Несущественная деталь

Он бросился головой вперед, вытянув руку, упал на землю, его пальцы сомкнулись на стволе, отчаянно вцепились в него, постарались развернуть, и тут ему удалось помочь себе второй рукой и наконец взять пистолет, как полагается. Он перекатился на спину, предполагая, что увидит, как она бежит к нему, прыгает на него, сжимая нож, который он бросил в нее, или собираясь вцепиться ногтями в его горло.

Но ее не было. Он сел, постаравшись сделать это побыстрее, ноги у него дрожали, грудь вздымалась, дыхание со свистом вырывалось из легких. Он встал на нетвердые ноги и увидел ее — в камышах чуть поодаль. Она пыталась вернуться на сухую землю.

С одной стороны занимались огнем новые деревья, на них в темноте плясали языки пламени, освещавшие сараи, где покоились маленькие корабли. Он даже видел некоторые из них: один на колесной люльке у пристани, другой неподалеку в воде. Некоторые сараи были окружены горящей травой и упавшими ветками, пламя начинало лизать металлические стены, подкрадывалось к свесам плоских крыш. С дерева упала горящая ветка, подняв столб искр, пробила крышу ближайшего сарая.

Он медленно пошел на трясущихся ногах, тяжело дыша в теплом, опаленном огнем воздухе, направляясь к тому месту, где девчонка пыталась вылезти из грязи из помятого, поломанного камыша. По лицу ее стекала кровь из раны от удара рукоятью ножа.

Часть его хотела сказать ей, что он по-прежнему не верит, что она — та, за кого себя выдает, но даже если и так, ему плевать. Победители побеждают, успешные добиваются успеха, агрессия, упорство и безжалостность одерживают победу — кого это может удивить? Так устроена жизнь. Ничего личного. Впрочем, нет, все очень личное, сучка чертова.

Но ему не хватало дыхания сказать ей все это.

— Сука! — проговорил он, когда она выползла на сухое место перед ним. Он стоял над ней, направляя пистолет на ее растрепанную голову. Он сказал это громко — сколько ему хватило сил, но получился всего лишь какой-то сиплый звук. Она бросилась на него, занося руку. Она нашла нож, который он метнул в нее, — за ним она и уползла в камыши. Клинок вонзился ему в ногу, в голень ниже здорового колена, отчего боль прошла по всему его телу — через позвоночник отдалась в голове.

Он вскрикнул, отшатнулся, ухватил пистолет двумя руками и чуть не упал, когда девчонка рухнула на бок, потеряв равновесие от попытки удержать нож, который теперь торчал из его ноги.

— Ах ты, черт!.. — взвизгнул он.

Он выровнялся, выпрямился, невзирая на боль прицелился и нажал на спусковой крючок.

Спуск заело. Он нажал сильнее, попытался взвести боек еще раз, но затвор не двигался. Его пальцы словно потеряли способность двигаться. Он попытался взять пистолет другой рукой, но даже это оказалось ему не по силам. Его руки словно так захолодели, что не подчинялись приказам мозга. Он услышал, что издает какие-то кошачьи, хнычущие звуки, посмотрел на пистолет сбоку — может, он не снят с предохранителя, но предохранитель находился в боевом положении. Он попытался еще раз, но ничего не получилось. Он попытался зашвырнуть его, но тот словно прилип к ладони. Наконец все же пистолет соскользнул в темноту. Он полез в карман за вторым ножом, но потом — пошатываясь, чувствуя, что вот-вот готов потерять сознание — понял, что не может вытащить нож из ноги.

Девчонка все еще лежала на земле у его ног. Она, казалось, снова пытается встать, но ей это не удалось, и она снова свалилась на мягкое место, закинув руку назад, чтобы не упасть на спину.

Он нашел второй нож в кармане, вытащил его из ножен. Где-то сбоку краем глаза он видел множество маленьких взрывов, напоминающих фейерверк. Свет вспыхивал повсюду. Что-то со свистом проносилось над его головой. Он шагнул к ней, она посмотрела на него затуманенным взглядом.

И тут его ухватило, выровняло что-то извне, приковало к земле, обездвижило, словно все его части застопорило: мышцы, скелет — всё.

Девчонка посмотрела на него, и что-то в ее лице изменилось. Оно, казалось, расслабилось, ее плечи и грудь сотряслись, словно от смеха.

