Кондор. Дилогия (СИ)

Что это значит, Шарот уже объяснила. Быстро и довольно доступно. По крайней мере для него. Обычно наносинтонами становились агенты различных спецслужб, в основном боевые агенты Службы контроля и охраны параллелей. С агента, изъявившего желание пройти преобразование, снимали точную молекулярную копию и изготавливали наносинтетическое тело, где каждая клеточка – сложный наномеханизм, выполняющий, помимо основных, еще десятки дополнительных функций. При этом тело каждого наносинтона было индивидуально и сохраняло внешний вид своего прототипа во всех деталях. Но вот содержание было уже совершенно другое‑сверхпрочная кожа, измененные и дополненные для оптимальной работы тела органы, устойчивая к нагрузкам и разрушению костная структура. Пройдя преобразование, агент становился настоящим сверхсуществом, лишаясь, ко всему прочему, и перспективы состариться – строительные наномодули постоянно обновляют тело по заложенной в них программе, заменяя изношенные и разрушенные клетки на новые, идентичные предыдущим. И так может продолжаться до бесконечности.

Шарот довольно подробно рассказала о возможностях наносинтетического тела, но так и не смогла ответить на главный вопрос Странников – почему сотни наносинтонов оказались в иной параллели, да еще начисто лишенные памяти. Ничего, кроме удивления и растерянности, рассказ Кондора о жизни в Тарилане у девушки не вызвал. Как и повествование о неком Отшельнике, обладающем высокотехнологичным оружием и контролирующем всех Темных странников. Она пообещала во всем разобраться. Но для этого ей нужно было вернуться в Лиитанию. И Кондор был настроен помогать ей чем только можно. Как, впрочем, и Зоил. Ему тоже нужны были ответы на многие интересующие каждого Странника вопросы. Да и засиживаться в этом странном мире, где существа, похожие на гарпледов, обладают интеллектом и способны общаться телепатически, ему не хотелось.

Кондор посмотрел на Нохта, которого не так давно едва не убил. Спасло сибита лишь то, что внешне он оказался невероятно похож на гарпледа, когда‑то сопровождавшего Кондора в его странствиях. Поэтому в самый последний миг, когда энергетический разряд уже готов был впиться в грудь Нохту, Странник сдержался. И был рад, что сумел сделать это. Сейчас Нохт спокойно сидел в самом дальнем углу комнаты, сложив свои лапы и свернув щупальца. Было похоже, что он спит, но это было не так. Кондор чувствовал, что сибит наблюдает за ними, прислушивается, оценивает. Просто не вмешивается, понимая, что пока ничем не сможет помочь своим новым знакомым. Он был здесь чужим. И никак не мог изменить этого. Рядом с Нохтом в довольно неплохо сохранившемся кожаном кресле сидела Миала. Как и Нохт, девушка чувствовала себя изгоем в этой компании. Она отвыкла от людей, от общения с ними. Даже от их присутствия. Ко всему прочему, среди ее новых знакомых появился настоящий человек, маркератор Тимс Ватар, и она боялась убить его всего лишь случайным прикосновением к коже. К счастью, яд, что так обильно выделялся из пор ее тела вместе с потом, на воздухе быстро разлагался, иначе Тимс был бы мертв уже давно, просто сев на стул или коснувшись стола, за которым обычно сидела Миала. Сам того не заметив, Кондор засмотрелся на девушку. Тонкие и изящные черты лица, длинные черные волосы, стройная фигура. Она была красива когда‑то. Но даже теперь, когда немытые волосы были небрежно забраны в пучок на затылке, кожа на лице стала бледной, скорее даже серой, а неброский комбинезон не скрывал чрезмерной худобы, она все еще была прекрасна. Странник представил ее в Киштыре. Веселую, жизнерадостную, сменившую комбинезон на яркое платье, загоревшую под ласковым летним солнцем. Как она была бы счастлива. Нашла бы себе мужа, родила детей…. И вдруг понял, что этого не будет никогда. Она – изгой. Ее мутация, страшная и необратимая, навсегда отдалила ее от людей. Поставила невидимый барьер, который невозможно преодолеть. Миала никогда больше не сможет испытать мужской страсти, никогда не родит детей. Она почти такая же, как он! Пусть его тело совершенно настолько, что даже может позволить ему насладиться женщиной, но Кондор никогда не увидит своих детей. Он бесплоден. Искусственное тело может синтезировать лишь синтетический аналог той жидкости, что дарует новую жизнь. Теперь он знал ответ на один из многочисленных вопросов, так давно терзающих каждого Темного странника. Но счастливее от обретенного знания он не стал.

