Характерник. Трилогия (СИ)

Остановился. Прислушался к своим ощущениям. Теперь ему не нужно задавать вопросы смотрящим за всем этим безобразием, как в прошлый раз. Зов портала, едва различимо выдавал маркер направления.

Порядок!

Улица со смесью «жилых» домов разной этажности, в конце концов вывела его на окраину города. Зов перехода становился все отчетливей, и уже вереща: «Я здесь!», подвел к трещине на стене из кирпичной кладки.

Вот это номер! Ну и что прикажете делать? Ломать стену?..

…След беглеца отыскался сразу, и развернутая цепь встав в колонну, ускорила движение. Просека осталась за спиной. Бежать по лесу не самое большое удовольствие, но русский за все время гонки за ним не выстрелил ни разу.

До ушей Нахтигаля донесся крик Грина, шедшего передовым дозором.

–Здесь след!

Чего он так орет, ведь есть же средства связи? Всей командой добрались до бетонного бункера. Скорее всего именно его поминала ведьма. Встав, тут же как при самой жесткой обороне распределились по секторам. Для бойцов Турка не было разницы в какой стране они выполняют контракт, и в каком месте находятся на данном отрезке времени. Серая громада, частично спрятанная под снегом, с проросшими прямо на ней голыми стволами деревьев, даже сейчас внушала трепет. Казалось, за вышедшими к объекту людьми кто-то пристально наблюдает из черного зева широкой бойницы под плитой. Но это не беглец. Точно не он! Откашлявшись от «рваного бега», Генрих поднял глаза вверх, поведя стволом автоматической винтовки привлеченный оттуда звуком. Это Грин, вставший у самого среза плиты. Чтоб общаться, теперь не нужно было напрягаться криком, или сноситься по средствам связи.

–Турок, русский ушел внутрь бункера. – Доложил тот, улыбаясь в предчувствие конца контракта.

Глядя на Зеленого снизу вверх, спросил, ничуть не расслабляясь:

–Как?

Махнув рукой себе за спину, тот ответил командиру.

–У меня за спиной стены бункера выходят на поверхность подковой. Вход в сооружение один. Ну а след русского точняком к открытой двери и ведет.

–Может опять нам голову морочит?

–Не-а! Отчетливый след на снежной целине. Его как и отпечатки пальцев, подделать не возможно. В бункере он укрылся!

Генрих отдал приказ:

–Парни, за мной по одному! Не расслабляться. Всем предельное внимание.

Шагая по следу Грина, стороной обошли ДОТ. Собрались у ржавой двери, где их поджидал ухмылявшийся, скаливший рот в улыбке Грин. После детального осмотра места, Генрих оглянулся на Крота, своего заместителя в команде. Тот, будто зная вопрос командира, так же молча кивнул в ответ. Согласился, ничего еще не закончилось. Приняв решение, вслух довел его до остальных:

–Значит так, идем внутрь. Всем достать фонари, сменить магазины на полные. Средства связи проверить. Еще раз напоминаю, всем предельная концентрация. Работаем в парах, страхуем друг друга. Грин идет первым, с ним Крот. Через десять шагов движутся остальные. Я следую в замыкании, Катани меня страхует.

Туннель коридора встретил наемников влагой затхлого воздуха и громким шелестом крошева бетонного щебня под подошвами армейских ботинок. Целая система проходов и комнат с настежь открытыми дверьми и решетками, наводила на мысль, что опасность где-то близко. Она совсем рядом. Опасность следует бок о бок с ними.

В головном телефоне послышался голос Грина, какой-то приглушенный с множеством помех.

–Грин вызывает Турка…

–Турок на связи…

–Коридор расходится по трем направлениям… Что делать?

–Проверку начинаем с левого хода…

–Понял. Конец связи…

Проверяя казематы и маленькие комнатенки, добрались до входа в нижний ярус. Крот подойдя к Генриху, озабочено спросил:

–Видел такое?

Лучи фонарей уперлись в бурлящую дымку тумана, покрывавшего нижний ряд ступеней. Может это и есть «червоточина», проход в безвременье? Кто узнает, если не испробовать?

–Что решишь? – напомнил о себе заместитель.

–Будем спускаться. – Решил Нахтигаль.

–Я туда не полезу! – сразу уперся Грин. – Может там кипяток? Вон как бурлит. Или кислота какая?

–Какая там кислота! Дурья башка!

