Half-Life 2

– Доктор Фриман! – заорали откуда-то слева.

– Что?!

– Док, нам надо уходить! – к ним подбежала девушка, вооруженная ружьем, – Баррикада долго не выдержит.

– Ладно! Мы отвлечем страйдера, когда будем уходить, так что он пойдет за нами, тогда вы сможете позаботиться о раненых, – решил Гордон.

– Нужно бежать туда, – подбежавший повстанец указал на перекресток, в центре которого возвышался невесть как уцелевший памятник – большой бронзовый конь, вставший на дыбы.

Отправиться пришлось незамедлительно – страйдер угрожал подобраться еще ближе. Двигались они короткими перебежками, изредка очищая путь от слуг Альянса, которых в этом районе было слишком много – они лезли буквально из всех окон и подворотен. Фриман не знал, справился бы он, или нет, не будь рядом вортигонта. Пришелец, казалось, совсем не устал, да и его молнии не кончались, в отличие от сил сказочных киношных магов ушедшей эпохи. Правда, один раз страйдер саданул по ним из аннигилирующей пушки. Все уже привычно прикрыли глаза, или просто отвернулись. Удивительно, но обошлось без жертв – каким-то чудом никто не попал под обрушившуюся стену пятиэтажного дома. И вот они снова за очередной баррикадой (чем ближе Гордон подходил к Цитадели, тем чаще встречались эти горы автомобилей и кусков бетона). Отсюда страйдера уже можно было достать ракетами. Выстрелов РПГ было мало, поэтому Гордон помогал энергосферами. Шары летели довольно медленно, и два раза из трех ученый промахнулся. Хотя и одного шара было достаточно. Помогал еще и вортигонт – Фриман заметил, что его спутник бьет молниями точно по глазам страйдера.

– А что, глаза у них – уязвимое место? – поинтересовался он, когда страйдер, наконец, с жутким грохотом рухнул на один из домов, проломив стену.

– Порой у синтетов лишь глаза не покрыты защитным металлом, – пояснил вортигонт, тяжело дыша.

Фриман, увидев, что наступило недолгое затишье, начал рыться в багажнике одного из автомобилей – похоже, прежние обитатели баррикады здесь устроили небольшой тайник.

– Никак в голове не укладывается, – пробормотал ученый, доставая из багажника пакет медпомощи, – Что эти самые страйдеры тоже когда-то были обычными живыми существами.

– Комбины в их лице являют нам свои нравы, – пояснил ставший неожиданно разговорчивым вортигонт, – Вплетая свои технологии в тела существ тех рас, что принадлежат Всегалактическому Союзу.

Гордон заметил подбирающегося к их баррикаде солдата и выстрелил.

– Слушай, – сказал он, не отводя взгляда от дымящейся улицы, – Из людей Альянс тоже делает синтетов. А из вас, вортигонтов? Что-то я таких еще не видел.

Вортигонт долго думал, прежде чем ответить. А может быть, просто выдерживал традиционную паузу, как делают почти все вортигонты при разговорах с людьми.

– И из нас делают. Пытаются, отдают много сил и времени, но многие из усилий обречены быть потраченными напрасно. Они стремятся в своих экспериментах сохранить синтетам-вортигонтам их вортисущность, но у них ничего не получается.

Гордон уже догадывался, что эти существа понимают под вортисущностью всё то, что дает им сверхъестественные, с точки зрения людей, способности.

– Поэтому те немногие синтеты, которые они выводят из вортигонтов, больше похожи на тех, кого вы называете сталкерами, – отрешенно сказал вортигонт.

– Что-то те синтеты, которых я видел в Черной Мезе, не напоминали истощенных чернорабочих, – усмехнулся Гордон, но понял, что сболтнул лишнее.

– Свободный Человек прав, – неожиданно быстро ответил вортигонт, но голос его стал напряженным, – Но видоизменял нас не Альянс. А наш господин, мудрый Нихилант. Это – совсем иное. Стать тем, кого вы называли когда-то "грантом", было большой честью для наших братьев. И все родные гранта были очень уважаемы. Были и высшие стадии химической эволюции…

– Доктор Брин тоже твердит об эволюции, – осторожно заметил Гордон.

– Мудрость у каждого своя, – возразил вортигонт, – У Нихиланта своя, а у Всегалактического Союза – своя. Союз мудр, иначе он не покорил бы столько миров. Но их мудрость просто немного не по душе нам.