«Каждый несчастен по‑своему». – Голос раздался у Кондора в голове, заставив его невольно вздрогнуть и взглянуть на Нохта. Тот даже позы не изменил, только взглянул на него краешком глаза. В отличие от Шарот, Кондор довольно быстро привык к телепатической форме общения с сибитом. И ответил ему мысленно, не привлекая внимания окружающих.

«Ты это мне?» – Он уже понял, что сибит обращается непосредственно к нему, но все же решил уточнить.

«Тебе. Никто больше не слышит нас», – ответил Нохт.

«Ты слушал мои мысли?», – спросил Кондор. Он был недоволен, что кто‑то может заглядывать в его голову.

«Не специально, – отозвался Нохт, но он мог и соврать. Сибит вполне мог просмотреть мысли всех сидящих в комнате, преследуя свои интересы. – Здесь слишком шумно. Чтобы приглушить фон, я настроился на твою волну. Ты мне показался наиболее интересным».

Кондор в очередной раз изумился столь необычной способности Нохта, но спрашивать, как он это делает, не стал. Сибит уже рассказывал это Зоилу. Что‑то об электромагнитных волнах, излучаемых нейронами мозга. Кондор не понял практически ничего. Зоил тоже.

«Чем я так заинтересовал тебя?» – не без ехидства спросил Кондор.

«В тебе есть что‑то необычное. Ты не такой, как Ми‑ала, Шарот или даже твой друг Зоил», – ответил сибит.

«И в чем же мое отличие?», – спросил Кондор.

«У тебя многослойная память», – проговорил Нохт.

«Как это?» – удивился Кондор.

«Ты должен был заметить, что тот странный феномен, который вы называете «эхом жизни», проявляется в тебе намного ярче, чем в твоих собратьях. Я знаю, почему», – проговорил сибит.

– Почему? – забывшись, проговорил Кондор вслух, моментально привлекая всеобщее внимание.

– Ты о чем? – спросил у него Зоил.

– Простите, увлекся. Мы с Нохтом разговариваем, – быстро объяснил Кондор и вновь обратил свой взор на сибита, который, как ему показалось, улыбнулся. По крайней мере он получил именно такой телепатический образ.

«Так почему же?» – переспросил Странник.

«Я не знаю, что с вами произошло, но последствия этого у вас с Зоилом одинаковы. Часть нейронов мозга, отвечающих за память, у вас парализована. Не выжжена, не блокирована, а именно парализована. Воспоминания внутри вас, но вы не можете воспользоваться ими. Как можно добиться подобного эффекта, я не знаю. Это совершенно незнакомая мне технология деактивации нейронов. Я ведь тоже обычный «человек». Совсем не гений. Могу лишь сказать, что время от времени какой‑то блок памяти под воздействием внешних факторов неожиданно пробуждается к жизни, выплескивая на поверхность сознания часть воспоминаний о вашей прежней жизни. Иногда понятных, иногда слишком обрывистых, не способных вновь укрепиться в сознании на долгое время. Память – сложная вещь».

«Ты увлекся, – перебил Нохта Кондор. – Так почему у меня «эхо жизни» проявляется ярче, чем у остальных? Что это за многослойная память?»

«Я не знаю, как тебе это объяснить, но складывается ощущение, что до определенного момента твои воспоминания еще дважды копировались в мозгу, а потом кто‑то или что‑то закрыло доступ к этому блоку памяти», – ответил Нохт.