Мир вашему дому!

Очевидно, разбитый край дороги не выдержал. На глазах мальчишек целый кусок берега плавно и неспешно, как во сне, соскользнул вниз. Мотор лесовоза взревел, а весь его передок задрался, словно у модельки, на корму которой наступили ногой. Центральный блок колес — только он сохранил опору — выметывал фонтаны жидкой земли, все глубже зарываясь в кашу и сползая к берегу. Мальчишки видели белое лицо водителя за стеклом — закусив губу, он рвал рычаги.

Игорь обнаружил, что бежит к машине. Женька мчался следом и орал:

— Сбрасывай чокер! Сбрасывай чокер!

— Не могу, перевернет! — закричал водитель из кабины. — Уйдите, ребята, утянет!

— Прыгай! — крикнул Игорь. — Прыгай, ну!..

— Машину не брошу! — кричал водитель.

— Игорь, держи! — услышал Игорь крик Борьки и, не поворачиваясь, поймал буксировку. Женька присел, сцепил руки — и подбросил Игоря к нависшей почти в трех метрах над землей буксировочной раме. Повиснув на ней, Игорь защелкнул карабин — и удар наткнувшегося троса отшвырнул его, перевернув в воздухе, на дорогу.

Джип взвыл, пытаясь удержать полным задним ходом двухсотеннотонную машину, сползавшую под откос. Это удалось всего на две секунды — но за эти секунды Женька подхватил свесившийся к нему конец лебедки-самотаска и успел дотащить его почти до деревьев. Борька, включив полный задний ход, поспешил ему на помощь и вместе они замкнули самотаск на барабан лебедки, окрутив трос вокруг здоровенного дуба.

— Врубай! — крикнул Борька, отскакивая. Женька поднял с земли грязного Игоря — тот держал на весу левую руку, затекшую кровью и смеялся.

С каким-то натужным хрипом лесовоз вытянул себя на дорогу, на половину обрушив ее. В образовавшийся съезд, бурля, хлынула вода.

Со стороны поселка — там, где на холмах виднелись здания ветроэнергетического комплекса — мчались три джипа с людьми.

Не столь давно Игорь навидался много таких «поселков», где вместо домов стояли еще не снятые с колес фургоны, а таблички с названиями улиц были прибиты к деревьям. Но Высокий Берег на них уже не походил. Здесь тоже везде строили, однако было ясно, что это не лагерь переселенцев, а настоящий поселок. Хотя — как и почти везде — сперва строились здания общественные, помещения для скота, хозяйственные службы, а уж потом — жилые дома.

Школа, естественно, уже была построена. Сразу за ней начинался хорошо устроенный рубеж обороны — действующий, а не декоративный, каким он стал в станице. Левее — прямо в склоне холма — строился "Постоялый Двор" — он прямо так и назывался. Очевидно, хозяин заведения относился к поклонникам старинного английского писателя Толкиена, потому что "Постоялый Двор" стилизовался под жилища сказочных хоббитов.

— Симпатично, — заметил Борька, любовавшийся всем этим из окна штаба отряда, где им поставили раскладушки — чтобы избежать расспросов при ночевке по домам. — Но наша станица лучше.

Женька аккуратно собирал свой ИПП, к которому вообще относился с трепетной нежностью. Игорь читал паташовский каталог по Сумерле. Разговор они не поддержали, и Борька уселся на окно верхом. Где-то вне пределов видимости, но близко под рожок и гитару пели — Борька раньше не слышал такой песни:

Борька несколько раз сморгнул и украдкой покосился в комнату — не видят ли ребята?! У него от этих быстрых ритмичных строк защипало глаза. И Борька поспешно-беспечно поинтересовался:

— Когда они придут-то?

— Это у тебя надо спросить, — Игорь продолжал читать. Женька осматривал тромблоны к

подствольнику.

— Сказали, к вечеру.

— Чего тогда спрашивать? — Игорь захлопнул книжку, отложил ее и осмотрелся. Штаб был вполне обычным пионерским штабом, еще не вполне обустроенным. «Землепроходцы» только-только перебрались сюда из Прибоя, где Игорь свел с ними знакомство.

