Враги по разуму

Светов протянул руку к пульту и вдавил до упора кнопку форсажа главного ускорителя. В недрах «Громовержца» взвыла, просыпаясь, ионная турбина, и громада транспортника прыгнула вперед с ускорением, нарастающим в геометрической прогрессии.

В глазах потемнело, ремни опять впились в тело, а во рту появился медный привкус крови.

«Громовержец» ринулся вдогонку за Чужаком.

С трудом удерживаясь за спинку пилотского кресла, Берчев прохрипел: – Что ты задумал, Гал? Мы же все равно не успеем его перехватить!

– Ты прав, штурман, – сказал Светов, с трудом шевеля губами. – Будем считать эту погоню слона за мышью психической атакой.

Затем лейтенант объявил по селектору: – Экипаж, внимание! Приготовиться к экстремальной перегрузке. Боевым точкам приготовиться к ведению огня. Чужак собирается атаковать наш пассажирский лайнер, и наш долг – помешать ему…

После непродолжительной паузы Гал услышал разноголосые отклики: – Есть, командир… Ясно… Давай шуруй на полную мощь, лейтенант!..

Голос Берчева опять ударил по перепонкам: – Ты очумел, Гал! Куда ты лезешь? У нас же на борту – целый склад взрывчатки. Да и чем мы можем помочь «пассажиру»?

– Там люди, Макс, – возразил Светов. – А что ты предлагаешь? Развернуться и потопать восвояси, радуясь, что легко отделались, а тем временем этот гад будет расстреливать наших, как в тире?!

– Мы все равно опоздаем, – возразил штурман.

– Посмотрим. – Гал включил дополнительный форсаж.

Корабль взревел, словно протестуя против такого издевательства над его изношенными турбинами. Штурмана отбросило к переборке – прямо на безжизненное тело второго пилота.

Вскоре Гал с удивлением обнаружил, что спейсер Чужака заметно увеличился в размерах на лобовом экране. Это было невероятно, но факт оставался фактом: разъяренный «слон» догонял пакостного «мышонка».

Когда Пришелец превратился в перекрестии прицела в пятно размером с мелкую монету, Гал решил открыть огонь из носовой пушки типа «Спираль-ЭМ». Гамма-ракеты применять было рискованно: в случае промаха они угодили бы в лайнер.

Однако пушка молчала, хотя Гал несколько раз отчаянно рванул на себя спусковую рукоятку.

Разбираться, что к чему, не было времени.

«Громовержец» нагонял Чужака под острым углом, так что достать «калошу» лучеметами боевых точек было невозможно. А разворачивать корабль – значит потерять скорость…

Как ни странно, но существо, управлявшее «калошей», почему-то никак не реагировало на приближение транспортника – словно точно знало, что вести огонь землянину нечем…

До Пришельца оставалось всего десять километров… пять… один. Казалось, еще немного – и Чужака можно рукой достать.

Подожди-ка, сказал себе Гал. Зачем же рукой?.. Пришельца можно достать кое-чем другим… Только вопрос: выдержит ли «Громовержец» удар корпусом на такой скорости или развалится на мелкие кусочки? И не сдетонируют ли боеприпасы в грузовом отсеке? В конце концов, имеешь ли ты право рисковать жизнью – не своей, а других членов экипажа?..

Гал в отчаянии оглянулся, словно в рубке был кто-то, кто мог бы разрешить его сомнения. Однако похоже, что решать приходилось самому.

Светов переключил экраны на оптический режим и увидел, как из серо-зеленого корпуса Пришельца выдвигаются какие-то пластины. Интуиция подсказала: сейчас Чужак обрушит на беззащитный корабль мощный удар…

Светов, казалось, воочию увидел, как, пронзенный черными трассами, лайнер окутывается облаком газа и разлетается на куски и как мгновенно, но страшно погибнут ничего не подозревающие сейчас люди.

В ушах его прозвучал голос Инны: «Мы все будем себя беречь, правда, милый?» Рука, тянувшаяся к пульту, сразу стала тяжелой-тяжелой – не только от перегрузки, но Гал все-таки сумел дотянуться до нужной кнопки.

«Громовержец» послушно повел тупым носом в сторону Пришельца, и Светов зажмурился в ожидании того, что пилотская рубка разлетится вдребезги и в нее хлынут вакуум и ледяная боль.

