Вальпургия III

— Например?

— Например, никогда не ешьте козлятины.

— Причина?

— Козел — один из наших священных символов. Он присутствует почти во всех религиозных культах.

— Почему же тогда в меню всех ресторанов входит козлятина? — удивился Джерико, управляясь с бифштексом.

— Да потому, что коз на планете больше двух миллионов, — объяснил Убусуку. — Некоторые рестораны даже специально готовят козлятину или покупают козье молоко для белых.

— Каких белых? — не понял Джерико.

— Белых Магов, — уточнил Убусуку. — Их немного, но по всем городам набирается достаточно. Вот некоторые рестораны и заботятся о них как о клиентах.

— И чем же Белые Маги отличаются от других?

— Они верят в применение магии только для добрых дел, — ответил Убусуку.

— Сдается мне, что подобная благотворительность не в почете на Вальпургии, — прокомментировал Джерико.

— Так оно и есть, — покладисто согласился Убусуку. — Это напомнило мне о другом табу. Никогда не носите белого.

— Да, я уже заметил, что здесь практически никто его не носит.

— Для этого есть причины, — разъяснил Убусуку. — Черный цвет — священный для большинства сект. Белый же демонстрирует, что вы — Белый Маг, а поскольку их не так уж и много, то вас быстро вычислят. К тому же легко влипнуть в неприятность; если попытаться попасть в одно из мест, куда вход им строго-настрого запрещен.

— Куда, например?

— Долго объяснять, — отмахнулся Убусуку. — Проще не носить белого. Джерико кивнул:

— Хорошо, а мужчина может быть Белым Магом?

— Конечно, правда, мы называем подобного человека Белым Колдуном, но это то же самое. Хотя Белые Ведьмы их недолюбливают. Им и без них хлопот хватает. Признаться, здесь, на Вальпургии, женщины находятся в двусмысленном положении.

— Это каким же образом?

— В общественной жизни они равноправны, как и повсюду в Республике. Но здесь разнообразные религии предъявляют к ним определенные ритуальные требования. Большинство из них чисто формальные, но некоторые — откровенно сексуального характера, скажем так. И это обстоятельство порождает конфликты. Множество женщин в последнее время стали занимать высокие посты, например, Магдалина-Иезавель является главой секты Дочерей Наслаждения, и даже в культе Посланцев Мессии есть высшая Жрица. Но по сути все религии несут в себе пережитки тех дней, когда женщина была объектом похоти и сексуальной агрессии. И потому частенько возникают проблемы, каким образом привести в соответствие столь архаичное положение женщины внутри культовых обрядов с их высоким статусом вне религиозных отправлений. Это трудная ситуация, и когда-нибудь все может взорваться. Лично я надеюсь, что к тому времени успею благополучно почить в бозе.

— Ну а вообще как мужчины относятся к женщинам?

— Я же только что объяснил.

— Да нет, в обычной жизни.

— А… — Убусуку кивнул, его лицо даже просветлело. — Ну, как я сказал, женщины имеют равные права с мужчинами, и мы все верим в свободу личности. Так что не спешите открывать им двери, снимать перед ними шляпу и относиться к ним как-то иначе, чем к мужчинам. Галантность — это республиканский обычай. Кстати, разговаривая про Республику, не вздумайте брякнуть о ней что-нибудь благожелательное. С тех пор, как Республика пыталась заставить Вальпургию выдать Бланда, у них тут развернулась кампания промывки мозгов. Да, и напрочь выкиньте из лексикона сленг, контакты с другими мирами слишком ограничены, и любой сленг, занесенный извне, легко заметить.

— Что еще? — спросил Джерико, приканчивая бифштекс и принимаясь за яйца.

— Да сразу и не сообразишь, но я бы на вашем месте не стал здороваться за руку, — сказал Убусуку. — Вежливость здесь не в моде. Тут до черта тайных скрытых пожатий, которыми пользуются члены разных Братств. Вы и знать не будете, что это за пожатие и как на него ответить. Сразу попадетесь. Да, и еще непременно придумайте себе тайное имя.

— Тайное имя? — заинтересованно переспросил Джерико.

