Сельва умеет ждать

Все, время вышло.

Грузно поднявшись, Его Высокопревосходительство со вкусом потянулся и бросил в трепетное ухо переговорника:

– Иду.

Это право он зубами выгрыз у эскулапов: самостоятельно, без всяких сиделок и каталок добираться на процедуры.

Через зимний сад от кабинета до лифта ровно сто шагов.

А вокруг – синева и клыкастые белые скалы.

Идея маэстро Бармини – возродить под резиденцию руины старого пиктского замка – была лебединой песней неповторимого Джанни. Великий зодчий до последнего креда заслужил баснословный гонорар, а его глупая гибель во время подводной охоты стала невосполнимой утратой для потрясенного человечества. Особенно, надо думать, для господ Смирновых, в гордыне своей не только возжелавших иметь точную копию Лох-Ллевена, но и прельстивших злосчастного гения вовсе уж сказочным вознаграждением.

Воистину, Он унизит гордых и отнимет у алчных, ибо Он справедлив, – сказал над гробом его святейшество Петропавел IV и был прав.

Слегка пружинит любимая буковая трость.

Здесь просторно. Можно неторопливо бродить меж стрельчатых окон, подставляя лицо горному ветерку. Свежайший хайлендский воздух бодрит. Помогает размышлять. Не то что поздней осенью или зимой, когда пылают камины и очень хочется спать.

Это – годы. С ними не повоюешь.

А на дворе сходит с ума август. Такого зноя эти горы не помнят со времен Уурдах Уэтла. Паркое изнеможение листвы ощутимо даже на верхотуре, хочется махнуть рукой на все запреты и выйти в парк, побродить по аллеям. Пусть даже со взводом охраны за спиной. Нельзя. Не стоит рисковать собой, тем паче сейчас. Нужно учитывать, что в мире не перевелись пока что ни снайперы, ни взрывники, ни, главное, сволота, готовая оплатить их услуги.

К примеру, та же Компания…

Левую, опухшую, ногу пробила короткая судорога, трость прогнулась, удерживая тяжкое тело, но Даниэль Александрович выровнялся. Присел на одну из скамеечек, в изобилии расставленных там и сям. Осторожно помассировал колено.

Нельзя заводиться. Консилиум категорически воспретил скверные мысли в нерабочее время.

Собравшись, Его Высокопревосходительство приказал себе на ближайшие два часа забыть о плохом…

Он думал о хорошем, когда верзила лейб-массажист, распластав пациента на диване, перебирал мышцу за мышцей жесткими и нежными пальцами, высекающими из дряхлой плоти искорки давно угасшего огня.

Он думал только о хорошем под окающий говорок курносой сестрички, хлопотливо снующей вокруг нефритовой ванны, до краев заполненной оранжевой маслянистой жидкостью, то и дело вскипавшей бутонами лимонной пены.

Он думал исключительно о хорошем, расслабившись в опутанном сотней разноцветных проводков угловатом кресле, крепко смахивавшем на древний электрический стул – жемчужину президентской кунсткамеры.

В сущности, думал он, внуку ничто не угрожает. Шамиль не идиот. Димка необходим ему живым и максимально целым. Это хорошо. Хуже, что парни из Истанбула повели себя так, словно Президент уже ушел в историю. Такое хамство прощать нельзя…

Стоп, сказал он себе. Ни слова о драконах.

Гипноизлучатель замурлыкал, залепетал тихо и вкрадчиво, словно лесной ручеек, ненавязчиво подталкивая Даниэля Александровича в струящееся внебытие лечебного сна…

Все пошло своим, загодя размеренным чередом.

Семнадцать ноль-ноль: процедуры завершены.

Лечащий врач, добродушный здоровяк, трясет эспаньолкой и рассыпает мелкий смешок на пороге санчасти. (Все там будем. И вы, батенька, тоже. Но очень не скоро.)

Семнадцать тридцать: кинозал.

Просмотр очередной версии «Даниэля раскованного». В главных ролях: Абдулла Искандеров и Голди Вупберг, в роли генерала Коршанского Гиб Мелсон. (Не так это было, совсем не так!)

Девятнадцать тридцать: ужин при свечах.

Тосты с джемом. Бокал апельсинового сока. Прозрачный парок над серебряной кастрюлькой и низкие поклоны испуганного шеф-повара. (Какая гадость, Чжао, ваша заливная рыба…)

Двадцать ноль-ноль.

