Сборник «Щелк!»

И все-таки уж лучше это, чем угольные карьеры второго круга.

— Прошу прощения, — с истинно кастильской любезностью обратился дон Жуан к хорошенькой прохожей. — Будьте столь добры, растолкуйте, если это вас не затруднит, какой дорогой мне лучше… — Он смолк, видя на лице женщины оторопь, граничащую с отупением.

— Набережная где? — спросил он тогда бесцеремонно и коротко — в лучших традициях второго круга.

Лицо прохожей прояснилось.

— А вон, через стройку!

С женщинами тоже было не все в порядке. Какие-то озабоченные, куда-то спешащие. Кругом — изжеванные буднями лица, обнаженные локти и колени так и мелькают, но вот почему-то не очаровывает эта нагота. Даже уже и не завораживает.

Дон Жуан сердито посмотрел вслед прохожей, потом повернулся, куда было сказано. Если окружающий мир лишь слегка напоминал преисподнюю, то стройка являла собой точное ее подобие. Вдобавок среди припудренных ядовитой пылью обломков стоял прямоугольный чан, в котором лениво побулькивала черно-зеркальная смола.

Чтобы не попасть в клубы липкого, ползущего из топки дыма, дон Жуан решил обойти смоляной чан справа.

— Эй, кореш! — негромко окликнули его на полпути мяукающим голоском.

Дон Жуан оглянулся — и отпрянул. На краю чана сидел полупрозрачный чертенок.

— Чего шарахаешься? — хихикнул он. — Шепни генералу, что с водолазами все улажено, понял?

Ужаснувшись, дон Жуан кинулся к чану и, ухватив бесенка за шиворот, с маху швырнул его в смолу. Отскочил, огляделся, ища рубчатый железный прут.

Черный как смоль бесенок с воплем вылетел из чана. Взорвавшись вороненой дробью брызг, отряхнулся по-кошачьи и злобно уставился на обидчика.

— Ты чего?.. — взвизгнул он. — Ты!.. Ты на кого работаешь?

Дон Жуан подобрал арматурину и метнул наотмашь. Бесенок с воплем нырнул в смолу.

Дон Жуан повернулся и сломя голову кинулся прочь.

«Двум смертям не бывать», — повторял он про себя, нажимая седьмую кнопку подъемной клети. Однако, если вдуматься, то вся его история была прямым опровержением этой любимой поговорки Фрола Скобеева.

Вдобавок чертенок его даже и не выслеживал — напротив, явно принял за кого-то своего. Зря он его так, в смолу-то… Хотя, с другой стороны, уж больно неожиданно все получилось.

Выйдя на седьмом этаже, дон Жуан достал из сумочки крохотный зубчатый ключик и открыл дверь. Эх, где она, тисненая кордовская кожа на стенах, бело-голубые мавританские изразцы в патио, прохладные даже в самый жаркий полдень, и мягкий, огромный, занимающий полгостиной эстрадо! Ну да после подвала и голая кровать без резьбы покажется Раем.

На столе брошены были документы, полученные им прямо в кабинете генерала. Дон Жуан раскрыл паспорт, посмотрел с тоской на миниатюрный портрет жгучей красавицы брюнетки. «Жанна Львовна Гермоген, русская…» — прочел он, с трудом разбирая кириллицу.

В Испанию или, как выразился генерал, на историческую родину пробираться пока не стоит. Кстати, не исключено, что там его тоже разыскивают. Вряд ли Ахерон впадает в одну только Волгу…

Послышалось мелодичное кваканье, и дон Жуан огляделся. А, понятно… Он снял телефонную трубку, припоминая, каким концом ее прикладывал к уху полковник, когда вызывал усиленный наряд. Вспомнив, приложил.

— Жанна Львовна? — радостно осведомился взволнованный знакомый баритон.

— Да, это я.

— Сразу две новости! И обе приятные. Во-первых, Петр Петрович завтра прибывает… Из Москвы… Ну, это вы, наверное, уже и сами знаете.

— А вторая?

— Чупрынов застрелился! — благоговейно вымолвил полковник.

Чупрынов? Это еще кто такой? Впрочем, какая разница…

— И что же тут приятного?

— Как… — Полковник даже слегка растерялся. — Так ведь проверки-то теперь не будет! Выяснилось, это он кору подменил! А еще министр…

Кора. Опять кора… Такое впечатление, что все повредились рассудком.

