Спящий город

Выждав оговоренные пять минут, в том же направлении двинулась и остальная группа…

Спецназ не знает, что такое жестокость… Спецназу незнакомо милосердие… Спецназ просто выполняет приказ — четко, эффективно и без эмоций… Судьба в лице спецназовца Носа ниспослала рядовому Отто Вейцлеру легкую смерть — он даже не понял, что умирает. Еще секунду назад он стоял в прохладной полутьме подъезда, укрываясь от царящей снаружи жары — и вот он уже опускается, влекомый неведомой силой, на мраморный пол, ощущая, как под подбородком растекается, слегка пульсируя, что-то теплое и вязкое…

Нос разжал руку, зажимавшую рот несчастному Вейцлеру, и, перехватив ставшее привычно тяжелым тело под мышки, затащил его под лестницу. Подал знак поджидавшим снаружи товарищам и бесшумно метнулся вверх по лестнице — вслед за вторым караульным, пару минут назад поднявшимся на второй этаж.

Спецназовцы Окунь и Глаз вошли в подъезд и заняли оборону, держа на прицеле ярко освещенный вход и ведущую наверх лестницу, спустя несколько долгих секунд раздался короткий условный свист и к ним присоединился Нос, вытирающий потемневшее лезвие НРСа [28] куском какой-то светлой тряпицы. Убрав нож в вертикально закрепленные на плечевой лямке разгрузки мягкие ножны, он опустился на ступеньку около Окуня и тихонько доложил:

— Спекся фриц — я ему в аккурат возле унитаза ласты склеил. Европа, блин, — нет чтобы под лестницей отлить — пошел сортир искать. Бегай еще за ним!

— О’кей. — Окунь бросил взгляд на часы, развернутые по старой спецназовской привычке циферблатом к ладони, — пятьдесят две секунды — молодец! Ждем наших…

Окружавшие площадь здания оказались идеальным местом для ведения скрытого наблюдения. Открывающийся с балкона третьего этажа вид позволял незаметно наблюдать за всем происходящим на площади, а высокие мансарды соседних зданий, казалось, были просто созданы для оборудования снайперских позиций. Чем Московенко незамедлительно и воспользовался, отослав туда обоих снайперов вместе с выделенными им для прикрытия молодыми спецназовцами Крюком и Башкой.

Сам он вместе с остальной группой расположился в просторной зале того самого здания, в подъезде которого нашли свою смерть двое незадачливых караульных. Укрывшись за балконным ограждением, майор некоторое время наблюдал за вероятным противником, занятым разгрузкой каких-то контейнеров из допотопного тентованного грузовика, радиатор которого украшал хорошо знакомый мерседесовский знак. Никакой другой активности нежеланные соседи не проявляли — свободные от работы солдаты просто сидели в тени угловатого танка и, судя по жестикуляции, о чем-то оживленно разговаривали. Неторопливо водя биноклем, майор насчитал нескольких офицеров, кителя по крайней мере двоих из них украшали генеральские ("Однако!") золотые эполеты. Еще одним из попавших в суженное цейссовской оптикой поле зрения Московенко офицеров был, насколько майор разбирался в знаках различия германского вермахта, то ли капитан, то ли майор, который, в отличие от своих высокопоставленных коллег, важно расхаживающих неподалеку от разгружаемого грузовика, сидел вместе с солдатами у танка. "С этим надо поосторожней, — решил Московенко, рассмотрев на кителе офицера Железный Крест за храбрость и двойную ленточку за боевое ранение, — явно не штабник [29]". Помимо Зельца (а это был, как вы понимаете, он) пристального внимания майора заслужили и четверо секретчиков, контролирующих неприкосновенность драгоценных контейнеров — опытный глаз спецназовца сразу же выделил их среди обычных солдат, — не столько по одежде без всяких знаков различия, сколько по типичной для "особистов" всех времен и народов манере поведения. Результатом данного наблюдения стало решение "и с этими орлами быть поаккуратней" и отданный на закрытой частоте боевой связи приказ обеим снайперам (по непонятной причине этот вид связи хоть и с перебоями, но работал).

