Год ворона. Книга 1 (СИ)

Официально его задача — «подавать советы по вопросам, касающимся национальной безопасности», на деле же, он руководит отдельным секретариатом, на который замкнуты все силовые структуры. Главы всесильных министерств и ведомств могут попасть на прием к президенту лишь после того, как на это дал согласие его советник. Также большинство текущих документов готовит аппарат советника, президент их только подписывает…

А вот директор ЦРУ — давно уже не та всесильная и политически значимая фигура, какой он был во времена Холодной войны. Подчиненный директору Национальной разведки США, которая, в свою очередь, замыкает на себя шестнадцать разных разведывательных организаций, он не имеет прав на прямой доклад в Белый дом. Потому утренний визит в штаб-квартиру ЦРУ советника президента, к тому же обставленный с максимальной секретностью, был в сложившейся системе далеко не ординарным событием.

— Насколько можно верить этой пьяной болтовне? — с мягкой, добродушной улыбкой осведомился советник.

— Мой аналитик утверждает, что все сказанное является правдой с высокой степенью вероятности, — хорошо поставленным голосом отозвался директор. — Действительно в августе восемьдесят седьмого русские производили соответствующие испытания и, по неуточненным данным, потеряли какой-то специальный заряд. Этот Сербин был штурманом самолета, который осуществлял сброс. Также некоторые технические подробности, которые штурман упомянул, свидетельствуют о том, что он видел бомбу вблизи. В обычной ситуации этого не могло произойти. Советы были помешаны на секретности, и экипаж не мог увидеть объект.

— Возможен ли повторный допрос этого… Сербина? — деловито уточнил советник, тщательно выговаривая русскую фамилию.

— К сожалению, нет. Он скоропостижно скончался. Агент, молодой идиот, передозировал соответствующие медикаменты, — директор чуть развел ладонями, выражая этим скупым жестом одновременно и печаль относительно гибели ценного информатора, и сожаление от того, что в его ведомстве нашелся столь непрофессиональный сотрудник.

— Кто еще владеет этой информацией? — тон советника был резковат, но собеседник предпочел этого не заметить.

— Фактически — еще шесть летчиков, которые принимали непосредственное участие, и те офицеры, которые их покрывали. Теоретически — случайные свидетели, а также родственники и друзья, с которыми они могли поделиться. Мы работаем над уточнением.

— При достаточно широком круге посвященных эта история до сих пор не всплыла, иначе тот пьяница не умер бы… э-э-э… своей смертью, — предположил советник и поинтересовался с ощутимой ноткой недоверия. — Как такое могло произойти?

— Не знаю, — честно сказал директор и сразу поправился. — Пока не знаю. Сербин обмолвился, что их радист эмигрировал в Канаду или Америку. Мы проверили — действительно, одному из тех, кто был в составе этого экипажа, в свое время оформлялась виза. Уже ищут. Если он до сих пор жив, то в течение суток будет найден.

— Кому еще известно об этом… в вашем ведомстве?

Директор ждал этого вопроса и даже немного удивился, что он прозвучал так поздно, поэтому ответ последовал незамедлительно.

— Агенту, который сделал запись. Резиденту в Украине. Мне. Эксперту-аналитику. Полевому агенту, которому поручена проверка данных.

— Кто этот Алан Беркович? — так же быстро спросил советник. — Судя по докладу, он полный кретин. Вы можете объяснить, как этот клоун вообще попал на оперативную работу?

— Это было еще до вашего прихода в Белый дом, сэр, — пожал плечами директор. — У парня феноменальное происхождение. Его полное имя Алан Дж. Беркович, где «Дж.» обозначает не Джон или Джеймс, а Джефферсон. Он квартерон ^[7]. Его дед по отцу — чернокожий, известный баптистский проповедник. Отец, стало быть, мулат. Мать — дочь раввина из Новой Англии и нелегальной мигрантки из Коста-Рики. Если бы среди предков этого юноши отыскался еще и какой-нибудь индеец, то он бы стал идеальной фигурой для политической рекламы.

Советник промолчал, но чуть качнул головой в знак понимания.