В последний момент Пришелец, видимо, врубил торможение, почуяв неладное, но было поздно уворачиваться от тарана, и удар пришелся не в нос, а в заднюю часть транспортника. Этот удар был скользящим, и от трения двух корпусов друг о друга брызнул пучок ослепительных искр, как при вакуумной сварке; потом этот пучок превратился в поток, «калоша» отлетела в сторону и закувыркалась по сложной траектории, от нее отлетали какие-то бесформенные обломки, а транспортник содрогнулся и стал вращаться вокруг своей оси, как гигантское сверло. Освещение погасло, экраны в рубке ослепли, и Гала, вместе с креслом, выдранным из гнезда, швырнуло на переборку; и на сей раз даже спейс-комбинезон не мог амортизировать удар…

Теряя сознание, Гал еще успел подумать: «А все-таки я как в воду глядел: «Когда он падал на Сатурн, корабль гремел, как сотня урн»…» В недрах «Громовержца» что-то действительно громыхало, и грохот этот стих лишь тогда, когда наступила тьма.

Командир Базы ОЗК номер одиннадцать генерал Арн Шрейдер пожелал лично присутствовать при посадке русского транспортного корабля на аварийную площадку. Впрочем, слово «посадка» в данном случае явно не годилось, – скорее, это было свободное падение, слегка смягченное тормозными двигателями. Да и кораблем израненную громаду можно было назвать лишь с большой натяжкой. Корпус транспортника был измят, корма расплющена, а рулевые сопла торчали под самыми немыслимыми углами. В целом «Громовержец» выглядел ужасно, даже если смотреть на него невооруженным глазом. Генерал Шрейдер наблюдал за «посадкой» корабля в мини-телескоп, и ему было еще страшнее.

Махина, приближавшаяся к посадочной площадке, моталась так, словно экипаж ее был поголовно пьян.

– Черт бы побрал этих русских, – пробормотал кто-то за спиной Шрейдера. – Они разнесут нам в пух и прах все посадочное оборудование!

Генерал оглянулся на говорившего – своего адъютанта капитана Коллинзера – и почему-то подумал, что тот наверняка подслушивал его разговор с командующим американским контингентом ОЗК. «Разговор» – чересчур мягко сказано (генерал любил точные формулировки), потому что старик был зол как тысяча чертей и орал на Шрейдера, как на набедокурившего мальчишку.

– Послушайте, генерал, – кричал он, брызжа слюной, по ВПС-связи. – Что, черт возьми, у вас там творится?.. Почему ваши парни спят вместо того, чтобы нести боевое дежурство как следует?! Почему противник беспрепятственно орудует у вас под носом? Почему атакует в вашей зоне ответственности русские пассажирские корабли?

А Арн Шрейдер, прослуживший в «спейс-форс» тридцать с лишним лет, мог только стоять навытяжку, преданно смотреть в глаза начальнику и виновато молчать. Сказать в свое оправдание можно было много… Например, что Пришельцы миновали посты обнаружения так, будто надели шапку-невидимку. Что как только на Базе был принят сигнал бедствия от пассажирского лайнера «Белый», по тревоге тотчас подняли дежурные интерсепторы, но, к великому сожалению, они не могут мгновенно перемещаться на дальние расстояния… Однако Шрейдер предпочел молчать: он по опыту знал, что командующий терпеть не может оправданий. В заключение Старик пригрозил Шрейдеру всеми мыслимыми и немыслимыми карами – начиная от разжалования и кончая лишением денежной премии за последний квартал – если только русский «пассажир» не вернется к своим целым и невредимым.

Человек, который пытался сейчас посадить искалеченный корабль на аварийную площадку, и не подозревал, что он спас не только лайнер, но и служебную карьеру американского генерала.

Зато Шрейдер прекрасно это понимал, вот почему он сердито покосился на Коллинзера и проворчал: – Узнайте у диспетчера, есть ли связь с пилотом.

– Я и так знаю, – нахально заявил адъютант. – Какая может быть связь после такой передряги? Удивляюсь, как они еще сумели выкарабкаться из поля притяжения Сатурна… Все-таки русские живучие как кошки!

Генерал Шрейдер почувствовал, что вот-вот вспылит. Он мысленно сосчитал до десяти и затем сказал: – Когда они сядут, проводите пилота в мой кабинет. – Немного помолчав, добавил: – Разумеется, после оказания ему необходимой медицинской помощи…