Личное время.

Можно поиграть в шахматы с киберпартнером. Или в шашки. А можно и не играть. Вот, на столике у кровати, непременная «Антология анонимной поэзии конца ХХ века». Читано-перечитано, едва ли не сотня любимейших рубайи заучена наизусть, а все же…

– Коль жизнь дана, пройди ее сполна, – с чувством продекламировал лох-ллевенский Дед, подтягивая поясок легкого халата, – изведай вкус пуркарского вина, младою девой насладись, коль сможешь, и перечти сатиры Лукина…

Замер, вслушиваясь в отзвук.

Покачал головой.

Буркнул:

– Эк сказано! А мы тут в игрушки, понимаешь, играем.

На краткий миг светло взгрустнулось.

Вот это – нетленно. Всех черви сгложут, а это останется…

Из горних высей Его Высокопревосходительство выдернул колокольчик пневмопочты.

Шуршание. На столе – россыпь кристаллов.

Один из полупрозрачных ромбиков, помеченный крохотным полумесяцем – эмблемой истанбулского отделения Конторы – и алой полосой – символом строжайшей конфиденциальности, был аккуратно отодвинут в сторону. Остальные, один за другим, канули в пасть дешифратора.

По мере ознакомления Даниэль Александрович то скупо улыбался, то слегка хмурился, а пару раз даже удивленно покачал головой.

Донесение из «Стерео-Центра». И.о. директора имеет честь сообщить, что проект «Возвращение Одинокой Звезды» запущен в производство сегодня, 29 августа; первые серии выйдут на стереоэкраны не позднее середины сентября.

Похвально. Оперативно. Будешь, «и.о.», директором.

А вот господин Смирнов Ю.В. в очередной, пятый, раз подчеркивает, что ни о какой компенсации за помощь государству в поисках объекта «Туз» не может быть и речи.

Ясно. Пора опять звать Юрия Валерьевича на чашку чая.

Информация от Тахви: объект «Туз» доставлен. В соответствии с инструкцией, приступили к стандартной проверке.

Отлично. Вся эта мистика, видимо, чушь, но, если личное дело Туза не липа, хлопчик и впрямь может быть полезен.

Опять от Бебруса: досмотр рейсовиков Компании таможнями космостанций осуществляется по графику. Нарушений нет.

Что и требовалось доказать.

Тю! А это еще что?

Семья покойного Буделяна, кусошничающая, по слухам, на паперти в Килие, благодарит Его Высокопревосходительство за строгий, но справедливый урок и нижайше молит господина Президента о снисхождении…

Они там, видимо, поехали мозгами. Арест на счета и недвижимость наложен в строгом соответствии с законом; при чем тут Президент?! За свои нынешние достижения несчастные христарадники могут благодарить лично господина Салманова.

Покачав головой, Даниэль Александрович улыбнулся.

Такие послания, смешные и немножко трогательные, ничуть не хуже любимых стихов соответствуют сентиментальному чтению, прописанному консилиумом на сон грядущий…

Каким образом сей документ оказался в вечерней почте, разумеется, придется выяснять, и выяснять крепко, но в целом цидулка развлекла.

Ну, какие новости из Истанбула?

Экран дешифратора выдает: «УВЫ«. Ничего больше. Но лицо Президента застывает, словно на юбилейной монете.

Шамиль удержался.

Жаль.

Имам не готов к компромиссу. Имам напуган. Он не выйдет на переговоры, пока не поймает Димку. Но появись в рукаве Компании такой козырь, и господа Смирновы пойдут на все. Вплоть до финансирования радикал-сепаратистов во Внешних Мирах.

А это уже Четвертый Кризис.

Почти двадцать лет Президент поощрял равномерное укрепление позиций Компании и «ССХ».

Сегодня «концепция Коршанского» трещит по швам…

Тягучий холодок заворочался под диафрагмой, мягкие лапки сдавили сердце, во рту появилась сухая горечь, и жилка на виске запульсировала звонко, словно бубенчик.

Даниэль Коршанский, четырежды Герой Галактики, кавалер «Берсерчьего Зуба» первой степени с мечами и полного банта «За амок в бою», присвоенного еще прежним, давно забытым Федерацией президентом, был растерян.