Живой

Довольный Макс достал АК с укороченным стволом, хвастливо продемонстрировал два снаряженных магазина.

– Вуаля! И второй пистолет нашелся. Наши шансы растут с каждой минутой. Остался пустяк – живьем добраться до города. Кстати, который час?

Андрей посмотрел на часы:

– Пятнадцать минут первого. Успеваем.

У Тани не было аппетита, она только попила немного. Андрей осторожно потрогал ее лоб – нет, температура нормальная. Его самого слегка лихорадило, раны саднили, покрываясь корочкой. Но свою долю орешков и чипсов Андрей слопал с завидным энтузиазмом. Затем ещё раз осмотрел автомобиль. Какое сокровище – пуленепробиваемые стекла, переговорные устройства в кабине и салоне, возможность отделить два отсека стеной, отдельная бронированная комнатушка, где можно запереться и не бояться хоть миллиона зомби. Под удобным кожаным сиденьем обнаружился ещё один магазин для ТТ. И ещё один кейс с деньгами.

– Представляете, ребята, – взять да открыть такой чемоданчик неделю назад, – мечтательно протянула Таня. – Мы могли бы стать миллионерами!

– Близок локоть, да не укусишь, – покачал головой Макс. – Если вскрывать инкассаторский кейс без кода, то все деньги в нем зальёт чернилами. Такую купюру ни одна касса не примет, ни один банкомат. Специально придумано, чтобы не грабили.

– Полагаю, в ближайшие годы в ходу будут совсем другие ценности, – добавил Андрей. – Оружие. Патроны. Еда. Лекарства. И кстати, посмотрите за окно!

Стая ворон, осаждавшая броневик, поднялась и зигзагами понеслась куда-то над полем. Похоже, они учуяли новую добычу. Вслед за ними, пошатываясь, ковыляли три зомби – плечистый бритоголовый инкассатор, грузная, деревенского вида, старуха в платке и типичный колхозник, где-то потерявший сапог. Ещё один зомбак, подергиваясь, полз следом.

Выждав минут пять, Андрей вышел из фургона и открыл дверь со стороны водительского сиденья. Сдерживая тошноту, он выволок растерзанный труп инкассатора и пучками мокрой травы кое-как оттер пол и стены. Потом отошел к ближайшей луже и отмыл от крови руки. Он бы отдал оба кейса с деньгами за один чистый комплект одежды, но о такой роскоши оставалось только мечтать.

Таня тоже сполоснула лицо и руки, потом отошла за разбитый «жигуленок», в который врезался броневик. Вернулась с добычей:

– Там ещё один инкассатор, мертвый. У него автомат, я сняла.

– А патроны? – спросил Андрей.

– Не обратила внимания.

Взяв у девушки автомат, Андрей проверил магазин. Штук двадцать – немного, но жить можно. Потом сходил за «жигуленок» и, поморщившись, обыскал труп. Ещё магазин, полный. Что ж, теперь и дорогих гостей есть чем встретить!

Андрей вернулся к броневику, допил последние глотки колы, потянулся, разминая мышцы, и пересел в кабину.

– Охренеть у нас оружия! Три «калаша», ППШ и два ТТ. А вот с патронами швах.

– Ничего, – сказал Макс. – Через час-полтора будем в Наро-Фоминске.

Таня уютно, насколько это возможно, устроилась в инкассаторском кресле, Макс решил перебраться в кабину на случай, если снова придется отстреливаться. Когда он, вылезая из салона, повернулся к Тане спиной, девушка ахнула:

– Макс, у тебя «химза» рваная! Посмотри, на плече сзади.

Похоже, какой-то особо упорной вороне удалось продолбить дырку в костюме.

Ошарашенный Макс попытался ощупать себя, нашел прореху, недоуменно подвигал плечом. И воскликнул:

– Я здоров! Я не стал зомби! Честное слово, не стал!

Таня захлопала в ладоши. Макс осторожно снял противогаз, расстегнул капюшон, пригладил ладонью мокрые от пота волосы, улыбнулся и тут же спрятал улыбку. Он оказался совсем не таким, как представлял Андрей. На вид лет двадцать пять – уже не студент, ещё не препод – так, аспирант при кафедре. Бледный, с той молочной белизной кожи, которая бывает только у рыжих, лицо в редких веснушках. Острые скулы, нос «уточкой», тонкий и нервный рот. Светлые брови, нависающие над веками, блеклые ресницы, тяжелый взгляд серо-стальных глаз – как у змеи. Неопрятные, слипшиеся соломенно-рыжие волосы стояли торчком. Несомненно умен, скорее всего, жесток и умеет добиваться своих целей. Не самый плохой спутник в рушащемся на глазах мире.

