Тайная служба (СИ)

Майор видимо был стрелком неважнецким – ствол гулял в руке, прищуренный глаз и хватка двумя руками выдавали в нём никудышного противника. Да, стоять под нацеленным пистолетом удовольствие небольшое, но скорее всего попадание принесёт только сильную боль, в детстве из озорства, мальчишками они пуляли друг в друга жижолой и три раза Эрика подстреливали более старшие ребята. Сказать, что это больно – ничего не сказать, следы на руке и спине остались до сих пор, зато это научило Эрика терпеть боль, не попадать лишний раз под обстрел и заставило упражняться в стрельбе до фиолетовых кругов в глазах. Дед и его камердинер, бывший егерь научили стрелять из всего, что может стрелять, не говоря о холодном оружии. Поэтому, когда в следующем году мальчишки стреляли жижолой, обидчики насчитали в себе каждый по три попадания, а попытка выздоровевших пересчитать зубы – натолкнулась на уверенный кортик в руке. С тех пор Эрик стал для местных своим в доску.

Чего нельзя сказать о майоре, тот, оказывается, забыл взвести курок и неумело это сделал, затем он, всё поглядывая на секундантов, постоянно сбивал прицел и снова тщательно целился, а когда был дан сигнал к стрельбе, дёрнулся всем телом и выстрелил. На правом рукаве белой сорочки Эрика быстро расплывалось ярко-красное пятно, секунданты бросились к нему, но тот показал, что заряд прошёл мимо, только забрызгав соком ткань. Затем советник вскинул пистолет одной рукой, быстро прицелился и выстрелил, майор со страшными воплями упал, держась за лоб, куда попала ягода или вернее косточка, зная по себе, как это больно, Эрик зачерпнув ладонью шпинат, бросился к майору и быстро приложил чёрно-зелёную жижу ко лбу. Вопли быстро стихли, майор лишь постанывал и было решено вернуться к возлияниям, благо в офицерском собрании бывало всякое, взять хотя бы случай, когда элефант проломил крышу и начал очумело бегать по пятому этажу.

Однако не тут-то было, наряд военной полиции, видимо прослышавший о событиях вырос, как из-под земли, сверкая ярко начищенными нагрудными бляхами, они с интересом поглядели на стонущего майора и на Эрика, окружённого довольными зрелищем гвардейцами. Лейтенант военной полиции, видимо лишённый какого-либо юмора зачитал императорский указ о запрещении дуэли и аресте всех присутствующих, на законный вопрос как он собирается арестовывать полсотни гвардейцев, лейтенант не нашёлся что ответить, но приказал своим арестовать Эрика, как зачинщика. Полицейские неуверенно направили на него винтовки с примкнутыми штыками, советник, понимая, что либо тут случится обычная гвардейская драка с полицией, либо всё выяснится в комендатуре и он отправится, наконец, спать, ибо время позднее, надел ремень со значком, жилет и сюртук, взял абордажный револьвер и помахал гвардейцам. Под неуверенными штыками полицейских, он проследовал с ними в расположенную неподалёку гауптвахту. Из-за позднего часа никого старше лейтенанта не случилось и он не нашёл ничего лучшего, как закрыть Эрика в камеру, пусть чистую и с удобной постелью, но камеру. Пожилой смотритель хотел было указать лейтенанту, что тайная служба не подотчётна военной полиции, но тот цыкнул, мол, капралы лейтенантам не указ. Извинившись, капрал принял у советника абордажный револьвер, патроны и значок, вздохнув, что утро будет видать весёлое и верно, утро выдалось весёлое.

Глава 6

«Известный бретёр Оллсон, застрелил в офицерском собрании героя битвы при Кивиыли, доколе общество будет терпеть выходки Оллсонов, дуэлирующих по поводу и без повода?!»

Газета «Имперские сведения»

— Ну что здесь происходит? – ворвался в сон голос Нефёдова, – кто смеет арестовывать тайного советника?

– Так мы это хотели…, – послышался голос лейтенанта, открывающего дверь камеры, — ваше благородие...

— Вот даже не начинай, — бросил граф, – ну что, голубчик, как спалось?

– Ну, до вашего пришествия неплохо, — ухмыльнулся Эрик, – хоть поспал немного.

