Киров (ЛП)

Вскоре с площадки донесся рокот винтов взлетающих вертолетов, один из которых ушел на северо-восток, а второй на юго-запад. Ка-40 выйдут к горизонту по обе стороны от корабля и начнут сбрасывать гидроакустические буи РГБ-16-1, значительно расширяя противолодочные возможности корабля. Если ничего не будет обнаружено, они направятся дальше, от точки к точке, сбрасывая буи и отправляя данные с них непосредственно на системы Тарасова. Через двадцать минут вертолеты обнаружили нечто, затаившееся в глубинах Норвежского моря.

Уменьшившийся ход «Кирова» и улучшение погоды значительно расширили дальность пассивного гидролокатора, а Тарасов внимательно следил за своими системами, на которые выводился поток данных от Ка-40. Внезапно что-то изменилось, и Тарасов напрягся и приобрел более бдительный вид, глядя на экран, на котором появилась предательская засветка. Однако сигнатура была очень необычной. Он откалибровал систему, пытаясь классифицировать цель, но сигнал был слишком слабым. Возможно, подумал он, цель была слишком далеко, однако затем показания с Ка-40 дали ему четкую картину.

— Есть цель, пеленг 140, дистанция двадцать два километра. Подводная лодка, вероятность высокая! — Немедленно доложил Тарасов, и Карпов метнулся к нему, глядя на экран и потирая замерзшие руки.

— Сигнал очень слабый, — сказал Тарасов. — Совпадений нет. — Корабельная база сигнатур представляла собой электронную базу данных, содержащую параметры различных кораблей — частоты радаров и средств связи, а также параметры отображения. Обнаруженная цель была абсолютно неизвестной.

— Мы знаем только то, что она там, — сказал Тарасов. — Но это все. Движется очень медленно, не более десяти-двенадцати узлов.

— Они знают, что мы за ними следим, — сказал Карпов, поворачиваясь к адмиралу. Цель для него была еще одним доказательством своей правоты. — Слава богу, что я сохранил достаточное присутствие духа, чтобы принять меры. — Это была явная шпилька в адмирала, но Вольский пропустил ее мимо ушей.

— Хотя у нас и есть сигнатуры американских лодок типа «Вирджиния», эти лодки все еще очень скользкие твари, адмирал. Поэтому сигнатура может быть нечеткой. Но, по крайней мере, они знают, что мы их видим. — Он повернулся к адмиралу, сложив руки на груди, и его глаза загорелись. — Я предлагаю атаковать. — Он нашел своего коварного врага, и настало время для возмездия.

Адмирал подумал над этим, но быстро решил не согласиться.

— Нет. Пока не атаковать, — сказал Вольский. — Если мы еще не в состоянии войны, то мы, разумеется, не собираемся ее начать, верно? Но направьте туда ближайший вертолет, и пусть пройдет ниже шестисот метров. Я хочу быть уверен, что они услышат работу его винтов. Этим мы дадим им понять, что точно знаем, где они. Тогда посмотрим, что изменится.

— Тогда они начнут маневр уклонения, — возразил Карпов. Он знал, что как только потенциальный противник был обнаружен, необходимо было немедленно ее уничтожить. Никогда не позволяй противнику встать, посте того, как сбил его с ног — такой урок он хорошо выучил еще в «Газпроме». Чем больше вы ждали, тем больше была вероятность, что противник прикроет задницу или каким-то иным способом избежит вашей хорошо поставленной ловушки. Он решил выразить ту же мысль в военных понятиях.

— Американские подводные лодки могут погружаться очень глубоко, адмирал, а особенности этого типа. Мы можем потерять ее. Почему не ударить сейчас, когда у нас есть четкий контакт и возможность надежного огневого решения? У нас может не быть второго шанса с подводной лодкой такого типа.