Фриман усмехнулся и вновь оглядел улицу. И вдруг он даже вздрогнул от неожиданной наглости тех, кто хотел на них напасть – из-за разрушенного кафе к ним открыто шел аж десяток ГО-шников!

– Эй, парни, вы только посмотрите! Вот обнаглели, уже открыто к нам выходят! – крикнул Гордон повстанцам и прицелился.

Выстрел получился точным – респиратор бегущего ГО-шника словно разорвало изнутри. Остальные его товарища в страхе остановились. Кое-кто поднял вверх руки, кто-то даже открыто выбросил свой табельный пистолет.

– Не стреляйте! – крикнул один из ГО-шников, и вовремя – несколько пуль вспороли асфальт у его ног, – Мы безоружны!

Некоторое время в стане повстанцев царило замешательство. Наконец Гордон осторожно вышел из-за баррикады.

– Что это значит? – громко крикнул он, – Чего вы хотите?

– Мы сдаемся, – вымученным голосом сказал другой ГО-шник, – Пожалуйста, не стреляйте. Мы хотим добровольно сдаться.

Фриман переговаривался с остальными членами отряда с минуту.

– Хорошо! Медленно подходите сюда, по одному! И руки показывайте, чтобы в них ничего не было! Малейшее двусмысленное движение – и мы стреляем на поражение!

– Согласны, согласны! – быстро загалдели ГО-шники, и первый из них, нервно дрожа, пошел к баррикаде.

За баррикадой ГО-шников встречали недоверчивым взглядом и презрительными репликами. Те, будто не желая никого провоцировать своим видом, сразу снимали свои респираторы и откидывали подальше, обнажая обычные, человеческие лица. Когда последний ГО-шник вбежал за баррикаду, Фриман, понимая, что его статус того требует, первым заговорил:

– Скидывайте пояса, дубинки, у кого что есть. Добровольно сдаетесь, значит? И что же вас на это подвигло? – Ученый усмехнулся, – Кормить перестали вас, что ли?

Повстанцы дружно захохотали, отчего ГО-шникам стало еще неуютнее, чем раньше.

– Гордон Фриман, – заговорил один из них, – Все слишком сложно, чтобы говорить так категорично. Но, если вам от этого будет легче, то – да. И не только перестали кормить. Нас начали убивать. Свои же.

Ученый замолк на полуслове. Такого ответа он явно не ожидал. Хотя В памяти почему-то сразу всплыли трупы ГО-шников у генератора в Нексусе.

– Хорош сказки рассказывать, – сказал кто-то из повстанцев, – Такого не может быть. Сейчас война, у них каждый солдат на счету.

– Членов Гражданской Обороны начали расстреливать, – ГО-шник по-прежнему обращался к Гордону, – Мы не знаем, почему. Но когда разогнали штаб ГО в Нексусе, кое-кто уже начал подозревать, что от нас хотят избавиться.

– Но почему? – с недоверием сказал Фриман, – Что-то не вижу причин.

– По слухам, – сказал кто-то из ГО-шников, – Слишком много наших переметнулось в Сопротивлению, и поэтому Альянс так решил пресечь будущие предательства.

– Мы, как только услышали об этом, – продолжил первый ГО-шник, – Сразу решили сбежать, пока для нас еще не все кончено.

– И сдались нам? – Фриман улыбнулся одними губами, – Нечего сказать, хорошую же вы услугу оказали тем вашим коллегам, которые все еще под началом Альянса!

– А если мы вас тоже начнем убивать, вы куда побежите? – спросила вдруг девушка-повстанец, – К хедкрабам и барнаклам, что ли?

– Мы надеемся на ваше великодушие, – осторожно сказал ГО-шник, – Гордон Фриман, я обращаюсь лично к вам. Я знаю, вас тут крепко уважают, и…

– А на что вы вообще претендуете? – вдруг сказал один из повстанцев, – Вы мучили и пытали мирных людей долгие годы, унижали нас, а теперь ждете, что вас примут тут с распростертыми объятиями только потому, что вам прищемили хвост?

ГО-шники мрачно смотрели на повстанцев. У каждого из них сейчас внутри происходил переворот.

– Мы готовы служить Сопротивлению до конца, – тихо сказал один из них.

Фриман молча прошелся перед ними и подошел к говорившему.