Безлюдье. Дилогия (СИ)

   - То что, сын? Мое дело направить, а дело все делают.

   - Тут другое. В тебя верят, отец, ты у нас как знамя, а знаешь, это много сейчас значит. Ведь поначалу все растерялись, что делать, как выжить? А появился ты, и все завертелось, заработало, никто в панику больше не ударялся. Я с ребятами готовил баррикады, детей и стариков в конец поселка отвозили. Мы же по-настоящему готовились к последнему бою, и ни один не убежал и не спрятался за юбки. Жаль, что повоевать не удалось!

   Михаил взглянул с удивлением на сына, отметив какие-то неуловимые изменения на скуластом юношеском лице. Петр стал чем-то похож на его брата: широко поставленные глаза, твердый упрямый подбородок. " А ведь он уже не ребенок, вьюноша, скоро мужчина"

   - Боюсь, Петя, тебе еще придется повоевать, и не раз, свобода стоит того, чтобы за нее сражаться. А теперь отправляйся-ка спать, завтра тяжелый день.

   Петр знал, что предстоит делать завтра, и отговариваться не стал, только глаза немного заблестели. Отец и сын посмотрели друг на друга, потом обнялись крепко и пошли по свои делам.

   Чуть позже у калитки тормознула машина, атаман вышел на крыльцо и встретил Огнейку. Она весь день провела в ухаживании за малышами, все еще находившимися в крайних домах Капли. Туда их увезли, чтобы подготовится к эвакуации, ведь общая тревога еще не была отменена. Дочка сразу повисла на его шее, есть она ничего не хотела, и выглядела жутко усталой. Михаил потащил девочку наверх, в спальню, там раздел и уложил на кровать. Накрыв лоскутным одеялом, и уже выходя из-за порога, он услышал слова дочери.

   - Папа, а почему у тебя глаза как у волка из сказки?

   Он удивленно оглянулся, но дочка уже спала, повернувшись на бочок, приняв свою любимую позу. Потом неожиданно послышался ее неразборчивый шепот.

   - Они придут, в жарком июле, они ничего не забывают. Нам нужно быть готовыми, папа.

   Михаил постоял еще немного у кровати дочери, безмерно удивленный произошедшим, покачал головой, потом зашел в ванную. Там он включил лампу и посмотрелся в зеркало. Увиденное там, просто ошарашило взрослого мужчину. Обычно светло-карие, теперь его глаза полыхали холодным стальным цветом, но через несколько секунд они снова стали обычными. Он стоял и смотрел удивленно в зеркало, на него оттуда, с зазеркалья смотрел совершенно другой человек. Убеленный сединой, с жестко прочерченными губными складками, жесткий и волевой, готовый к новым испытаниям Атаман.

   Траурный вторник.

   Михаил встал очень рано, не было еще пяти. Нина была в клинике, поэтому он открыл консервы и подогрел их, сварил крепкого кенийского кофе, залил в литровый термос, оделся и выехал со двора. По пути Бойко подхватил Серегу Туполева и Ингвара Шлекту. Они отвечали за похороны убитых. Бригада Сереги весь день и часть ночи готовили гробы, а Ингвар следил за работой на кладбище. В первую очередь туда они и поехали. Погода за ночь изменилась, подул прохладный ветер, низкие серые облака закрыли небо. Природа тоже оплакивала погибших людей.

   По телефону Михаил уже узнал, что разведчики Потапова вернулись обратно. Они нашли одну из ушедших машин, там обнаружили двоих вражеских бойцов, умерших от ран. А, возможно, их добили "соратники". По показаниям пленных выходило, что два человека все-таки ушли обратно в Подмосковье. Общую тревогу отменили, только усилили патрули. Похоже, воевать уже было не с кем, количество собранных трупов врага соответствовало показаниям пленных.

   Друзья ехали молча, говорить было тяжело. Уже рассвело, хоть и призрачный, но свет очертил контуры свежевырытых могил. Рядом стояла привезенная еще вчера бытовка, около нее копошились люди. Михаил подошел, поздоровался. Сейчас рабочие нарезали на куски крепкую веревку и пилили на подпорки деревянные брусья. Из подлеска вышли еще люди, они тащили свежий лапник. Оставив Ингвара на месте, они с Сергеем сели в Самурай и двинули на двор лесопилки. Там, рядом со свежим брусом, стояли в несколько рядов гробы, или как больше любил называть их по-старинному Михаил, Домовины. Их только закончили обивать тканью. Выглядело все это действо несколько ирреально, все еще было трудно представить, что сегодня в них положат недавно еще живых людей и закопают в землю.

