Гонка за горизонт (СИ)

Все это на фоне всяческих экскурсий по старинным замкам и сверхсовременным супермаркетам. Вот откуда у Настены эта всепоглощающая страсть к шопингу? Я еще могу понять хорошо навороченный ноутбук раскрученного бренда "Toshiba". Нанес тут же прямо в магазине лазером на клавиатуру кириллицу, скачал из интернета и установил русифицированное программное обеспечение – можно пользоваться. Сам себе точно такой же купил. В общем-то, даже не буду спорить против целого баула тряпок, она же у меня девчонка, в конце концов. Ей ведь перед мальчишками в чем-то новом и интересном покрасоваться требуется. Но зачем Настене столько игрушек? Ох, чувствую, избалует ее Вадим.

Вот поездка в префектуру Сидзуока мне запомнилась. Там, у подножия горы Фудзи, находится старая трасса "Формулы один" Фудзи Спидвей. А, главное, на этом ныне чисто тренировочном полигоне, так как с восемьдесят седьмого года прошлого двадцатого века сами соревнования "Королевских гонок" проводятся только на новой трассе "Suzuka Circuit", что к югу от Нагои, можно вполне полноценно покататься на старых болидах Формулы. Уже давно морально устаревших – как-никак несколько лет прошло – но для желающих ощутить, что это такое – самая крутая гоночная машина, вполне подходящих. Плати бабки, предъявляй медицинскую страховку и вперед! Дерут за это удовольствие немало, почти тысячу долларов, но оно того стоит. Хорошо, что Вадим строго-настрого предупредил меня ни в коем случае не показывать все мои возможности. Потому что я влип! Влип в "Формулу" по самые уши, если не еще глубже. Вот это действительно машина. Меньше шестисот килограмм массы и почти девятьсот лошадиных сил за спиной. Нет, конечно, на той "Тойоте", что дали мне, и четырехсот сил не было. Я же это прекрасно понял, но все равно – мощща! Я, конечно, уже ездил на более сильных машинах. На том же "PORSCHE 911 Turbo Coupe" было честных полтысячи лошадей. Но тут все дело в энерговооруженности – мощности, приходящейся на единицу массы автомобиля. Даже эти четыре сотни на "Тойоте" были на голову выше того "Порше". На первой передаче кручу всего до одиннадцати тысяч оборотов и в темпе жму кнопку переключения. Вторая, третья, четвертая, пятая шестая! Черт, максимальные обороты на этой машине ограничены на жалких четырнадцати тысячах. Могли бы отсечку и побольше сделать. Хотя бы на шестнадцати. Но двести семьдесят на прямой, включив седьмую передачу, я, все-таки, выжал. Хотя, основное здесь не скорость на прямых. Основное – правильно пройти поворот. Не раньше и ни долей секунды позже начать торможение, точно вписаться в траекторию. Я накручивал круг за кругом, все больше вживаясь в эти чудесные ощущения слияния с болидом, пока не почувствовал, что к этому комплекту колес тихой сапой подбирается северный пушной зверек. Машина, несмотря на уменьшение веса, горючка-то ведь расходуется, стала значительно хуже держать трассу. Не знаю, что они там увидели на телеметрии, но пришлось, получив приказ по радио, сворачивать к боксам. Я уж было подумал, что удастся хоть чуть-чуть потренироваться в старте с места после пит-стопа, но механик мне четко показал перекрещенными руками команду заглушить двигатель. Взгляд на улыбающегося менеджера фирмы, чем-то озабоченного Вадима, очередное кратковременное включение режима ЗНАНИЯ, и все сразу стало понятно. Федоровичу за мои получасовые покатушки пришлось выложить явно не одну тысячу баксов. Хрен с ними, с бабками. Деньги – дело наживное. Зато я теперь на все сто знаю, что это – мое! Я хочу и могу ездить в "Формуле один" и почти знаю, что буду. Душу дьяволу продам, но на старт "Королевских гонок" выйду!

