Далекие острова. Трилогия (СИ)

   Вес не обращал на меня никакого внимания, и я решил размять ноги, встал, прошелся по комнате и остановился возле окна. Из кабинета Рока видна была зеленая лужайка и круглая клумба, засаженная экзотическими цветами. Здесь вид был намного хуже. Окно выходило во внутренний двор, заставленный служебными экипажами. Наверно поэтому в комнате было так накурено, следователи редко проветривали, чтобы не впускать в комнату запах конюшни.

   Наконец Вес закончил, подшил документ в папку и аккуратно завязал тесемки.

   - Можем поговорить здесь или давайте выйдем на воздух, - предложил он, убирая отчет в большой сейф.

   - Давайте прогуляемся.

   Мы вышли в коридор, миновали несколько закрытых кабинетов, спустились с крыльца и присели на лавочку. Вес сразу закурил. Часовой отошел подальше, чтобы нам не мешать.

   - О чем Вы хотели со мной поговорить? - спросил лейтенант.

   - В свое время, Вы обещали рассказать мне о туземцах. Возможно, по долгу службы, мне придется столкнуться с деревенскими жителями, а я о них ничего не знаю.

   Вес внимательно посмотрел на меня.

   - Что конкретно Вас интересует?

   - Скажите, они могут оставаться в городе на ночь?

   Вес улыбнулся.

   - Аборигены должны покидать город до захода солнца, но, как Вы знаете, некоторые туземные женщины живут с офицерами и для них сделано исключение.

   - Им выписывают пропуска?

   - Да. Есть специальная форма, ее можно взять в комендатуре.

   - А родственники могут приехать к такой женщине погостить?

   Лейтенант нахмурился, похоже мои вопросы ему не особенно нравились.

   - Такое возможно, - наконец ответил он, - как Вы понимаете, никто не будет специально следить за всеми туземцами, прибывающими в город. Конечно, кто-нибудь из родственников может остаться на ночь в сарае или на конюшне. В господский дом их не пустят.

   Обдумывая следующий вопрос, я полез в планшетку за сигарами и случайно наткнулся на обломки стрелы, которые захватил из лагеря лесорубов. Наконечник больно оцарапал руку, и я вскрикнул от неожиданности.

   Вес вздрогнул.

   - Что такое?

   Я выругался, достал стрелу и протянул лейтенанту.

   - В лагере меня обстреляли. Вот, подобрал трофей, возможно он Вам пригодиться.

   - Зачем? - удивился Вес.

   - Эту стрелу в меня выпустил один из людей Муки, думаю такие же используют при нападении на обозы. У нее оперение характерного цвета и наконечник интересной формы.

   Следователь нахмурился, взял стрелу в руки, и осмотрел без особого любопытства.

   - Не думаю, что она может нам пригодиться. Ее не с чем сравнить. Как я уже говорил, дикари вырезают наконечники из тел и уносят с собой.

   - Это-то меня и удивляет, - признался я, - раньше они никогда так не делали. Возможно в этом что-то кроется.

   - Очевидно они хотят скрыть принадлежность нападавших к тому или иному племени.

   - Но мы же с Вами совершенно точно знаем, что это дело рук людей Муки или нет?

   Лейтенант кивнул.

   - Это не подлежит сомнению.

   - Скажите, а какого цвета оперение у стрел аборигенов, живущих в деревнях на нашей территории?

   Вес насупился. Я вспомнил, что он живет с дикаркой и с большой неохотой говорит на подобные темы.

   - Вы вообще представляете, как делают стрелы? - неожиданно спросил он.

   - Нет, - честно признался я.

   - Цвет зависит от птицы, из перьев которой делают оперение. Чаще всего для этих целей используют перья из крыла мани, это местный индюк. Из одного крыла берется всего 6 перьев, а для изготовления одной стрелы их нужно три или четыре.

   - Интересно, - сказал я.

   - Индюки все одинаковые, а оперение туземцы не красят, поэтому мы не сможем определить, какому племени принадлежат стрелы.

   - А по форме наконечника? - спросил я.

   Неожиданно лейтенант закашлялся и выкинул недокуренную папиросу в урну.

   - Извините, - сказал он, - не знаю, что Вам сказать. Я плохо разбираюсь в туземном оружии.

   Следователь явно лукавил. Его рассказ о производстве стрел, выдал в нем настоящего знатока. Что-то в моем вопросе насторожило лейтенанта, заставило занервничать. Давить на него я не хотел, поэтому решил сделать вид, что ничего не заметил.