— У меня тоже для вас новость, — вспомнив чертенка, сказал дон Жуан.

— Передайте генералу, что с водолазами улажено.

В трубке обомлели.

— По-нял, — перехваченным горлом выговорил полковник. — Спасибо… Спасибо, Жанна Львовна! Бегу докладывать.

Трубка разразилась короткими гудками. Дон Жуан посмотрел на нее, пожал плечом и осторожно положил на рычажки. Однако стоило отойти от стола на пару шагов, как из прихожей послышался шепелявый щебет устройства, заменявшего здесь дверной молоток.

Дон Жуан встрепенулся. Это могла быть жена полковника. Роскошная пепельная блондинка обещала зайти за вещами и поговорить о чем-то крайне важном. Не иначе, о коре… Не сразу справившись от волнения с дверным замком, дон Жуан открыл. На пороге стояла и растерянно улыбалась невзрачная русенькая девушка, вдобавок одетая как-то больно уж по-мужски.

— Здравствуйте, — робко произнесла она, не спуская испуганных серых глаз со смуглой рослой красавицы, чем-то напоминающей Кармен.

— Здравствуйте, — удивленно отозвался дон Жуан. — Прошу вас…

Он провел гостью в комнату и предложил ей кресло. Совершенно точно, раньше он ее нигде не видел… Может, от генерала посыльная?

— Я не знаю, что со мной происходит, — отчаянным надломленным голосом начала она. — Я запретила себе думать о вас. Вы мне снитесь с того самого дня. Я вас боюсь. Вы колдунья, вы что-то со мной сделали… От вас исходит такое… такое… Я все про вас узнала!

— Вот как? — Дон Жуан был весьма озадачен. — И что же вы обо мне узнали?

— Ничего хорошего! — бросила она, уставив на него сердитые серые глаза. — Мне все про вас рассказали. И что вы с матерью Гарика, и все-все… Вы ужасная женщина… Вы… Вы с мафией связаны!.. А я вот все равно взяла и пришла…

— Простите… Но кто вы?

Гостья тихонько ахнула и прижала к губам кончики пальцев.

— Вы меня не узнаете?

Он виновато развел руками.

— На заре морозной… под шестой березой… — жалобно начала она.

— Вы?

Дон Жуан попятился. Посмотрел на свои тонкие смуглые руки, на едва прикрытую грудь…

— Нет! — хрипло сказал он, в ужасе глядя на гостью. — Ради Бога… Не надо… Нет…

11. На лоне

Неправдоподобно синяя Волга распластывалась чуть ли не до горизонта. По сравнению с ней Ахерон показался бы мутным ручейком, и только, пожалуй, Стикс в том месте, где он разливается на мелководье, мог соперничать с этой огромной рекой.

— В прошлый раз… — галантно поигрывая мышцами и стараясь не распускать живот, говорил волоокий полковник, — Петр Петрович в Подмосковье пикник заказал. И все равно без нас не обошлись. Отправили мы им туда пьяного осетра…

— Пьяного осетра? — переспросил дон Жуан. Они прогуливались по теплому песку, настолько чистому, что он даже привизгивал, если шаркнуть по нему босой подошвой. В синем небе сияло и кудрявилось одинокое аккуратненькое облачко. Погоду, казалось, специально готовили к приезду высокого гостя. Кстати, впоследствии дон Жуан узнал, что так оно и было.

— Пьяного, — радостно подтвердил полковник. — Старая милицейская хитрость. Поишь осетра водкой — и в самолет. Трезвый бы он до Москвы три раза сдох, а пьяный — ничего, живехонький… А то еще под видом покрышек от «Жигулей». Свертываешь осетра в кольцо, замораживаешь, пакуешь — и опять же в самолет. Колесо колесом, никто даже и не подумает…

Лицо его внезапно исказилось ужасом; живот, оставшись без присмотра, выкатился.

— Струна! — плачуще закричал полковник. — Ты что ж смотришь? Ты погляди, что у тебя на пляже делается!

По сырой полосе песка, оттискивая полиграфически четкие следы, нагло прогуливалась взъерошенная серая ворона.

Заботливо промытая ночным дождем зелень взбурлила, и из нее по пояс возник ополоумевший сержант милиции. Размахнулся и метнул в пернатую нечисть резиновой палкой — точь-в-точь как дон Жуан в чертенка арматуриной.