Проснуться среди звезд

— Будет работать? — с интересом спросил Антор, поворачиваясь на своем ложе.

— Конечно! — в голосе юноши чувствовалась гордость, — завтра вот надо отнести к доктору…

— Жаль, что у него не день рождения… — пробормотал Антор про себя.

— Что?

— Да так… Отнесем вместе.

— Спасибо!

— Не за что…

Мовай еще не вполне освоился с геометрией корабля, и помощь проводника была не лишней. Десятые сутки полета на исходе, и они могли теперь расслабиться. Программа выполнена — молодой афран получил начальное образование для поступление в суровую школу Т-разведки, дальнейшее зависело от него самого. Но насколько все же приятнее чувствовать локоть партнера перед выходом в очередное пекло! А пекло уже близко — Антор нутром чуял его приближение. Что будет первым — десантная ли операция, стычка с кораблями лигийцев или просто обстрел какого-нибудь заштатного форта на заштатной планете… Но что-нибудь непременно случиться — «Гром», как по ниточке, шел в самый центр кипящего котла, что назывался на военном языке зоной вероятного обнаружения.

…Одиннадцатый день полета — о его начале, как обычно, возвестил звонок подъема. В каморке слышно было, как из соседних ячеек горохом посыпались гвардейцы Ойла — взвод огнебоя жил по распорядку. Утренний концерт завершился обычным препирательством хитрована Арги с командиром — отдаляющиеся голоса и шаги стихли за поворотом. Разведчики могли еще поваляться — эта роскошь пришла с момента их переселения на дно. Автоматического контроля здесь не было, а мало-мальски значимое начальство и носа не казало на нижние уровни — и без того пользующиеся некоторой свободой сенсы оказались предоставлены сами себе, и не жалели об этом.

Сегодняшний день Антор объявил выходным, поэтому подъем произошел более чем неспешно. После завтрака, как и было решено ранее, они направились наверх, в медотсек. Антор предвкушал неторопливую беседу в уютной каютке доктора — несмотря на кажущуюся необщительность, он нуждался в такого рода эмоциональной подзарядке, и эти беседы были для него чем-то вроде оазисов посреди серой рутины казарменного быта. Иногда, если было время, они играли в шахматы, иногда спорили, иногда ругались — но это было общение равных, живых людей, а не служебных функций.

…Как и следовало ожидать, доктор встретил их с распростертыми объятиями:

— Молодцы, какие молодцы! Давай, давай его сюда — сейчас проверим… Заходите, заходите — вон туда, я скоро…

Доктор прижимал прибор к груди, как потерянное, но вновь обретенное сокровище — его радость не терпела свидетелей. Пройдя в каютку, Антор плюхнулся в подобие кресла из стопки пневматических перин; афран устроился рядом на плоском темени отключенного санитарного робота. Вскоре доктор вернулся из отсека, радостно потирая руки:

— Ну-с, все отлично… По такому случаю не грех и… принять, а?

Антор согласно кивнул — не грех. Мовай как родился с улыбкой — он переводил глаза с доктора на хоннийца и обратно, словно ожидая, что сейчас они сотворят такое… такое! Видимо, решив оправдать его ожидания, доктор извлек из кучи барахла жемчужно блеснувшую бутыль:

— Мантанга, высшей марки, для особо торжественных случаев! — особо торжественным тоном провозгласил он, словно ожидая аплодисментов. Аплодисментов не последовало, но дружные возгласы одобрения его вполне устроили.

…Дальше все покатилось по накатанной колее — летучий хмель мантанги, не дающий похмелья, быстро развязал языки и поднял настроение. Доктор рассказывал невероятно смешные случаи из своей практики в клинике эпидемических психозов; Антор неожиданно для себя изобразил оракула и довольно связно изложил, что ожидает в будущем и Федерацию, и Лигу, напоследок украсив речь сочными оборотами своего родного хоннийского диалекта, чем привел в смущение Мовая. Но смущение не продержалось долго, вытесненное ароматным вином с Занга — сбиваясь и беспричинно смеясь, он тоже пытался что-то рассказать, но что — так и не удалось выяснить. В конце концов смеяться начали все — просто так, от хорошего настроения.

