Ад

Незнакомец сменил их, встав победно в полный рост. И не позволил вернуться в прежнее положение. Его ботинок обрушился на шлем одного из легионеров, а иному на спину — и оба разом. Втаптывал в земляной пол.

Легат спохватился слишком поздно, хватаясь за короткий меч, противопоставил незнакомцу, в то время как толмач попятился, пытаясь покинуть пределы смотровой площадки. Так что поединок могли наблюдать все, кто находился в лагере — и отреагировал на шумы оттуда, бросая косы взгляды.

Посмотреть и впрямь было на что. Зрелище там оказалось ещё то — интересным и поучительным. Незнакомец уложил одним махом пару легионеров-ветеранов. Следом занялся толмачом и легатом.

— Стоять — бояться! — пригрозил Глеб патрицию, наступив ногой на полу туники ниспадающей до земли. И тот, не сумев вырваться, также по инерции рухнул, вскинув ногами в сандалиях на уровень метровой высоты. — А теперь ты!

Незнакомец обернулся к легату.

— Не глупи, — предупредил он его. — Убери свой ножичек, дурачок! Я справлюсь с тобой голыми руками!

Глеб сразу определил: тот не боевой генерал, а скорее командир обозного отряда. Иначе откуда кони — и целы, а не съедены.

Блеяли козы. Их и использовали в пищу — сначала то, что давали — молоко и сыр, а затем в виду отсутствия травы — и самих в качестве жаркого. Вялили куски козлятины.

Легат не уступал, не зная как толком обращаться с оружием. Нет, кое-какие начальные азы он получил, как знатный римлянин — патриций, но не более того — не воин.

Глеб хлопнул в ладоши, смыкая их на плоской части лезвия меча с обоих сторон, не позволив разрубить себя — задержал у лица. Отвлекал внимание от того, чего сделал ногой и такое…

Запрещённый приём прошёл на ура, легат закричал от боли.

— А-а-а…

— И это правильно — первая буква русского алфавита! Запоминай — на будущее пригодится! А то лишу не только его, как и потомства из-за утраты мужского достоинства, что в твоём случае атавизм!

Глеб отомстил за всё разом, а не успокоился, продолжая мстить знати — извозил их в земле. Те подняли пыль, скрывая обзор невольным зрителям.

Наверх уже неслись, гремя латами и прочей сбруей, легионеры, коих в гарнизоне было не более центурии, в лучшем случае манипул, предназначенный для прикрытия когорты занимающейся хозяйственными вопросами по доставке и обеспечению легиона провизией. Там их ждал сюрприз — Глеб захватил легата, заставляя толмача выступить в качестве переводчика.

— Скажи им — не дёргаться, иначе вашему генералу не сносить головы!

Незнакомец держал легата на конце меча, приставив к шее с одним-единственным намерением — пронзить в случае неповиновения и продолжения схватки уже с легионерами. Среди прочих выделялся центурион.

— Он остаётся для переговоров, остальные прочь! Во-о-он…

Толмач сделал небрежный жест, стряхивая ладонями в сторону легионеров. Те не сразу уступили, а лишь когда он дополнительно перекинулся парой фраз с центурионом, и легат одобрительно моргнул. Если бы кивнул — не жить — сам напорется основательно шеей на меч — сонной артерией.

Глеб повёл переговоры.

— Не знаю, что вы возомнили про себя, а заодно и подумали нехорошего на меня, но я вам не враг! Он для всех нас, как людей — твари! Неужели ещё меж собой намерены воевать? Лично я не собирался! И мои слова подтвердит тот, с кем посадили! Я спас его и тех, кто выжил, а не из ума, как сами!

— Варвар… — выдал толмач, уложившись значительно короче. — Наёмник…

— Вот как?! — изумился Глеб. — Краткость — сестра таланта! Стало быть, оратор! И впрямь патриций! Случаем не из Рима? Типа глашатай? Или сенатор в войсках? Соглядатай сената?

— Хм… — презрительно хмыкнул холёный оппонент.

— Ну так и я не плебей — элита своего времени! Спецназ! Если что — пеняйте потом на себя! Я всё сказал, и больше нечего! Здесь всего ничего — день без недели! Одни сутки!

— Пилигрим… — выдал снова коротко толмач.

Легат одобрительно моргнул, и также заговорил с ним. Патриций перевёл, как получилось.

— Цена?