Лезть вниз и правда не было никакого желания, но проверить надо. Решил:

–Я спускаюсь первым. Сразу за моей спиной следует Испанка. Остальные попарно в интервале минуты. Ясно, Крот?

–Понял.

Глава 11.

Я здесь и не здесь, я везде, и нигде,

В сыпучем песке, и прозрачной воде…

Я в воздухе, что между пальцев течет,

Я – птица, чей вам не доступен полет…

Я – разум, что вам до сих пор непонятен,

Я мал и в то время, я так необъятен…

"Шах-наме" Фирдоуси.

Выставив ствол вниз, готовый в любую секунду нажать на спусковой крючок, шаг за шагом стал спускаться по ступеням лестницы. Рядом у самого уха, громко сопела Пилар, тем самым выражая крайнюю степень волнения. Пилар, его «тень» в группе, и по совместительству снайпер команды. Ноги по щиколотки опустились в пелену. Ничего особенного. Ни холода, ни жара, не ощущалось. Отлегло от сердца. Нет там внизу никакой кислоты, напрягает только беспроглядная муть. Не видно, куда ноги ставят.

Затаив дыхание, ноздрями «ушел» в клубившийся туман или пар. Черт его знает, как и назвать такое? Вдохнул. Воздух как воздух, только сырой землей отвратно воняет. Еще шаг. Марево исчезло. Они с Испанкой попали словно в иной мир. Оказались в городе под фиолетовым небом. Или это закат такой?

–Турок вызывает Крота… Турок вызывает Крота…

Тишина. Ни звуков, ни голоса, ни помех в эфире. Молчит связь.

–Испанка.

–Я! – не раздумывая, откликнулась она.

–Давай на верх.

–Ясно!

Сунувшись обратно, Пилар головой врезалась в невидимую стену.

–Ой-ё-о!

–Что там?

Наемница наотмашь постучала кулаком над головой. Ощущение, что по твердой поверхности бьет, только звук напрочь отсутствует. Скосила глаза на командира, ответила:

–Заперто!

Только сейчас, оба обратили внимание на эхо, на разные голоса и интонации объяснившее им о сложившемся положении:

–Заперто!… Заперто… Заперто… За…

Странно, в голосе эха присутствовали почему-то сразу и мужские, и женские голоса! Испанка выразила свое мнение:

–Во, попали!

Эхо тут же согласилось с нею:

–Попали!.. Попали… попали…

Нахтигаль глянул на наручные часы. Стрелки замерли на месте. Посидел, помолчал, видно ожидая чего-то. Сказал скорей себе, чем напарнице:

–А наши-то не придут.

И снова с ним согласились:

–Не придут… Не придут…

– Ладно, – осмотревшись и привыкнув к общей картине, решил Генрих. – Чего высиживать? Двигаемся. Либо русского отыщем, либо иную дорогу назад найдем. Не может быть, чтоб выбраться не смогли.

Пилар соглашаясь с командиром, молча кивнула. Забросила винтовку за спину, но вытащила из кобуры пистолет, передернув затвор, досылая патрон в патронник.

Спустились с верхотуры вниз.

Под фиолетовым небом не ощущалось ветра, холода, жара. С неба не падал снег, окутывая улицы белым покрывалом, не лил дождь, оставляя лужи на асфальтовом покрытии дороги. Сам город походил на призрак, внезапно появившийся из темной комнаты. Тихий, непонятный, пугающий и жуткий. Бередило душу эхо их же собственных шагов, нарушало безмолвие, да ощущение, будто из домов и темных подворотен, смердит опасностью и кровью. Нервы, как стальные канаты, натянуты до предела. Но с теми, кто любую вылазку, даже поход в ближайший супермаркет, воспринимает как выход на чужую территорию, на которой может находиться развернутая база противника, не может случиться обычной дурацкой смерти. А они оба, как раз из числа таких бойцов.

Слишком давно они были на войне. Слишком долго яд войны пропитывал их душу. В отличии от Хильченкова, воспринимавшего этот иллюзорный мир, как тамбур перехода по безвременью из одного временного отрезка в другой, они не ведали, не оперировали таким понятием. Принимали все как реальность. Не правильную, не понятную, не известную, но реальность. Только вот сам мир, в котором очутились, работал и жил по законам проникших в него. Ему неважно было, кто и как сюда попал. Неважно зачем. Он подстраивался под пришедшего, жил в нем и с ним.