— Вот и мне подумалось, что пока отпускают, пока домой доберётесь, половина ночи пройдёт, не выспаться, а голова сегодня понадобится. Я вчера просматривал сегодняшние газеты от «Имперского голоса» до «Биржевого вестника», пришлось кое-что в них подправить, — задумчиво сказал граф, оглядывая камеру, – происшествие опишут нейтрально в конце светской хроники мимоходом.

– Большое преимущество читать вчера сегодняшние газеты, -- кивнул советник.

– Скандал будет в газетёнках помелче…, – покачал головой Нефёдов, – хотя это на руку, лишний факт о бесчеловечности тайной службы, однако представляю, что напишет Зачупыженко-Бертольдшварцкая!

– Уж эта напишет, особенно учитывая сегодняшнюю официальную колонку о дворцовых назначениях, дескать, новоиспечённый советник застрелил наповал гарнизонного майора, столица негодует, правительство скрывает преступника, – кивнул Эрик, – но не мог же я поступить по-другому.

– Да нормально всё и майор этот выздоровел почти, сам виноват, нечего пьяным по столице скакать и нарываться на гвардию, впаять бы ему неделю карцера, впрочем, сам себя уже наказал, – махнул рукой граф и поморщился, – давайте отсюда выбираться, мобиль вас отвезёт домой, приведите себя в порядок и в управление.

Нефёдов, громко стуча по каменным плитам гауптвахты окованной тростью, быстро шёл к выходу. К нему то и дело подбегал начальник гауптвахты с просьбой не губить, дескать, лейтенанта сгноит в гарнизонах, но сановник лишь морщился и отмахивался, Эрик на ходу одевался и принял от давешнего смотрителя оружие и значок.

– Ну что, экий у нас получился конфуз, – усмехнулся граф, усаживаясь в мобиль, – что за детство жижолой стрелять, а ежели бы в глаз попали?

– Заряд был половинный, максимум бы глаза лишился, ну поорал денёк-другой, – пожал советник плечами, – у нас это даже раной не считалось.

– Знаю, знаю, Оллсонов на дуэль вызывать самоубийство, сколько поколений вы людей дырявите всеми способами, – хмыкнул граф, – жду в управлении, трогай дружок.

Служебный мобиль быстро отвёз Эрика на квартиру. Взвившись к себе, советник быстро привёл себя в порядок и спустился вниз, там его поджидала знакомая журналистка в немыслимом брючном костюме горчичного цвета с ярким жёлтым шарфом. Она перегородила дорогу, и обойти её не было никакой возможности.

– Зачем вы застрелили бедного офицера? – набросилась она с ходу.

– Добрый день, – вздохнул советник, – как бедняга, орать перестал?

– Ужасно мучается, – задрав голову, воскликнула журналистка, – как можно быть таким жестоким? Пользуетесь своим положением?

– Да какое положение, любой, кто решил дуэлировать, оружие сначала пусть научится держать, – нахмурился Эрик, – если нужно, отвечу в суде.

– Пользуетесь значит положением, – кивнула журналистка, – как продвигается расследование?

– Какое расследование? – прикинулся дурачком советник, – я все дела сдал на заставе, тем более они не для газет.

– Вы прекрасно всё знаете! – вскинула голову журналистка, – дело об отравлении принца!

– А принц отравлен?! – вскричал Эрик голосом провинциального актёра и закинул руку к голове, – кто совершил эту низость?

– Аплодирую стоя, сразу видно хорошую актёрскую школу, – процедила журналистка, – так что?

– Принц жив-здоров, так и напишите, – нашёл таки возможность прошмыгнуть мимо приставучей дамочки советник, – всё расследуем и всех определим на каторгу или куда подальше.

– Мужлан, – прошипела журналистка вслед отъезжающему мобилю.

Прибыв во дворец, Эрик прошёл к себе в кабинет, где уже восседал граф, нетерпеливо постукивая тростью.

– Нас ждут во дворце, отравленные пришли в себя и жаждут крови, требуется их успокоить и допросить, – сказал Нефёдов, – посему отправляемся в летний дворец.

– А принца с дружками будем допрашивать? – на ходу спросил Эрик, – сдаётся с этой компанией тоже не всё гладко.

– Дельная мысль, – кивнул граф, усаживаясь в мобиль, – этих братьев железнодорожников задержали, будут допрашивать, возьмём мальчишек на испуг, авось тоже что расскажут.