Переведя взгляд на чердак соседнего здания, майор увидел поданный Монголом знак, подтверждающий получение приказа, и опустил наконец бинокль. Теперь необходимо было составить хотя бы приблизительный план действий — ситуация, в которой оказались спецназовцы, все более и более выходила за рамки обычной спецоперации… В тот момент майор еще не знал, что в его пока не составленный план вкрадется некий посторонний фактор, предвидеть появление которого не смог бы ни один даже самый гениальный в мире стратег… Разве что ему, этому стратегу, было бы дано предсказывать будущее — но такого ведь не бывает, правда?..

Однако же сей весьма досадный фактор тем не менее не только, увы, существовал, но и приближался к облюбованному отрядом генерала Музыкального зданию с небольшой, но завидно постоянной скоростью быстро идущего пешехода.

16

Появление бравого "солдата фюрера" Муделя со товарищи конечно же не осталось незамеченным для дежуривших в подъезде наблюдателей. О чем и было доложено майору. Полученный приказ ("возьмите их, только тихо и без ликвидации") звучал несколько странно для проводящего боевую операцию диверсионного спецназа, однако Московенко необходимо было любой ценой получить кое-какую информацию или, проще говоря, поговорить с кем-нибудь (и лучше не с одним) из непрошеных гостей-конкурентов. Задача не показалась Окуню, Носу и Глазу сложной — немцы не таясь вышагивали по центру узкой улочки и, похоже, даже в мыслях не держали возможности неожиданного нападения. Первым, как и подобает бесстрашному командиру, шел, выставив перед собой ствол автомата и поправляя сползающую на глаза при каждом шаге каску, сам Мудель, за ним растянулись приданные Зельцем солдаты, которые — в отличие от своего начальника — похоже, действительно не боялись, спокойно шагая вслед за ним и о чем-то негромко разговаривая…

Бесшумно пройдя анфиладой комнат второго этажа, спецназовцы оказались прямо над головой противника, что — учитывая отсутствие стекол и рам в здешних окнах — было наиболее выгодной позицией для неожиданной атаки. Окунев, знаками распределив между бойцами будущие цели и тихонько отщелкнув вниз сектор предохранителя своего автомата, уже собрался было перемахнуть невысокий подоконник, обрушившись на головы ничего не подозревающих солдат, но в этот момент…

Несбыточной мечтой маленького Муделя, детство которого прошло в бедных рабочих кварталах Берлина, совпав по времени с разгаром тотальной безработицы и жуткой инфляцией марки, был собственный велосипед. Однако родители, вкалывающие по двенадцать часов на текстильной фабрике и тем не менее едва сводящие концы с концами, не могли позволить себе подобной роскоши. Так продолжалось несколько лет— пока на политической арене не появился уже достигший ранее определенной известности и даже успевший примерить к себе (правда, ненадолго) драматическую роль "узника совести" бывший художник-акварелист Адольф Шикльгрубер. У германской нации появился наконец герой, достойный ее тысячелетней истории… И хотя в биографии новоявленного отца "аллее дойчес" доставало досадных пятен, не всегда совместимых с непорочным образом наследника выходцев из Шамбалы, в существование коей он истово верил, и, вообще, сверхчеловека, последовавший вскоре небывалый подъем экономики обновленной Германии развеял последние сомнения даже в среде как всегда подозрительной ко всему новому сибаритствующей интеллигенции… Что же касается семьи Муделя, то в канун нового, тридцать пятого года маленький Йозеф получил новенький, что называется, "в заводской смазке", велосипед — текстильная фабрика, перестав быть убыточной и получив долгожданный госзаказ, начала без устали шить чудесную военную форму для создаваемой практически заново германской армии.

Мудель слишком долго грезил о велосипеде, чтобы ждать весны и тем более тратить время на обучение езде на нем — хромированное двухколесное чудо было опробовано — в первый и последний раз — на следующее же утро. В результате чего Йозеф попал в больницу, откуда вышел как раз к весне, [30] а столь недолго прослужившее своему хозяину педальное средство передвижения отправилось на свалку… Велосипедов Муделю больше не покупали, да он, собственно, к этому и не стремился. Тем более что кратковременное обладание вожделенным предметом не прошло для него бесследно — несмотря на то что уже к осени он прекрасно научился обходиться без костылей, деформированная в голеностопном суставе нога приобрела крайне неприятную способность подворачиваться в самый неподходящий момент. И хотя падал Мудель в общем-то не часто, происходило это всегда крайне некстати — например, в пешем бою (про десантирование с движущегося бронетранспортера или автомобиля лучше вообще умолчать) или во время выхода из строя для доклада командиру подразделения… Упал он и в этот раз…