Я иду искать. История вторая

— Боишься не пролезть?

— Да я-то пролезу... — все так же с намеком продолжал Рван, — а то...

— Цыц, щенок! — свирепо сказал Йерикка. — Если это в мой адрес, то я тебя использую по назначению — привяжу к яйцам веревку и пинками загоню в дыру — волотам на поживу!

— Волотов не бывает одно, — хихикнул Рван, подгибая под себя ноги и упи­раясь ладонями в щиколотки.

— Объяснишь это им, — хладнокровно ответил Йерикка.

— Оно бы и сплошная радость вас слушать, — вмешался Святомир, облизывая и убирая ложку, — да часом идут сюда... Говорить будем?

— Опоздали, — заметил Олег. Йерркка хладнокровно возразил:

— Почему? Отобьемся и уйдем.

— Рад, что ты в этом уверен... — Олег еще что-то хотел добавить, но вмес­то этого немного удивленно сказал: — Глядите, кто это?

Мальчишки обернулись в сторону его вытянутой руки. Сажен за десять от них между двух больших камней стояло приземистое — по колено — суще­ство, покрытое буро-красными волосами до такой степени, что его легко мо­жно было принять за поросший высохшим папоротником пригорок, только гла­за в этой мешанине посверкивали.

— Й-ой, да то каменка, — отмахнулся Святомир, — ты их и впрямь одно не ви­дел... Без вреда оно, крошки вон за нами подъест.

Каменка тем временем начала (начал?) подскакивать на месте и издава­ть странные писклявые звуки. Горцы, готовя оружие, с интересом посматрива­ли в сторону пещерного жителя. Стрелки приближались перебежками — их бы­ло около двух десятков, но на гребне замечалась еще возня.

И вновь наплыло на Олега странное ощущение — будто его зовут, окли­кают. И теперь тоже он не успел разобраться, что к чему, потому что Йерик­ка уронил вжатый в плечо пулеметный приклад и негромко вскрикнул:

— Й-ой, балда! Сам же просил у них помощи, а теперь... Там — тоже вход в пе­щеры!!!

— Тучки-то растягивает, Гоймирко.

Лежавший на разостланном плаще Гоймир опустил бинокль. Богдан, став­ший с ним рядом на колено, говорил спокойно-бесцветным голосом. Но в этой бесцветности крылся приговор.

Судя по взрывам, Йерикка со своими уничтожил орудия. Но только затем, чтобы все погибли от ударов вельботов. Гоймир уже приказал понадежнее устроить стволом в небо плохо приспособленный для стрельбы в воздух «утёс». Если будет разведривать с такой скоростью, то до визита врага с во­здуха осталось каких-то полчаса... Юный князь-воевода погладил поцарапан­ную ложу ППШ. И подумал мельком, что мог бы уже поменять эту машинку на «калаш», взятый у кого-нибудь из убитых. Но ППШ принадлежал еще деду, воевавшему с этим оружием аж полвека назад, и бросать его казалось кощунст­вом. Да и вещь правда хорошая, вот только переводчик огня сработался, иногда сбрасывается с одиночного на автоматическую сам собой...

— Как там наши? — спросил Богдан, не сводя глаз с вражеских позиций. Гоймир хотел сказать было, что это вообще-то уже не важно, но пожалел мла­дшего. Однако, Богдан сам спросил еще: — Вельботы скоро ли ждать?

— Недолго, — ответил Гоймир. — А то трусишь?

— Так есть немного, — Богдан шмыгнул носом. — Да все больше обидно. Буд­то бы на зверя в клетке охотятся... Быть стать, к воде-то слезем, да и ри­скнем переплыть по-за окружение?

Гоймир несколько мгновений молчал, откровенно оценивая эту возможность. Да, можно, пожалуй, успеть спуститься... но вода — чистый лед, не за­мерзает лишь потому, что постоянные волны не дают этого сделать. В такой воде живет Морана. Схватит — и любой витязь вздохнуть не успеет.

— А то и добро, — решил Гоймир. — Вот станут нас живыми-то брать, как патроны выйдут — тут и попрыгаем вниз... — он посмотрел на младшего и спокойно, даже ласково сказал:— Ты не бойся. То быстро совсем.

Подошли Резан, Мирослав и Ревок. Все выглядели жутковато — усталые, обветренные... И всем было ясно — светлеет с каждым ударом сердца, с каж­дым вздохом. Они не успели обменяться парой слов — Мирослав тонко вскри­кнул и выкинул руку в направлении моря, на северо-запад.