— Пойду пройдусь, — он сел и начал натягивать ботинки. — Кто со мной? Женька покачал головой. Борька серьезно ответил:

— А я лучше еще в окно погуляю,

— Ну гуляй, гуляй, — подбодрил Игорь и вышел.

Сперва он прошелся по школе, прислушиваясь к голосам, доносившимся из помещений, где работали станции по интересам. Потом вышел наружу, задержался на крыльца, втягивая сырой теплый воздух — южный циклон разбушевался вовсю, нагнав сюда дождевые тучи с океана, ждавшие момента прорваться а вылить дождь.

Игорь пошел к реке — тянуло его туда. Прогулочным шагом миновал стройку моста, прошел мимо автоматического ревуна на мысу — и остановился, удивленный.

Тут Дальняя разливалась и, очевидно, мелела, потому что через броды двигались переселенцы — колонной. Само по себе это было не удивительно, но Игорь заметил, что вокруг фургонов гарцуют одинаково одетые всадники. Кони были покрыты бронзового цвета вальтрапами, на широкополых шляпах и рукавах камуфляжей виднелись бронзовые овалы.

Через Дальнюю перебиралась чья-то охрана с арендаторами. На глаз Игорь оценил общую численность людей в полтысячи.

Потом он заметил уже на атом берегу нескольких плотно стоящих всадников. Над ними лениво хлопал штандарт — бронзового же цвета с черным Новгородским Крестом (1.)

1. Древний символ Великого Новгорода — крест, вписанный в круг и слегка выступающий концами за его пределы. Известен так же, как "кельтский крест" и в современном безумном мире считается одним из символов мифического "фашизма".

— То ли Ставровы? — вспомнил геральдику Игорь и широким шагом двинулся к броду.

Его заметили. От группы всадников отделился один — с непокрытой головой, длинные русые волосы падали на плечи. Не доехав десятка метров, он соскочил наземь, ловко бросив повод на луку — конь послушно двинулся следом.

Северянину — плечистому, с глазами цвета воды в лесном омуте, светлокожему — было если и больше лет, чем Игорю, то не слишком. В лицо Игорь его не знал. Остановившись, приезжий слегка поклонился и представился, положив ладонь на рукоять полевки на поясе:

— Ставров, Ярослав Ярославович, дворянин Империи.

— Муромцев, Игорь Вячеславович, дворянин Империи, — ответил Игорь и, пожав протянутую руку, спросил: — Учился в Великом Новгороде?

— А ты в Селенжинском? — уточнил Ярослав. Игорь кивнул: — Учился. Потом год отучился в Петрограде и бросил. Экономиста из меня не получилось. — Ярослав улыбнулся, — вот и решил посмотреть, каков буду в роли хозяине латифундии.

— Почему Сумерла? — осведомился Игорь с интересом.

— Да нипочему, — беззаботно ответил Ярослав. — Посмотрел в Центральном Информатории карты. Колебался между этой планетой и Тайгой, но тут как раз ранил на дуэли одного норвежца — а их же на Тайге полно, вот я и решил, что мне там будет неуютно. Мстительный народ! — философски-осуждающе заключил Ярослав, сокрушенно вздохнув.

— Где собираешься обосноваться? — деловито спросил Игорь. Северянин ему понравился.

— У северных отрогов Зубастых Гор.

— Поищи малахит и яшму, там есть, — дружески посоветовал Игорь. — Ты ссуду брал?

— А как же, — вздохнул Ярослав.

— У тамошних вабиска есть драгоценные металлы и камешки. Не для промышленной разработки, но сойдет. Сельским хозяйством собираешься заниматься?

— Конечно, — кивнул Ярослав.

— Не связывайся с пшеницей. Даже «777» дает плохой урожай, климат не тот… Лучше сей рожь — "Золотой ус" или «Спектрум» — и овсы. Овес даже вывозить не надо, его прямо тут скупают.