— Покупаете меня? Я вам не раб!..

— Варвар! Наёмник! Скуфь!..

— Офицер! Командир! Русский!..

— Урус… Рось…

Состоялся обмен любезностями, из коих Глеб уяснил: предстоит выучить латынь, если хочет выжить в адском измерении с римлянами, а не из ума. Но лиха беда начала. А когда-то всё приходится делать впервые. Отпустил легата. И даже оружие вернул.

Легионеры схватили его, приставив в свою очередь к горлу лезвия копий.

Глеб ехидно усмехнулся, проявляя полное презрение перед возможной кончиной. Не стал доводить дело до смерти. Два раза за последние два дня — перебор. Снова привлёк внимание толмача, продемонстрировав гранату.

— Бум! Бух! И всем — могила… братская!..

Кажется, патриций вник в смысл витиеватой фразы. Что лишний раз подтверждало догадку Глеба: они сталкивались с иными вооружёнными людьми иных эпох и не так как они, а аналогичным оружием, коим он обладал сам и немцы.

В исполнении толмача вновь последовал небрежный жест, отмашками ладоней, заставляя исчезнуть стражей незнакомца. А вот центурион по-прежнему оставался с ним и легатом. Втроём и решили дальнейшую судьбу варвара.

Глеб требовал вернуть ему всё, что изъяли у него до последнего патрона. Также не забыл назвать свою цену.

— Еда и вода!

Римлянам проще было откупиться серебром. Даже золотом, но к чему оно в адском мире, где облака это нечто наподобие огня — языков пламени, и днём, а ночью — дым сродни мглы. Что уже отмечать про местную фауну в виду отсутствия всякой флоры.

Сошлись кое-как в цене. Но это были ещё не все условия. Глеб настоял на освобождении принципа.

— Это дело принципа! — пояснил он коротко толмачу.

— Да подавись… — завернул тот.

— Русский?

— Ромей!

— А, еврей! — осознал Глеб.

Толмач проговорился.

— Но не жид!

— Кто бы говорил! Устроился за чужой счёт! — уяснил Глеб. — А ну пойдём — выйдем на два слова! Есть о чём потолковать с глазу на глаз! Даже больше скажу — сразу в глаз!

Незнакомец сжал кулак.

— Моя твоя не понимать!

— От ты рожа жидовская! А ещё русский! Когда не сдаются! Трус…

— Хм…

— Тьфу…

Говорить Глебу с толмачом было больше не о чем. Впрочем, как и легатом. Зато за ним увязался центурион. Переводчиком в дальнейшем меж ними выступил принцип.

Их отправляли в дальний дозор.

— Ясно, пытаются избавиться от греха подальше, — уяснил Глеб. И потребовал лошадей. И не только. А целый конный разъезд. — Зачем?.. Так надо — и самим, а не мне! Разведка — я разведчиком был в своём времени! Карта нужна?

Принцип перевёл центуриону. Тот сказал, что подумает над предложением — подался к легату. Там его на вершине центральной башни и узрел Глеб с…

— Кстати, будем знакомы, — протянул он руку для данной цели принципу.

Тот назвался Гаем.

— Точно не Юлий? Не Цезарь?

Попутно Глеб узнал имена иных военачальников в гарнизоне и численность, научившись улавливать смысл не только слов, но и знаков, кои чертил на земле мечом принцип. Уж что-то что, а в римских цифрах разбирался, как любой торгаш или книголюб. Они основа основ нумерации.

В лагере находилась когорта, занимающаяся продовольственными и хозяйственными вопросами — снабженцы. Легат, он же самозванец, именовался Гракхом. Центурион, командующий манипулом легионеров-ветеранов — Луцием. Итого под их началом около 900 воинов. Сила не Бог весть какая, но народу и впрямь достаточно. Вопрос для чего — населённого пункта, но никак не для боевого лагеря. Оружие примитивнее и придумать нельзя. Пока цепкий взгляд Глеба не выхватил пару механизмов укрытых навесами из тряпиц.

— Баллисты!..

Выяснил — их четыре и принадлежат ветеранам — манипулу Луция. Дополнительно Гай сообщил: стреляют на 2–4 стадии. То бишь 360–720 метров. Плюс-минус ещё полстадии туда-сюда. И попали сюда, погибая в боях. Каждого из них пожгли варвары, либо "кремировали" живьём, используя в качестве материала для растопки.