— У каждого оно есть. И это тоже универсальная черта всех культов. Лучше подготовиться заранее. Если вздумаете присоединиться к Церкви, они обязательно поинтересуются именем. Мое, — с гордостью произнес Убусуку, — Эхлис.

— Надо, я думаю, взять имя Иуда, — сказал Джерико со скрытой усмешкой.

— Это же не демон, — возразил Убусуку.

— Я чувствую с ним определенное родство, — заметил Джерико.

— Как хотите, — пожал плечами его собеседник. — И не мешает заранее определить город, откуда родом.

— Почему бы не взять Амаймон?

— Это самый крупный город на планете, и многие так или иначе бывали здесь. Мне кажется, вам лучше выбрать городок поменьше, где наверняка почти никто не бывал. Если начнут расспрашивать, то не попадетесь.

— Хорошо, тогда предложите что-нибудь сами.

— Есть в тысяче километров к западу крошечный городишко Таннис, — сказал Убусуку. — Я знаю, у них там есть филиал Церкви Сатаны, но сам я за весь год встретил оттуда только троих. Во всяком случае, вы всегда сумеете что-нибудь наврать. С Амаймоном все гораздо сложнее.

— Это почему же?

— Амаймон был первым городом на планете, но большинству культов не нравились сложившиеся в Амаймоне религиозная свобода и терпимость — ведь он оказался пристанищем для семидесяти разных Церквей. И вот все эти культы и секты принялись основывать отдельные поселения, которые за столетие разрослись в города. Большинство из них расположилось на реке Стикс, поскольку самый дешевый транспорт речной. Как правило, эти города живут замкнуто и не принимают посторонних. А поскольку Амаймон так и остался единственным городом поблизости от космопорта, пригодного для посадки действительно больших звездолетов, то в нем до сих пор сохранилось смешение религий.

— Вам приходилось бывать в других городах? — поинтересовался Джерико.

— Необходимости не было, — равнодушно отозвался Убусуку. — Мне и здесь нравится. А кроме того, некоторые из этих отдаленных сект чересчур серьезно относятся к своей религии.

— Мне показалось, что и вы серьезно воспринимаете свою веру, — заметил Джерико.

— Я серьезен во всем, что касается удовольствий, — просиял Убусуку. — Поверьте мне, в некоторых из этих городов зло воспринимают очень серьезно. Сдается мне, что Бланд оказался в Тиферете не случайно, фанатизма там наверняка хватало и до его прибытия. Но вернемся к теме нашего разговора. Я настоятельно рекомендую вам никогда не упоминать Бога, Аллаха или Иегову, под каким бы именем Господь ни присутствовал в вашем воспитании. Ни в беседе, ни когда ругаетесь. — Тут он улыбнулся. — Мы здесь старательно избегаем упоминать нашего заклятого врага. И еще не надо свистеть.

— А это почему?

— Большинство обществ разработали свою систему опознавательных свистов, так же как всякие символы и рукопожатия. Свистнете что-нибудь не то, и, к дьяволу, мигом накостыляют по шее, а то еще и не ограничатся этим.

— Вы и сами то и дело поминаете черта и дьявола, — заметил Джерико. — Это принято?

— У всех, за исключением Белых Магов, — ответил Убусуку. — И раз уж мы об этом заговорили: некоторые жесты, как рога дьявола или знак пяти, употребляются часто и легко. Это то же самое, что для католиков перекреститься. Однако в Церкви Сатаны подобных знаков нет. Так что не пытайтесь подражать кому-нибудь.

— А что мне надо знать еще о Церкви Сатаны?

— Пожалуй, лишь то, что ваш талисман — это козлиная голова внутри пятиконечной звезды, которая, в свою очередь, заключена в круг. В Амаймоне этот знак часто встречается.

— Это точно, здесь целая прорва всякой символики, — согласился Джерико.

— Старайтесь избегать все остальные. Большинство сект владеет различными фирмами, и когда они выставляют свой талисман на всеобщее обозрение, это словно объявление, означающее: только для членов секты. Можно очень легко нажить себе неприятности, если не знать об этом.

— У вас случайно не найдется хоть какой-нибудь книжицы о местных традициях? — спросил Джерико.