   - Это Вы меня извините, - сказал я и поднялся, - все время лезу не в свое дело. Если смогу быть Вам чем-нибудь полезен, обращайтесь.

   - Спасибо за помощь, - сухо поблагодарил Вес, - но я не могу привлекать к расследованию посторонних.

   - Понимаю - сказал я, - приятно было побеседовать с Вами.

   - Я тоже был рад Вас видеть, - сказал лейтенант.

   Простившись с Весом, я решил немного прогуляться. Мне не хотелось возвращаться в душный номер. С океана дул свежий ветерок, пахло водорослями и соленой водой. Я походил по набережной, выпил в кафе на пристани холодного лимонада, почитал газету на лавочке. Жизнь налаживалась. Я начинал привыкать к Дикому острову, к душным ночам, пыльным улицам, мясным блюдам, необычным овощам и фруктам. Меня больше не раздражали здешние виды и запахи.

   Я вернулся домой к обеду, плотно поел, выпил полбутылки вина и прилег на кровать почитать книгу. Когда я проснулся был уже вечер. Снизу доносились громкие голоса, похоже господа офицеры засели играть в карты. Я встал, умылся и надел френч. Сидеть в одиночестве не хотелось, и я решил спуститься вниз. От сквозняка захлопнулось окно, я взял из стопки книг самую толстую, и пока подпирал ею раму, выглянул на улицу.

   Перед клубом сидела старуха, которую я видел возле комендатуры. Она расположилась прямо на тротуаре, чистила какие-то фрукты и продавала прохожим. В правой руке она держала длинный острый нож, которым очень ловко орудовала, очистки сыпались в корзину и фрукт, за несколько секунд, освобождался от толстой кожуры.

   Подобные совпадения мне никогда не нравились. Вчера за мной следила молодая дикарка, сегодня старая. Я был уверен в том, что встречи в городе с этими двумя дамами были не случайны. На мое окно старуха не смотрела. Она расположилась прямо напротив входа, так что, при всем желании, пройти мимо нее незамеченным я бы не смог.

   При виде того, как дикарка чистит своим острым ножом спелые плоды, у меня по спине пробежал холодок. Прохожие останавливались и охотно брали фрукты, расплачиваясь, кто чем. Одна женщина протянула старухе носовой платок, другая какую-то мелочь, вроде монетки. Я хорошо помнил о том, что колонисты с аборигенами деньгами не расплачиваются. Хотя кто сейчас соблюдает правила? По словам Веса, туземцам нельзя было оставаться в городе после захода солнца, но я своими глазами видел молодую дикарку под окнами клуба. Чтобы не говорили в комендатуре, но никто не следил за исполнением законов, если дело касалось местного населения.

   Конечно я сам спровоцировал Муки, появляясь у всех на виду в своем белом френче. Если специально привлекаешь к себе внимание, нечего удивляться тому, что соглядатаи тебя нашли. С самого начала я был уверен в том, что Муки имеет в городе свои глаза и уши. Странно только почему я, полевой командир, догадался об этом сразу, как только ступил на Дикий остров, а Рок, со всем своим опытом работы в разведке, до сих пор ничего не подозревает. Слежка напугала меня. Невольно вспомнились слова Рока: "Не хочу, чтобы меня выкрали из постели".

   Если ребенок чего-то боится, он прячется под одеялом или убегает прочь от того, что вызывает в нем ужас. Взрослый человек может побороть страх только одним способом, посмотрев ему в глаза. Все остальное на работает. Как человек, не особенно храбрый от природы, я проверял это уже много раз.

   У меня в номере завалялась пустая коробка из-под сигар. Возможно дикарка согласиться взять ее в качестве платы. Я спустился в зал, попросил у управляющего перо и бумагу, написал несколько слов, сложил листок пополам, убрал в коробку и вышел на улицу.

   На мое появление старуха никак не отреагировала. В ее взгляде я не увидел ни страха, ни ненависти. Она смотрела на меня, а пальцы, словно сами по себе, ловко чистили фрукт. Она протянула мне, сочащийся соком, плод. В качестве платы я отдал коробочку из-под сигар. Старуха отложила ножик и взяла ее чистой рукой, по левой ладони стекал сок. Она приложила коробочку к уху, как ребенок, который надеется услышать стрекот, спрятанного внутри сверчка, встряхнула ее и кивнула. Сделка состоялась.