Кузницы Марса. Трилогия (ЛП)

– Я пригласил его на одну из моих вилл на роскошный ужин, чтобы показать некоторые из самых впечатляющих драгоценных ксенокамней, которые я придержал на всякий случай. В подобных ситуациях, когда я надеялся продать драгоценные камни эльдар, я прибегал к услугам одной хорошей знакомой. Назовём её Сиреной. Поверьте, архимагос, если бы вы или Таркис ещё сохранили какое-нибудь человеческое желание, вы оба мгновенно и безнадёжно влюбились бы в неё.

– Вы собирались просто купить каперское свидетельство? – спросил Котов.

– Это слишком прямолинейно, – возразил Робаут, – но недалеко от истины. Я усадил Сирену за обеденный стол прямо напротив адепта, предоставив ему возможность в течение восьми перемен блюд любоваться новарубинами и глубоко-зелёными изумрудами, сверкавшими в свете свечей на облегающем вечернем платье. Всё это время “подруга” адепта на вечер, воплощавшая вершину плохого вкуса и присосавшаяся к нему, как паразит женщина, чавкала супом и кромсала мясо. Сирена всё время оставалась перед его глазами, и адепт сделал именно тот вывод, который от него и требовался: купив украшения и драгоценности для своей леди, он сделает её столь же прекрасной, как моя леди.

– Мы вдвоём много раз прибегали к этой психологической манипуляции, и иллюзия обычно крайне благоприятно сказывалась на моих сундуках с богатствами и портфелях ценных бумаг Сирены. Не говоря уже о том, что она должна была увеличить авторитет адепта в глазах его подруги, получившей впечатляющий памятный подарок, с которым мало кто смог бы сравниться. Все уходили счастливыми. Обычно.

– Получается что-то пошло не так? – спросил Котов и Робаут понял, что архимагос заглотил наживку.

– Нашего адепта заманила в ловушку безвкусная нимфа, облачённая в белый атлас, который цеплялся за её прелести гораздо слабее, чем она за кредиты своего патрона. К тому времени как мы поели, мне стало ясно, что неизменные гипнотические чары Сирены снова превзошли ожидания и что сделка будет скреплена за напитками и прекрасными сигарами.

– Адепт расположился в роскошном кожаном кресле с подголовником, а его подруга кокетливо свернулась в его ногах. Прекрасная Сирена снова специально села прямо напротив, чтобы не позволить исчезнуть очарованию её красоты. Я каждому налил бокалы дорогого амасека, индивидуальный подход, как вы понимаете, и протянул открытую коробку сигар, чтобы адепт мог выбрать любую из лучших в субсекторе. Хотя должность адепта позволила ему перепробовать множество экзотических удовольствий, ему ещё не представился случай выкурить самую прекрасную из сигар. Он внимательно наблюдал, как я снял ленту с моей и срезал кончик специальной гильотиной. Адепт, как и любой приличный ученик последовал показанному примеру, но, увы, скоро разразилась трагедия.

Робаут усмехнулся, смакуя момент и наслаждаясь нескрываемым нетерпением Блейлока. Фабрикатус-локум пришёл сюда, ожидая, что Котов колесует Робаута, но инициатива выскользнула из его рук, и вольный торговец не собирался её отдавать.

– Едва я опустил кончик сигары в амасек и зажёг спичку, как светская спутница адепта поднялась на колени, мешая ему видеть происходящее. Пытаясь подрожать тому, что как он думал видит, незадачливый адепт погрузил другую сторону сигары глубоко в амасек и поджёг промокшую часть. Взревело могучее пламя, оставив после себя большой обуглившийся комок. Беспомощно нащупывая пепельницу, изумлённый адепт махнул несчастной сигарой в воздухе, отправив почерневший комок в декольте своей подруги. Леди не обгорела, но сильно обиделась и вопила такие ругательства, от которых покраснел бы надзиратель Муниторума, после чего убежала в ночь, понося на чём свет стоит свою прежнюю истинную любовь и давая клятвы никогда не приближаться к нему ближе, чем на сто метров.

– Похоже, ваш план провалился, господин Сюркуф, – заметил Котов.