…Давно уже у Антора не было так спокойно на душе. Придерживая рукой натыкающегося на стены афрана, он бездумно шагал по гладкой и блестящей палубе среднего яруса, радуясь тому, что она такая гладкая и блестящая. С каждым шагом он ступал все тверже — одним из достоинств зангийких вин была эфемерность достигнутого опьянения. Нестойкий наркотик легко разрушался в организме и бесследно исчезал за пару часов, если же при этом усиленно двигаться, то и за час.

Они не обратили внимания на трех десантников, стоявших у аварийного люка. Казалось, они просто остановились поболтать… И менее всего склонен был предполагать хонниец, что это его они поджидают…

Часть II

Глава 12

…Сирена выворачивала нутро своим истерическим воплем — тембр, специально подобранный из наиболее непереносимых звуков, действовал, как мощный стимулятор. Антор застонал и открыл глаза. Все плыло перед ним — голые металлические стены, освещенные оранжевым светом, низкий потолок в подтеках ржавчины… Сирена продолжала раздирать уши негодующим визгом — Антор сморщился и, заморгав, попытался осмотреться. Режущая боль отдалась во всем теле — шею словно проткнули раскаленной спицей. Еще раз застонав, Антор откинул голову на прохладную переборку — он полусидел в узком проходе, уперевшись ногами в соседнюю стенку, с одного бока его подпирал вертикальный трап. «Что произошло?» — вспыхнула первая осознанная мысль. С окружающим по прежнему не было сладу — все плавало в каком-то зыбком мареве, словно мираж. Какой-то наркотик… Да, большая доза. Он вспомнил стеклянно блеснувший шприц-парализатор и дикую боль в шее… Сразу вслед за этим он вспомнил все. И бессильно выругался плачущим голосом. Его подставили — подвели под статью дисциплинарного устава! А выматывающая душу сирена — боевая тревога…

Попытавшись подняться, он чуть не рухнул обратно — его основательно обработали, а кисть правой руки раздулась и висела, как чужая… Антор вспомнил, как, напряженно оскалившись, Удис наступил на нее тяжелым магнитным ботинком. Злость вспыхнула и опала, подавленная возрастающим отчаянием. Ему не успеть! Если ко времени выброса его не будет на месте…

Всхлипнув, он вновь попытался подняться, пользуясь только левой рукой. На сей раз ему удалось встать — покачиваясь, он некоторое время держался за ступеньки трапа. Аварийный проход, это ясно — его затащили сюда… В памяти мелькнули испуганные глаза Мовая. Кажется, третий что-то сделал с ним — Антор скрипнул зубами. Но здесь афрана нет — будем надеяться на лучшее… Пока же его собственное положение — хуже не придумать.

Отталкиваясь руками от стен, Антор, как по канату, пошел вдоль коридора. Где-то здесь должен быть выход… Казалось, целая вечность прошла, прежде чем впереди показался светящийся контур аварийного люка. Взявшись за скобу, хонниец попытался открыть его… Безуспешно — люк был заперт.

В это время сирена внезапно оборвалась — он вздрогнул от ударившей по напряженным нервам глухоты. «Пять минут…» — машинально отметило сознание. С начала боевой тревоги прошло уже пять минут — за это время его могли уже трижды хватиться… Томительное ощущение непоправимости холодными щупальцами заползало внутрь, отнимая силы. Он обмяк, но тут же с удвоенной энергией налег на рукоятку — не может быть, чтобы в бою аварийный проход был закрыт, это противоречило всем инструкциям! Но люк действительно был заперт.

И тут он на несколько секунд дал отчаянию овладеть собой. Выхода не было — он обречен. Трибунал не примет во внимание никаких смягчающих обстоятельств. В бою участвуют все — этот закон неумолим, как сама судьба… Тишина окружила непробиваемой стеной, слышно было только его собственное тяжелое дыхание. Один, опять один… Опустив голову, он скользнул взглядом по полу. Какая-то неясная мысль ворохнулась в мозгу… но осознать ее он не успел — пронзительный скрежет открываемого люка прозвучал райской музыкой для измученного слуха. С проснувшейся надеждой вскинул он глаза на открывающуюся створку. И увидел Мовая...