   Потом были похороны. Накрапывающий дождик, омытая водой зелень, слезы на глаза людей. Жители поселка стояли у гробов и прощались со своими знакомыми и близкими, друзьями и просто товарищами. Михаил подошел к домовине с Андреем Великановым, часть лица была прикрыта тканью, пуля обезобразила его правую половину. Он лежал спокойно, выполнив свой долг до конца. Чуть подальше рядом друг с другом лежали гробы с Лютым и его подругой. Спокойные, восковые лица, руки сложены на груди. Рядом стояли разведчики, только они видели последствия последнего боя, принятого парой. Неравной схватки, спасшей многие жизни жителей общины, настоящего подвига этой странной пары.

   Затем уже были и короткая речь атамана, потом православная молитва, опускание гробов, вой и плач женщин, кидание горсти земли. Потапов со свободными от дежурства разведчиками произвел прощальные залпы, все-таки многие погибли в бою, и надо было им отдать подобающие воинские почести. И вот уже заработали лопаты, кого-то из женщин прорвало, пошла истерика, вопли и рыдания. Мужчины крепились, как могли, дети же плакали навзрыд, некоторых бабулек пришлось отнести к фельдшерской машине, они буквально падали на землю, ноги отказывали. Было очень горько и тяжело.

   Поминки проводились раздельно, в домах родственников и друзей. Михаил пересилил себя и появился в доме у Андрея Великанова. Лиана была закутана в черное и сидела молча. Матвей, обычно добродушный и веселый, теперь как-то сник, смерть друга его здорово подкосила. Атаман сказал пару слов, махнул стопку водки и ушел, не мог он снова и снова видеть все это горе. Он чувствовал, что впереди им предстоят не менее горькие и тяжелые испытания, и теперь главное было - подготовиться к новому удару. Он больше не позволит, чтобы у него убивали детей!

   Наскоро атаману удалось переговорить с Женей Потаповым. Тот выглядел усталым, лицо сильно осунулось, под глазами черные синяки, но был уже гладко выбритым и в новом камуфляже. Его ребята в бою сработали просто замечательно, став костяком обороны, и он откровенно гордился этим обстоятельством. Разведчик уже успел пообщаться с Вязунцом, по их данным выходило, что удалось уйти только двум из всей группы бандитов. И возможно, что среди них офицер связи. А это означало только одно - следующая схватка просто неизбежна. Атаман отправил лейтенанта к своим, надо было формировать постоянные дальние патрули, а сам направился к правлению. Ему уже сообщили, что конвой от белорусов прибыл.

   В правлении его уже ждали. Первым поднялся сам Русый, он лично решил возглавить делегацию, с ним из Орши приехали инженеры и мастера. Они должны были оценить масштаб необходимой помощи, подготовить список необходимых материалов и специалистов. От Зубково приехал Степан Друзь. С третьим же человеком Бойко не был еще знаком. Высокий, с широченными плечами, таких в народе называют "шкафами". Он представился заместителем Тозика по безопасности Стеценко Петром Ивановичем. Бойко удивленно посмотрел на нового безопасника Шклова, судя по всему, там произошли какие-то политические изменения.

   Стеценко оказался к тому же бывшим военным достаточно высокого ранга, закончил он службу полковником, в качестве заместителя начальника штаба 6-й механизированной бригады в Гродно, а начинал службу еще в СССР. Атаман обрадовался, что среди них наконец-то появился настоящий кадровый военный. Тут же на месте хозяева и гости провели короткое совещание, где накоротке было сообщено о произошедшем в воскресенье. Михаил заметил, что следствие еще не окончено, детальный анализ пока не проводился, и, взяв быка за рога, предложил Стеценко провести грамотный разбор прошедшего боя, с точки зрения кадрового военного. Приехавший со Шклова полковник только крякнул, но не отказался, видимо, уже заранее догадывался, что такое предложение последует. Он только спросил, с кем стоит переговорить. Бойко тут же дал имена, их номера телефонов и позывные по рации.