Как связаны между собой интуиция и память? Включая режим ЗНАНИЯ я, при определенном усилии, могу вспомнить почти все, что хоть раз видел или слышал в своей жизни. Нижний предел находится где-то на уровне шести лет. Все, что было до этого возраста, является какими-то разрозненными воспоминаниями. До десяти – довольно четкими кусками. А вот начиная лет с двенадцати, хорошо напрягшись, вообще могу вспомнить все что угодно. От пустой драки из-за старой игрушечной машинки с соседским мальчишкой, до цвета пятен на рабочем переднике у учительницы химии. Хорошо напрягшись? Зачем себе-то врать? Включив режим. А, задействовав ЗНАНИЕ, я не только могу вспомнить любую формулу, но точно подставить в нее любые числа и правильно посчитать. Голова превращается в вычислительную машину? Этакий биокомпьютер? "Могет быть, могет быть", как иногда говорит Федорович. Почему же я сейчас не сочиняю новые формулы и не пишу в темпе докторскую диссертацию, чтобы в результате получить Нобелевскую премию? Вместо этого я, как дурак, вспоминаю, какой была тогда Нинка на пляже в своем ярко-оранжевом купальнике. Или, что уже совсем непозволительно, опять чувствую на себе груди Валентины, когда она меня так страстно целовала на дне рождения. Ее груди и полные сладкие губы… Понимаю, что потом опять голова болеть будет из-за длительного включения режима, но все равно вспоминаю. Причем, в этом случае, отлично знаю, что как только придут самые яркие, самые лучшие мгновения, я тут же вылечу из режима. Интересно, это как-то связано с тем, что не могу включить ЗНАНИЕ, когда гляжу на Нинку? А вот с Валентиной я даже не пробовал. Надо будет проверить. А сейчас я снова и снова вспоминаю под мерный шум авиадвигателей те сладкие ощущения. Нет, ну не дурак ли? Все, хватит! Надо переключиться на что-нибудь другое.

Как встретит меня Дендик? Помнит ли? Насколько он вырос? Виктор говорил, что в первые месяцы щенки очень быстро растут. Вообще к году становятся почти взрослыми. Скоро я все это узнаю. До посадки в Пулково [13] осталось всего два часа. Настена с Федоровичем опять дрыхнут. Сестренка хорошо загорела и чему-то улыбается во сне. Тот неприятный инцидент с пьяным мужиком она, кажется, забыла. Свежие яркие впечатления от наших отличных каникул забили все плохое. Это ничего, что она пропустила первые дни в новом учебном году. Настенька у меня умненькая, быстро наверстает.

"Силачом слыву недаром – семерых одним ударом!" Получилось почти как в той детской сказочке. Ну, не семерых, но троих за раз я проверил. И в этот раз осечки у Федоровича не произошло. Все они вполне подходили для нашей работы. Что называется – им за державу обидно. Только это были не офицеры ФСБ, из которых Вадим обычно вербовал нам сторонников, а те люди от бизнеса, про которых подполковник говорил мне перед нашей заграничной поездкой. Они, эти трое, могли бы неплохо развернуться, если бы их за руки и за ноги не держали нечистоплотные конкуренты. Особенно сложная ситуация была с одним из них, Евгением Львовичем Нейманом. Нестарый еще, тридцать два года, чуть выше среднего роста, светловолосый и голубоглазый Нейман внешне совершенно не походил на еврея. И был он, как это ни странно, романтиком. Романтиком и гением-финансистом. Хотя своего банка у него никогда не имелось. Была фирма по оптовой купле-продаже продуктов питания. Правда, в уставе этой фирмы были забиты все возможные виды деятельности, которые теоретически позволял закон. От производства этих самых продуктов питания до внешней торговли. Евгений Львович, досконально зная наше законодательство, умудрялся делать деньги на всем, что угодно, хоть из воздуха. Вот только попался однажды на глаза одному бывшему деятелю КПСС, тесно повязанному с бандитскими кругами, и кончилась его планида. Что бы он теперь ни делал, его всегда раздевали, подставляя на ровном месте. Или под несовершенное им уголовное преступление, или под налоговую инспекцию в сделке, к которой он никакого отношения на самом деле не имел. Он всегда как-то выкручивался, когда откупаясь, а когда воюя. Но неизменно лишаясь практически всех денег. Даже жены лишился в этой своей войне. Ушла она от Неймана. Не выдержала такой жизни. На мой прямой вопрос Евгению Львовичу, почему же он не уехал в Израиль, Нейман, не задумываясь, ответил: