Несущественная деталь

— Так, нашел его, — улыбаясь, сказал Демейзен.

Ледедже уставилась на него.

— Вепперса?

Демейзен кивнул.

— Вепперса.

— Где? — спросила она.

— Гмм, интересно, — сказала аватара и посмотрела на нее. — Вы должны подобающе одеться. Давайте-ка, достанем вас из этого нескладного костюма.

Она нахмурилась.

— Он мне нравится. И никакой он не нескладный.

Демейзен посмотрел на нее с извиняющимся видом.

— Там, куда мы направляемся, он вам не понадобится. И потом — это секретная культурианская технология. Мне очень жаль.

Кресло, обхватывавшее Ледедже, легко разжалось, отпуская ее. Площадка за ней видоизменилась, превратившись в ванную.

Йайм Нсокий стояла на уступе неглубокого зубчатого каньона, вырубленного в карстовой породе. Над ней медленно вращались звезды. Длинные рваные облака закрывали собой часть неба, а одно из облаков было подсвечено снизу, словно лучом огромного прожектора; этот свет проливался из отверстия над одним из боковых вспомогательных туннелей Пещерного города Йобе. Образующееся пятно отливающего каким-то сверхъестественным блеском света, словно повисшего в паре километров над бездвижной остывающей пустыней, пугающе напоминало корабль.

— В этой башне были люди, — тихо сказал Химеранс, стоявший рядом с Йайм. Аватара мониторила сигналы над всей планетой, пытаясь установить связь с «Не тронь меня, я считаю».

— Да? — сказала Йайм. Она закрыла глаза, тряхнула головой.

Они на пути из города захватили еще пять транспортных средств, пока, наконец, аватара не сочла, что они в безопасности. Химеранс захватывал их, используя ту эффекторную технологию, которая была встроена в его гуманоидное тело корабельной аватары. А она чувствовала себя практически его багажом, который он таскает за собой с места на место.

Она вспомнила каменную башню в начале вечера, когда ей приходилось цепляться за него, а он несся вниз по винтовой лестнице, потом выскочил через тяжелую дверь в основании — Химеранс пробормотал что-то о том, что она в этот момент была закрыта изнутри, — а потом, когда она снова встала на ноги, они понеслись по дворику, потом вниз по ступенькам на заполненную людьми улицу, и в этот момент розовый луч из потолка пещеры ударил по башне, и она рухнула. Ей хотелось идти дальше, не оглядываясь и опустив голову, но это, конечно, выглядело бы подозрительно, а потому им пришлось остановиться и некоторое время глазеть вместе со всеми.

— Сколько? — спросила она.

— Двое, — ответила Химеранс. — Любовники, если читать между строк.

Йайм вздохнула, опустила взгляд. На дне каньона виднелась дорожка, петляющая, словно бечевка, уроненная между нагромождением упавших камней и рахитичными от избытка света кустарниками.

— Один из нас сеет за собой разрушение, Химеранс, — сказала Йайм. — И я думаю, этот один — я.

— Я бы не стал об этом беспокоиться, — сказала аватара, посмотрев на Йайм. — К сожалению, я не могу наладить связь с кораблем. По крайней мере, не насторожив этим корабль НР.

— Понятно. И что же мы теперь будем делать?

— Мы воспользуемся гораздо более старым способом сигнализации, — сказал, улыбаясь, Химеранс. В той стороне горизонта, где вскоре должен был начаться рассвет, появилось что-то похожее на сияние. Аватара кивнула в том направлении. — Мы знаем, откуда должен появиться корабль. Если повезет и мы угадаем со временем, то все получится. Прошу прощения. — Аватара встала перед ней, подняла руки, выставив их чуть сложенными ладонями вперед и ориентируясь на сумрачное предрассветное светло-серебристое зарево над далекими холмами, потом оглянулась на Йайм. — Повернитесь, пожалуйста, спиной, приложите руки к глазам и закройте веки.

Йайм замерла на секунду, глядя на Химеранса, потом сделала то, что он сказал.

Прошло несколько мгновений, но так ничего и не случилось.

— Что мы?.. — начала было спрашивать она, когда неожиданная вспышка отвлекла ее. Это закончилось, прежде чем она успела что-либо понять.

— Все в порядке, — тихо сказал Химеранс. Она снова повернулась к аватаре и увидела, что та размахивает руками. Руки у аватары дымились. Плоть на ладонях и пальцах почернела. Химеранс подул на них, улыбнулся Йайм, потом кивнул, показывая на землю. — Мы должны принять правильное положение, — сказал он.

Они присели бок о бок, она почувствовала, как протестуют ее колени и спина. «Вот черт, — подумала она, обхватывая руками голени и опуская голову на колени. — Опять».

— Это недолго, — сказал он. — Так или иначе, скоро мы узнаем…

— Я не хочу, чтобы он меня видел, — сказала Ледедже. — Я не хочу, чтобы он меня узнал.

— Понятно, — сказал, кивая, Демейзен. — Чтобы вы могли удивить его позднее. Конечно.

Она промолчала.

— Сделайте что-нибудь с вашими татуировками, — сказал Демейзен. — Натяните их себе на лицо, чтобы скрыть ваши черты. Хотите я это сделаю? — Аватара потянулась к ее лицу.

Ледедже стояла в дверях ванной модуля, одетая так же, как прежде; она еще не чувствовала себя так радостно и комфортно со времени своего воскрешения, но при этом теперь, когда она сняла армированный и гелевый костюмы, ее не покидало странное ощущение наготы, уязвимости, незащищенности. На Демейзене была светлая свободная одежда на каждый день.

Вообще-то она думала сделать татуировку прозрачной, чтобы Вепперс, увидев ее, и не догадался об этих линиях. Она по-прежнему собиралась использовать невероятные (по сичультианским стандартам) возможности татуировки, чтобы подобраться к нему в какой-то момент в будущем, когда у нее будет оружие. Пусть он узнает о некоем невероятном существе с неслыханной по сложности и изяществу татуировкой, лучше и совершеннее, чем все, что у него когда-то было, и пусть он заявится к ней, ничего не подозревая.

— Давайте, — сказала она.

Она видела в поле реверсера, как татуировка на ее лице меняет конфигурацию. Прошло меньше секунды, а Ледедже уже не узнавала себя. Эффект был ошеломительный. Линии всего лишь собрались в пучки здесь, утолщились там, утончились здесь, вроде бы приподнялись там, там и там и выстроились под наклоном, которого на самом деле не существовало, приобрели какой-то красноватый оттенок по всей коже… и этого, намека на различные плоскости, линии и измененные поверхности, цвета и текстуры, оказалось достаточно, чтобы ее лицо изменилось до неузнаваемости.

Она наклонила голову в одну, в другую сторону, наложила реверсер на зеркало, чтобы убедиться, что это впечатление возникает во всех ракурсах, а не только в одном и при определенной подсветке. В любом положении эффект сохранялся; ее лицо стало казаться темнее и шире, брови гуще, нос вроде бы уплощился, губы стали полнее, а скулы теперь выступали менее резко.

Она кивнула.

— Неплохо, — снизошла она. Потом повернулась к аватаре. — Спасибо.

— Не за что. Ну, мы можем уже идти?

— Как будто у меня есть какой-то выбор.

— На мой слух, это похоже на сердечное согласие.

— Постойте. А что мы скажем?.. — проговорила она и остановилась, уставившись на нечеткое искаженное изображение ее нового, чужого лица, прислушиваясь к собственным словам, звучавшим громко и незнакомо. — …Что мы скажем — кто я?

Она и глазом моргнуть не успела, как оказалась в прохладной, благоухающей приятными ароматами, ярко освещенной комнате, расположенной, судя по всему, в многоэтажном здании.

В окно были видны просторный лесистый парк, предвечернее небо, белые барашки облаков. Город был похож на Убруатер. В очень большой комнате с высоким потолком в одном из углов расположился большой письменный стол, а на сверкающем паркетном полу, устланном великолепными коврами, здесь и там стояли растения в горшках. В остальном меблирована комната была довольно скудна — несколько больших предметов кремового и серого цветов. На одном из длинных диванов в расслабленной позе, закинув одну руку за голову, а в другой держа маленькую чашку, сидел Джойлер Вепперс. Рядом с ним стоял Джаскен. По другую сторону низкого стола сидела крупная величавой осанки женщина средних лет — Ледедже она показалась знакомой. На коленях у женщины сидел ребенок. Рядом с плечом женщины парил автономник, похожий на небольшой гладкий чемодан. Настенный экран с выключенным звуком перебирал новостные каналы, его пространство заполняли расплывчатые изображения и четкие графические сведения о громадных флотах, сменявшиеся хорошо ухоженными, очень серьезного вида комментаторами.