— Парень немного… не в себе, — продолжил директор. — С пеленок одержим «великой американской мечтой». После окончания колледжа ушел в армию, стал морским пехотинцем, служил в Ираке, а затем год охранял посольство в Йоханнесбурге. Когда вернулся в Штаты, штурмом взял высшее образование — получил правительственный грант и закончил, только не смейтесь, сэр, Гарвардскую школу права ^[8], несмотря на то, что едва переползал с курса на курс. И все это с IQ, которому не позавидовал бы и Форрест Гамп. Первое его заявление с просьбой принять в ЦРУ «для того, чтобы быть на переднем крае борьбы со Злом» наш департамент по персоналу распространил во внутренней сети в рубрике «курьезы месяца». Там «Зло» было написано с большой буквы.

— Отказали? — краешками губ улыбнулся советник.

— Конечно. Нам и своих идиотов хватает. Но парень оказался на удивление упрям. Размахивая отказным письмом, Беркович обратился к конгрессмену от своего штата с просьбой о помощи и ухитрился взять приз за хоул-ин-уан ^[9]. Воистину, дуракам всегда везет. Конгрессмен, как назло, входил, да и по сей день входит в состав комитета, от которого зависит финансирование наших специальных операций. Этот государственный муж здраво рассудил, что поддержка еврейских общин и афроамериканских церквей на следующих выборах не повредит. Как раз решался вопрос о выделении ста пятидесяти миллионов на создание новой спутниковой сети наблюдения, так что выбора у нас просто не было. Единственное что я мог сделать — затолкать его в самое спокойное место, где он со своим бойскаутским задором не сможет нанести никакого вреда…

— И ради того, чтобы ознакомить меня с рапортом этого «политического бойскаута», ты выдернул меня с утра из постели? Бомба, якобы закопанная где-то под Киевом? Да он точно насмотрелся фильмов… — советник улыбался, но в глубине его глаз притаились льдинки.

— Два часа назад я думал точно так же, сэр. Но после того, как аналитики провели стандартную проверку, доклад сразу же получил «оранжевый статус», а я максимально ограничил доступ ко всей информации, и позвонил вам по закрытому номеру.

— Это было правильное решение. В случае, если информация подтвердится, насколько вероятна ее утечка?

— Вероятность утечки практически нулевая. Киевскую резидентуру возглавляет Чед Аскинс. Он прислал доклад в обход официальных каналов, анализ проводил преданный лично мне человек. Аскинс считает, что это правда, а уж ему можно верить. Это последний из динозавров, которые разваливали еще Советский Союз…

— Чед с медными яйцами? Старый лузер и герой Малого зиппергейта?

— У кого нет тайных страстишек, сэр? Одни коллекционируют бейсбольные биты, другие — юных сотрудниц. Вторых намного больше, чем первых…

— Дурнопахнущая вышла тогда история, — поморщился советник.

— «Афроамериканской Барби» не давали спать лавры Моники Левински. Наутро она упаковала бутылку с пальчиками Чеда в пакет для вещественных доказательств, потом отправилась в больницу и сделала все анализы… А уж откуда взялся в вине подавляющий волю препарат — никого уже не интересовало.

Советник ухмыльнулся.

— В жизни не поверю, что какая-то девчонка сломала карьеру старого бультерьера. Провинциальных куриц, которых набирают в приемные, не пользует только голубой и ленивый…

— Вы правы, сэр! До того Чед не раз выходил сухим из воды. Но тогда он дал промашку, не ознакомившись с досье своей пассии. «Барби» оказалась троюродной племянницей бывшей Госсекретарши. У чернокожих родственные связи работают не хуже, чем у евреев, и, простите, сэр, итальянцев. Тетушка нажала на все мыслимые рычаги, и дело почти дошло до суда. Восемьсот тысяч долларов — все пенсионные накопления, дом и машина достались шустрой жертве, а мы вынуждены были спрятать Аскинса в этой дыре.

— И как он сейчас?

— Обходит молоденьких американок за пять миль. Впрочем, и молоденьких аборигенок тоже. Практиканток не берет. Держит в приемной страшную, как смерть, секретаршу, с которой изредка спит. Готов землю есть, лишь бы вернуться в Штаты и свести счеты с кланом, к которому принадлежит его главная обидчица.