— Ага, — проговорила она, подтягивая под себя ноги, поднимаясь. Наконец она встала на колени. Пощупала голову с той стороны, откуда стекала кровь, посмотрела на ее темные пятна у себя на руке в свете оранжевых вспышек, потом перевела взгляд на него.

Он не мог пошевелиться. Просто не мог пошевелиться. Но он не был парализован (чувствовал, как напрягаются его мышцы, пытаясь сдвинуть его с места), но его застопорило, словно он был заколдован, совершенно обездвижен.

— Посмотри на свои руки, Вепперс, — сказала ему девчонка, возвышая голос над шумом новых взрывов. Мерцание огней выхватывало из темноты ее испачканное лицо, мокрые грязные волосы.

Глазами он еще мог шевелить и опустил взгляд на свои руки.

Они были покрыты тонкими серебряными нитями, посверкивающими на вспышках света.

— Откуда?..

— Ай-ай, — проговорил где-то рядом мужской голос. — Приятный вечер для этого, правда?

Из темноты вышел высокий, очень худой человек в свободных одеждах. Подняв глаза, Вепперс узнал Демейзена. Аватара едва удостоила его взглядом и подошла к девушке.

— Ну как вы?

— Никогда не чувствовала себя лучше. Думала, что вы далеко.

— Да. Была такая мысль. Вам помочь?

— Дайте мне минуточку собраться с силами.

— С удовольствием.

Он повернулся к Вепперсу, сложил на груди руки.

— Это делает не она, — сказал он. — Это я.

Вепперс не мог шевельнуть ни языком, ни челюстями. Ему даже дышать было тяжело. Потом словно тысяча маленьких жестоких иголок вонзились в него, словно тонкие, в волосок, проволочки обволокли все его тело и начали сжиматься, врезаясь в его кожу.

Из его рта вырвался хриплый слюнявый визг.

Аватара снова посмотрела на девчонку.

— Если только, конечно, вы не хотите прикончить его, — сказал он ей. Потом снова перевел взгляд на Вепперса, чуть нахмурился. — Но я бы не стал это делать. Муки совести — ужасная штука. — Он улыбнулся. — Так говорят. — Пожал плечами. — Если вы, конечно, не машина вроде меня, — пробормотал он. — Мне на такие вещи, как совесть, насрать.

Девушка заглянула в глаза Вепперса, в чью кожу медленно впивались проводки татуировки. Он никогда не испытывал такой боли, даже не думал, что бывает такая.

— Быстро, — сказала она и закашлялась, когда мимо них проплыло очередное облако дыма и горящих угольков.

— Что? — спросила аватара.

— Быстро, — сказала она. — Не ослабляйте. Сделайте…

Аватара заглянула в глаза Вепперса и кивнула девушке.

— Ну, вы видите, — сказал Демейзен. — Милая девочка, правда?

Боль, и без того невыносимая, бесконечно усилилась, в особенности вокруг его шеи и головы.

Удар милосердия последовал, когда голова Вепперса вывернулась на сто восемьдесят градусов, его и без того нелепое в крапинках крови лицо приняло совсем комическое выражение, когда волоски татуировки завились спиралью, поднялись и одновременно стали сжиматься, отчего его голова, казалось, сморщилась и убралась в себя, превратившись в бесконечно узкий цилиндр, исчезнувший в брызгах крови.

Ледедже не смогла не отвернуться. Она услышала звук — словно целую чашу с гнилыми фруктами опорожнили на землю, потом услышала и почувствовала, как мгновение спустя тело упало на траву рядом с ней. Она открыла глаза и увидела, как тело дернулось несколько раз, кровь все еще хлестала из перетянутой, перерезанной шеи.

Она почувствовала, что сейчас упадет в обморок, она оперлась на выставленные назад руки, чтобы не упасть.

— Аккуратный трюк, — сказала она, глядя, как из миниатюрных пристаней и сараев, где хранились игрушечные боевые корабли, выпрыгивают огненные плясуны и маленькие фонтанчики огня; огонь усиливался, и снаряды с ракетами начали рваться и разлетаться повсюду.

— Она переметнулась с вас на него, когда вы попытались задушить этого хера в кабинете посла Хьюэн, — сказал Демейзен, подходя к телу и пиная его, словно чтобы проверить — настоящее ли оно. — А на вас не осталось ничего, кроме замечательного загара.