Четыре точки двигались лесенкой, постепенно вырастая в размерах... и становилось понятно — сейчас эта точки превратятся в вельботы, те окажу­тся над головами противника — над ИХ головами — и все кончится.

Мирослав бросился разворачивать крупнокалиберный пулемет, остальные вскинули оружие... хотя это и было нелепо — стрелять в штурмовики из автоматов. Приближаясь, вельботы неспешно снижались, и была в их движении ту­пая механическая уверенность, железное превосходство. И то сказать — пер­вый же их заход просто-напросто размажет всех пятерых по камням...

... — Давайте сюда! Скорее!

Ревок подскочил — голос раздался из-под самых его ног. Все уставились именно туда — где в расщелине под камнем солнечный свет неясно обрисовывал контуры человеческого лица и поблескивали два глаза.

Резан, изменивший Мирослава за «утесом», даже не дернулся — он стоял на коленях, подняв ствол и острым, УЗКИМ взглядом следил за приближающимися вельботами.

Богдан, самый младший из всех, вдруг подумал о каменках, которым, наверное, немало остатков еды перепало от горцев — вот они теперь и решили спасти погибающих людей.

Ревок просто не мог перевести дух.

Мирослав решил, что сошел с ума.

Узнал глаза и лицо только Гоймир — впрочем, их он мог бы узнать и в полнейшей темноте. Под камнем находился Вольг — чтоб ему было пусто! — но сейчас он оказался как нельзя кстати!

— Сюда, кретины, тут коридор! — лицо Олега исчезло, щель с грохотом расширилась. Гоймир подтолкнул к ней Богдана — тот исчез мгновенно. Следом про­тиснулся Мирослав, потом — Ревок.

— Резан! — крикнул Гоймир. Тот повел плечами:

— Иди сам, я тут встану.

— Резан, сюда! — приказал Гоймир. Резан, не оборачиваясь, крикнул:

— Брата моего убили! Месть мстить останусь!

— Гром Перуна на твою голову! — зарычал Гоймир. — Слово князя слушай! Бросай пулемет, сюда!

— А чтоб мне пусту быть, коли так стану!

До вельботов оставалось версты три, не больше. Сейчас это были уже не точки — отчетливо сверкали блистеры.

— Прости уж, Резан, — Гоймир обрушил, удар кулака на затылок «заклинившего» парня и спихнул его в дыру, как куль с мукой — прямо в подставленные руки. Сам остановился, с сожалением оглядываясь на стоящий «утес». Снова бросать! Но от переднего вельбота оторвались расходящиеся пучки белых щупалец, оканчивавшихся черными штрихами...

...Пол оказался близко. Гоймира подхватили, не дав упасть, рванули в сторону. Он крикнул:

— Бегом! — но наверху гулко загрохотало, облака крошки, пыли, перегретого воздуха с запахом чеснока ворвались в коридор. Скала дрогнула, ее стены зашатались... и все.

— Живой ли я? — поинтересовался Гоймир, откашлявшись. — Или уж к Кощею погадал?

— Жив, жив, — послышался голос Йерикки, и темноту распорол оранжево-алый, искристо-брызжущий свет: рыжий горец держал в руке фальшвейер. Свет этот выхватывал из темноты резкие, черно-красные лица мальчишек, казавшиеся в этом освещении какими-то рисунчатыми, картинными, словно у пренебрегающего полутонами художника. Святомир опирался на стену с закрытыми глазами, левое плечо его было перемотано раскисшей от крови тряпкой.

— Под конец зацепили, уже когда вниз спускались, — пояснил Йерикка. Гоймир спросил:

— А Хмур?

— Разбился, — почти равнодушно ответил Йерикка. — Со скалы сорвался.

— А нас завалило, — подал голос Олег. — Ракетами били, что ли?

— Й-ой, а мне-то думалось — хлопушки в нас метать станут, — съязвил Гоймир. Олег не отреагировал, сказал:

— А свой вход мы сами подорвали... Что делать?

— Идти на запад по коридорам, — уверенно объяснил Йерикка, — там уклон, где-нибудь выйдем. Не заблудимся, выведу.

— Стать мне кто скажет, как вы сюда забрались? — настойчиво спросил Гоймир...

...Йерикка рассказывал на ходу, как до него пытались «достучаться» каменки, а он, привыкший к тому, что «потаенный народец» равнодушен к чело­веческим делам, этого не понимал. А тем временем они шли по коридорам — сначала с фальшвейером, потом — следом за Йериккой в темноте. Олегу, впро­чем, тут было достаточно светло, и он на ходу жевал мысль — неужели и он ТОЖЕ слышал зов каменок?!