Мнение капитана было весомым, и Вольский понимал это. В изнурительной игре корабля против подводной лодки подводная лодка всегда имела преимущество. Побеждал тот, кто смог услышать врага первым и выработать твердое огневое решение. После запуска торпеды и захвата цели ее системой самонаведение никто, даже малошумная ударная подлодка, не мог ее избежать. В шестидесяти процентах случаев подводная лодка могла обнаружить надводный корабль первой и первой открыть огонь. Корабль, произведший пуск первым, имел все шансы уцелеть. Был ли взрыв, который они пережили, первым ударом той подводной лодки, имеющий целью запутать и запугать их, как полагал Карпов? Очевидно, это была не дружественная подводная лодка. Или все же? Адмирал подумал и о том, что это даже может быть «Орел», получивший повреждения, но уцелевший. Взрыв мог повредить системы госопознавания лодки и нарушить сигнатуру. У него было тяжело на душе и ему хотелось верить в это, поэтому он решил проявить осторожность.

Капитан слишком быстро увидел лешего в тайге, по крайней мере, так считал адмирал. Если они уничтожат лодку, они так никогда и не узнают, был ли это «Орел». Он решил подождать, не нагнетая обстановку, так как пока не был полностью согласен с Карповым, что это была атака сил НАТО.

— Направьте туда вертолет, капитан. Мы проследим за реакцией цели и сделаем выводы. И, на всякий случай, — он повернулся к штурману. — Федоров, курс на перехват цели. Скорость двадцать узлов. — Если это будет «Орел», они могли услышать проходящий над ними вертолет и, возможно, всплыть. Вольский на это надеялся.

— Это очень странно… — Начал Федоров.

— Что именно?

— Спутниковая система навигации не работает. Оборудование в порядке. Я трижды провел диагностику, даже перезагрузил всю систему, но не вижу ни одного спутника. Нужно перейти на другие системы.

— Вероятно, мы все еще испытываем последствия подводного взрыва. Продолжайте.

Карпов посмотрел на своего начальника оперативной части. Они встретились взглядами, но Орлов ничего не сказал. С неохотой Карпов скомандовал Николину приказать вертолету сделать то, чего хотел адмирал. Но было ясно, что ситуация его не устраивала, и он желал активных действий. Он нервно дернулся, потирая замерзшие руки.

Новое предупреждение прозвучало глубоким голосом Роденко, отслеживающего телеметрию с вертолетов.

— Наблюдаю надводную цель, пеленг два пять ноль, удаление восемьдесят километров. — Информация отобразилась на экране, словно корабль начал выходить из ступора, окутавшего его, словно густой ледяной туман, и возвращался к жизни.

Адмирал удивленно поднял густые угольно-черные брови.

Карпов был настроен не настолько созерцательно. Для него обнаружение надводной цели стало непосредственным подтверждением того, что силы противника действовали против них. Роденко внимательно считал показания и доложил:

— Сигнатуры перекрывают друг друга. Цель групповая, идет медленно, не более пятнадцати узлов.

Кто это подкрадывался с юга, подумал Вольский? Групповая цель? Он потер усталые глаза. Голова все еще болела.

— Сколько кораблей?

Роденко не был уверен.

— Фиксирую десять, возможно, двенадцать целей. Классифицирую как крупную оперативную группу.

— Воздушная активность? — Адмирал хотел знать, не была ли это американская авианосная ударная группа, чтобы встретить ее должным образом.

— Никаких воздушных целей, адмирал. Я считаю, что это надводная ударная группа, соблюдающая скрытность. Фиксирую только эхо слабых сигналов радара. Возможно, они нашли способ значительно уменьшить свою радиоэлектронную сигнатуру.

Подводная лодка находилась по одну сторону от корабля, а крупная группа кораблей с другой — они словно подбирались к нему, как хищники, выслеживающие добычу. Адмирал оценил ситуацию. Он ясно ощущал беспокойство Карпова, его нетерпеливость и полную готовность принять меры. Он знал, что в словах капитана был определенный смысл, но все-таки в происходящем было что-то просто нелепое. Враг просто медленно приближался. Если бы это была атака, они бы бросились с обоих направлений, да и на такой дальности воздух уже был бы заполнен ракетами, летящими к кораблю с самыми враждебными намерениями. Возможность дать первый залп была основой морского боя в современную эпоху. Обе цели находились в пределах досягаемости, но ни одна из них не атаковала. Они ждали, пока «Киров» сделает следующий шаг? Если так, то они, учитывая обстоятельства, были ненормально осторожны.