Проект "Святогор" или Путь Черного Сталкера (СИ)

— Можно сказать и так. Вадим, у меня к вам просьба.

— Все, что в моих силах.

— Попросите, пожалуйста, персонал, чтобы они не кололи мне всякую гадость. У меня в кармане куртки есть фляжка. Десять капель в стакан воды два раза в сутки.

— Что там?

— Экстракт тибетского чертополоха. Не бойтесь, это не наркотик, а мощнейшее противовоспалительное средство. Мне мой се… друг подарил. И.. еще… позвоните по телефону… (Чугунов назвал номер) и скажите любому, кто возьмет трубку: "Адмирал без парохода".

Настойку я разводил сам, и в обед дал Чугунову. Он с жадностью выпил и тотчас спросил, когда будет перевязка. Я объяснил ему, что до этого еще далеко. Он, однако, сказал, что после чертополоха ненадолго увеличится метаболизм, и старые клетки будут выводиться наружу. Я решил проверить, не шутит ли он и перевязку провел сам, хотя это противоречило правилам — ткани просто не могли еще зажить. Но мои опасения оказались беспочвенными — омертвевшие участки растворились, превратившись в бурую густую жидкость, а вместо них на теле розовели новые ткани, как после полумесяца интенсивного восстановления. Я был поражен, но, не подавая виду, закончил перевязку и выкинул старые бинты в ведро. Чугунов горячо поблагодарил меня и сам, без посторонней помощи, дошел до палаты.

Вскоре прибыл армейский отряд на двух БТР-ах. Они забрали тела, расспросили персонал о подробностях, а командир минуты две говорил с Чугуновым. Затем они уехали, оставив в больнице двух автоматчиков для охраны.

Я стал все чаще и чаще заходить к Чугунову. Он, похоже, проникся доверием ко мне, так как иногда рассказывал о некоторых моментах своей биографии. Но все же, я полагал, что о чем-то более важном он пока умалчивает.

И вот однажды, во время вечернего обхода, Чугунов спросил меня, страдаю ли я каким-нибудь недугом. В свои тридцать семь меня время от времени доставал остеохондроз, о чем я доверительно сообщил. Чугунов попросил принести его фляжку. Я, ухмыляясь, спросил, не живительный ли там эликсир, на что Чугунов ответил, что чудодейственных эликсиров не бывает, и это — всего лишь каталитический препарат. Простое использование его ничего не даст, и для эффекта нужно производить специальные упражнения, о которых он мне и поведал. Я решил попробовать — хуже-то все равно не станет. Принял четыре капли с минералкой и вышел на закате во двор. Тогда я чувствовал себя немного чокнутым, стоя лицом на запад, раскинув руки. Я не знал тогда о том, что ультрафиолетовые лучи, пронизывающие воздушный слой Земли именно под таким углом, обладают особыми свойствами. Поэтому я постоял минут пять, ничего не почувствовал и пошел спать. Но в ту ночь я не спал. Меня восемь часов подряд выворачивало в сортире, и я, кажется, похудел килограммов на пять. К утру рвота прекратилась и я, обессиливший, кое-как добрался до кровати и заснул.

Проснулся я в начале одиннадцатого. Таким свежим и бодрым я не чувствовал себя уже лет пять. Я распахнул окно, и в комнату ворвался вихрь забытых ощущений — зрительных, звуковых и осязательных. Как будто я провел несколько лет с берушами в ушах, шерстяном кусачем свитере и запыленном водолазном шлеме, и неожиданно все это с меня сняли. Я вдыхал ароматы природы и наслаждался внутренними ощущениями — позвоночник абсолютно не напоминал о себе, и недавних перебоев в сердце я, профессиональный врач, не обнаружил.

Чугунов выслушал все и удивился. Он предполагал, что результат наступить только через несколько дней. Но, тем не менее, предупредил, если я хочу поддержать совет тело в такой, или даже лучшей форме, то должен проводить тренировки регулярно. Потом помолчал немного… и рассказал мне ГЛАВНОЕ.