– Ничуть, – ответил Робаут. – Адепт оказался просто счастлив избавиться от столь надоедливой и затратной девицы, и сделал всё возможное, чтобы ускорить получение каперского свидетельства. С его помощью я легко смог проникнуть за неприступные стены бюрократизма и получить копии гололитических оттисков Администратума, необходимые для изготовления такого документа. Единственное о чём он просил – чтобы я потом их уничтожил.

– И вы?

– Конечно, я – человек слова, в конце концов.

– Не вижу смысла в этой бесполезной истории, – сказал Блейлок. – Она не имеет никакого отношения к вашему пренебрежению имперскими законами и законами Механикус.

– Потому что у вас нет души, Таркис. Вы не чувствуете необходимость отмечать любое событие эмоциональным воспоминанием, чтобы понять почему вещи происходят так, как они происходят.

Он протянул зажжённую сигару Котову и продолжил:

– Именно такая сигара вспыхнула и подарила мне каперское свидетельство. За день перед тем, как покинуть Анохин, я купил одну сигару в коммерческом районе и хранил с тех пор.

– С какой целью?

– Я знал, что это только вопрос времени, пока не выяснится, что моё свидетельство подделано, особенно в подобной экспедиции, поэтому если такая сигара ознаменовала начало моей карьеры вольного торговца, то такая же ознаменует и её завершение.

Котов кивнул, словно понял смысл рассказа Робаута:

– Да, красивая история украсила начало вашей карьеры вольным торговцем, господин Сюркуф, – сказал Котов. – Добавляющие правдоподобия смешные детали, как я подозреваю должны ослабить мой гнев на ваш продолжительный обман.

Робаут сказал. – Как бы то ни было – история правдива, но оказала ли она нужный эффект?

– Эффект не нужен, – ответил Котов. – Я и так знал, что ваше каперское свидетельство подделано.

Тишина между словами Котова и вспышкой недоверия Блейлока пролилась считанные секунды, но ощущение было такое, словно прошла геологическая эпоха.

– Вы знали, архимагос? Вы знали и всё равно позволили ему вести нас за пределы галактики?

– Конечно, я знал, Таркис. Вы думали, что я не изучил жизнь этого человека до мельчайших деталей, прежде чем поверил ему на слово о реликвии потерянного флота Телока? Может я и утратил свои миры-кузни, но я не утратил умение рассуждать и разумную осмотрительность. Я знал всё о встрече господина Сюркуфа с эльдарами, и о последующих деловых отношениях и использовании представителя Адептус Терра на Бакке. Точные детали, как вы получили каперское свидетельство оставались для меня тайной, но признаюсь, что ваш рассказ весьма меня позабавил.

– Архимагос, – возразил Блейлок. – Этот человек нагло врал о себе. Как мы можем считать сказанное или представленное им ценным? Каждый аспект его сделки с Механикус нужно подвергнуть сомнению. Каждый клочок данных и каждое сказанное им слово отравлено обманом и ложью. Исходя из обстоятельств получения каперского свидетельства, как минимум нужно конфисковать всю его собственность в пользу Механикус. Его корабль, богатство, команда и…

– Оставьте мою команду в покое, Таркис, – предупредил Робаут. – Они ничего не знали. Они считали “Ренард” законно лицензированным судном. Я не позволю вам наказывать их за мои поступки, вы поняли меня?

Котов поднял руку из механически обработанного серебра и произнёс:

– Господин Сюркуф, успокойтесь. Никто никого не накажет, какой в этом смысл? Мы далеко за пределами имперского космоса и то, что вы смогли организовать подделку такого сложного документа, красноречивей всяких слов говорит о вашей изобретательности и упорстве. Лично мне по душе, что такой человек ведёт меня в неизвестность, чем какой-то пижон, вырожденец и дурак, который получил своё свидетельство в наследство.

– Вы не можете оставить этот обман безнаказанным, архимагос! – сказал Блейлок.

– Какой обман, Таркис? – спросил Котов, указывая на голографические завесы света между колоссальными колоннами, поддерживающими купол. Робаут проследил за жестом Котова и увидел, как несколько эллиптических гексаматических уравнений исчезли, сменившись записью в Регистрати Империалис.