– Похоже, нам троим крупно повезло, – констатировал Андрей. – Так бывало во времена чумных эпидемий – один на тысячу не заболевал, даже таская трупы к общей могиле. Нелетальная мутация, каприз генов.

– Выходит, мы мутанты? – нервно хихикнула Таня.

– Пока неясно, – серьёзно сказал Макс. – Когда доберемся до Наро-Фоминска, я подам старшему товарищу идею насчет генетического тестирования. Что-то нас защищает!

– Там разберемся! Поехали, – сказал Андрей и повернул ключ зажигания.

Броневик заурчал и неожиданно плавно тронулся с места. Он слушался лучше «тойоты» и спокойно месил колесами грязь – сильная, чуткая машина. Аккуратно поворачивая руль, Андрей объехал раздавленный «жигуленок» и вернулся на шоссе.

Километров пять до самого Могутова дорога была спокойной, мирной на вид – мало ли почему средь бела дня не ездят автомобили и не ходят автобусы. Неподалеку от очередного дачного поселка в чистом поле валялись обглоданные туши коров.

Поселок Могутово выглядел так, словно его атаковал бешеный танк – вывороченная остановка, выломанные заборы, несколько вздутых коровьих туш, кучи трупов. Дорогу перегородил мотоцикл с коляской, с водительского сиденья свисал мертвый старик с вырванным горлом. Андрей осторожно объехал препятствие.

На выезде из поселка образовался затор. Перевернутая фура перекрыла движение, в неё врезалось несколько легковушек. В одной из машин кто-то копошился – то ли зомби, то ли тяжелораненый. Голос совести напомнил Андрею, что он будущий врач и обязан оказывать помощь. Голос разума возразил, что приоритетно сейчас спасение жизни самой чудесной на свете девушки, а задержка может всех погубить. Андрей поступил разумно. Неуклюже лавируя, он провел броневик между домами и выехал на трассу у последнего здания – неопрятного строения под гордым номером «один».

Дальше дорога шла через лес, не слишком густой, но темный. Шум двигателя спугнул небольшую стаю ворон во главе с настоящим вороном – большущим, черным и мрачным. Птицы покружили над броневиком и снова расселись на ветках, ожидая более доступной добычи. Андрей довольно хмыкнул – в броневике птицы им не угрожали, но запачкать окна и ухудшить видимость могли, а с учетом дождливого дня и тонировки на стеклах это становилось опасно.

Поселок Савеловка почти не пострадал, выглядел мирным и безмятежным. Аккуратные клумбы, чистые улицы, яблони в садах, воробьи на ветках, голуби на карнизах. Даже пара собак облаяла незваных гостей и пробежала метров сто за чужим автомобилем. Девушка в белой куртке в горох и розовых брюках медленно шла по тротуару, расплескивая лужи, волоча за собой палку. Или… Гламурная киса волокла за собой дохлую безголовую индюшку, и милый красный горошек на куртке и сапогах был совсем не рисунком. У Андрея по спине потекла струйка пота – таким привычным, заурядным стал за эти дни ужас, что стало страшно от понимания – смерть превратилась в обыденность.

На выезде из поселка выяснилась причина такой идиллии – не меньше полусотни машин слиплись в догорающий железный ком. Валялись брошенные вещи, бессильно раззявленные чемоданы, полные кое-как напиханного тряпья, детские коляски, здоровенный плюшевый медведь с оторванной лапой. Трупов было немного, но кровавые пятна свидетельствовали о пиршествах, а бурые, размытые дождями дорожки следов – о дальнейшем маршруте зомби. Они направлялись в Наро-Фоминск.

Даже сквозь плотно закрытые окна в броневик проник гнусный запах паленой плоти. Таня закашялалась, пытаясь преодолеть рвотный позыв. Макс побледнел ещё больше, но сдержался и даже предложил воды девушке. Андрей повел броневик по обочине, прямо по трупам. И снова вырулил на шоссе. Судя по указателям, до города оставалось девять километров.

Последний участок трассы до Наро-Фоминска пролетели за несколько минут – ни единого препятствия не встретилось, словно кто-то расчистил дорогу бульдозером. Макс нервничал, это было заметно по движениям пальцев, теребивших ремень автомата. «Возможно, он что-то недоговаривает, – подумал Андрей. – Или скрывает – мы же его совсем не знаем. Доехали до города, живы – и прости-прощай. А то и пулей в спину угостить попытается, чтоб не болтали. В смутное время каждый сам за себя».