Два с половиной десятка лет назад простой парень Анатолий Чугунов, родом из приморского поселка "Луговой", неподалеку от Находки, поступил в гуманитарный институт на юридический факультет. На третьем курсе у них появился новый учитель философии Григорий Тен, обрусевший кореец. Чугунову предмет давался легко, и он частенько спорил с учителем, не соглашаясь с тем или иным утверждением, и этот факт педагог вовсе не пресекал, а всячески поддерживал. Постепенно у них сложились дружеские отношения, и однажды Тен признался Анатолию в том, что ему шестьдесят девять лет, а не сорок два, как указанно в паспорте. Паспорт поменять ему помогли в одной организации, потому что никто не верил, что моложавый подтянутый брюнет без единого седого волоска родился в первой половине двадцатого века. А поддерживать такую форму ему помогли специальные тренировки по тибетской, не имеющие никакого отношения к той или иной религии, а основанные на знаниях и науке древних цивилизаций, ныне почти утратившихся. Но не совсем. С тех пор на протяжении десяти лет Тен передавал свои знания Чугунову, и тот, как настоящий падав… пардон, как настоящий Ученик, не только усвоил знания, но самостоятельно развил их, в частности, перестроил систему тренировок под восточнославянский генотип. Потом Григорий Тен куда-то пропал, а следователь районного отдела милиции продолжал совершенствовать систему. В начале первой чеченской войны вызвался в особую группу, которая проводила секретные операции и выявляла офицеров, торгующих с боевиками крупными партиями оружия. После ряда успешных операций капитан Чугунов получил звание майора и особые полномочия. Естественно, его деятельность была не в радость коррумпированным чиновникам, под чьим неусыпным руководством проходили незаконные торговые операции, поэтому последняя вылазка чуть не оказалась для Чугунова роковой. На него и его друга и соратника Никодима Варачинцева была устроена западня, куда они явились по ложной наводке о готовящемся обмене оружием между боевиками и военными. И те, и другие там действительно присутствовали, по двое от каждой стороны, и Чугунов готовился брать их живыми, однако замаскировавшиеся боевики в количестве не менее двадцати и открыли огнь сразу, как Анатолий и Никодим появились рядом, минув несколько десятков умело поставленных растяжек. Никодиму не повезло — зацепив пятерых, он получил пулю в лоб. Из всей заварушки живым вышел только Анатолий, вооруженный ножом и модифицированным сорокапатронным "Макаровым". Собрав последние силы, он достал рацию и послал сигнал о помощи. Вот и вся история.

Я поверил Чугунову безоговорочно. От него исходила такая могучая уверенность и непоколебимость, что быть неправдой это просто не могло. Я спросил, сможет ли он научить меня этой системе, и он ответил, что я — самый лучший кандидат из всех, кого ему приходилось встречать.

…Той ночью я дежурил, и телефон зазвонил прямо у меня под ухом. Трубка властным голосом осведомилась о самочувствии нашего недавнего пациента. Я завуалировано ответил, что ситуация очень сложная и я не могу сказать ничего определенного. На том конце провода ответили, что мне нужно подготовиться к приходу важных гостей и повесили трубку…

— А потом что? — спросил Семен, когда я сделал минутную передышку для голосовых связок.

— А потом всё уложилось в пять минут. Подъехали два джипа с недобитыми торговцами госимуществом, вырубили охранников и вломились в дверь, намереваясь прикончить Чугунова. Он отметелил двух гипсом, а я, вспомнив приемы самбо, уложил еще одного, не дав ему выстрелить. После этого мы отобрали у них автоматы и вышли во двор, обезоружив тех, кто оставался в машине. Вот. Потом оказалось, что навел их на больницу Скабичевский. Я начал помогать Чугунову раскручивать дело нашего главврача, и там такое раскрылось! Но это уже другая история…