стороны свои крылья. Гавриилу показалось, что именно эта птица украшала собой спину плаща великана. Даже тогда, будучи обычным смертным, Клим был намного сильнее всех, с кем ему приходилось сражаться. Возможно потому, что кровь его рода с каждым поколением слабела не столь сильно, и часть своей силы он унаследовал от своих предков-отступников, которые когда-то давно были Бессмертными.

Как бы там не было, Виктор никогда не ошибался и всегда знал, на что или кого стоит тратить свои силы. Если он видел в ком-то или чем-то потенциал, то взяв его под свое начало, непременно развивал этот потенциал до максимально возможного уровня. Тоже случилось и с Климом, или Климентием, именно так его тогда звали. Император отдал Клима – одного из лучших гладиаторов Виктору без малейших колебаний, поскольку знал, что благодарность Виктора может быть весьма щедрой, а гнев – страшным и разрушительным. Тем самым Виктор подарил Климу его свободу. Одно только это стало для Клима бесценным даром и уже дало Виктору его безоговорочную верность и преданность во всем.