The madness (Безумие) (дилогия) (СИ)

— Другие агенты? — заинтересовался Махоуни. — Видел кого-то ещё? Кого? Где?

— Бородатый, в камуфляже. Точнее не скажу. Милях в трёх отсюда на запад. Допрашивал пленного «стража», в итоге «страж» его пристрелил.

— Голдберг, что ли? Жалко тупого засранца, но туда ему и дорога. Спрашиваешь, как держим в узде «танго»? Да запросто. Те отряды, что не были под командой агентов, выбили ещё в том месяце подчистую. Так что нам доверяют оперативное командование. Но не обольщайся — на смерть за нас они не пойдут, просто они своим звериным нутром чуют, что с нами можно выжить и поиметь хорошую добычу.

— Добыча?

— Сынок, Кувейт сейчас — просто настоящее Эльдорадо. И в этом причина того, что мы сцепились со «стражами».

— Поясните, — нахмурился я.

— Когда мы кое-как оправились от первого удара Бури, то в отсутствие местной власти попытались сорганизоваться сами. Мы — это американцы, конечно. Коннорс со своими «стражами», мы со своими обезьянками, НЕРД, прочие федералы… Мы навели кое-какой порядок в этом сранном городе, чтобы не сидеть до эвакуации в месте, полном трупов и инфекции. Разогнали не подчиняющиеся нам банды, привели в порядок кое-какие электростанции, организовали подвоз воды и продуктов.

— Не слишком похоже на работу ЦРУ и американской армии, — заметил я.

— Да, с созидательной деятельностью у нас туговато! — хохотнул Махоуни. — Разбомбить или уничтожить — это мы всегда готовы, а вот построить хоть что-то — это уже задачка не из лёгких… Но пришлось. Прикинь, несколько десятков тысяч аборигенов без воды и еды рядом с нашими укрепрайонами, где есть всё. Да, у них было паршиво с оружием, зато их были просто тучи — они бы нас массой тупо задавили. А так они нас особо не трогали, всё было в порядке… Первую неделю.

— Недолго музыка играла.

— Музыка? А, ты в этом плане… Ну да, ну да…

— Говоря «Эльдорадо» вы подразумевали, что в Кувейте можно поживиться чем-то существенным? — спросил я.

— Чем-то? — ухмыльнулся агент. — Сынок, да ты, я смотрю, вообще ни хрена не понимаешь! Здесь стоят особняки миллиардеров, здесь до хрена ювелирных магазинов, банков, аптек и больниц с кучей наркоты… И всё это брошено! Понимаешь, нет? За пару часов, не особо напрягаясь, можно насобирать всякого добра на пару сотен тысяч долларов. Если знать, где искать, то в одночасье можно стать миллионером.

— Издеваетесь, что ли? — я вновь начал приходить в раздражение. — Хотите сказать, что насмерть посрались со «стражами» из-за банальных денег?!

— Почему банальных? Сынок, за такие деньги не грех посраться и с Президентом США или самим Господом Богом. Последним полученным приказом для «стражей» было обеспечение эвакуации, понимаешь?

— И? Кстати, когда это американцев волновала участь каких-то там кувейтцев?

— А кто сказал, что это была эвакуация людей? — насмешливо прищурился Махоуни.

— Хотите сказать, что там было…

— Золотой запас Кувейта, сынок, золотой запас. Десятки тонн «жёлтого дьявола» и миллиарды долларов. Уж не знаю, как шейху удалось развести тётю Клинтон на то, чтобы вывезти из Штатов свой золотой запас, но он это сделал.

— «Попытка эвакуации Эль-Кувейта закончилась полным провалом», — вспомнил я текст того сообщения. — «Конвой застрял в шестнадцати милях от города и попал под афтершок. Потери велики.»

— Текст того самого сообщения, да? Всё верно, ага. Ну и официально это, естественно, была эвакуация гражданских.

— Бред какой-то… — пробормотал я. — Хотите сказать, что Коннорс со своими «стражами» спятил от золотой лихорадки и из-за этого начал убивать всех бывших союзников?

— Не от золотой лихорадки, — покачал головой агент. — Но Коннорс действительно спятил. Я даже не помню, когда именно это произошло… Мы вместе готовились к эвакуации — думали пробиться по суше на север, в Ирак… Вместе отражали атаки местных… А потом, в один прекрасный день, Коннорс расстрелял свой собственный штаб и начал с нами войну. И я до сих пор не понимаю, какого хрена вообще произошло. Ещё вчера мы планировали маршрут автоколонны, а на следующий день он объявил себя президентом республики Кувейт, а нас обозвал предателями и мятежниками, объявив охоту на агентов ЦРУ.

— Вы явно чего-то не договариваете, — покачал я головой. — Не думаю, что можно так просто назвать вчерашних соратников «предателями».

— Сынок, — Махоуни внимательно посмотрел на меня. — Я не договариваю, потому как и сам до сих пор не понимаю произошедшего. Коннорс никогда не был ангелом, хотя «стражи» его и обожали. Но однажды он почему-то решил, что ЦРУ нужного ЕГО золото… Это безумие, сынок. Коннорс — псих.

— Он не псих, — я и сам не понял почему, но почему-то мне не хотелось считать полковника сумасшедшим. Было в этом что-то… неправильное, неверное…

— Может, он и не был психом раньше… Но мог стать им в любой момент. И стал. Сынок, я видел личное дело Коннорса и согласно психопрофилю, он страдал от посттравматического стрессового расстройства, вызванного большими потерями своих солдат в Ираке. Если тебя смущают такие умные слова, то скажу проще — у него был один из видов «вьетнамского синдрома». У людей с его психопрофилем и так часто бывает раздутое сверх меры эго, а его ведь ещё и называли величайшим командиром со времён Паттона! И он сам даже в это начал верить. Возможно, как раз оттуда всё и пошло… Да по-любому, это оттуда и пошло. Коннорс всегда считал, что потери его людей связаны с ошибками командования — не его ошибками, ошибками других. Ай-яй-яй, тупые штабные лизоблюды, а он сам весь в чистеньком… У него в этом плане настоящий пунктик был, может, на этом его и повернуло. Недоверие к командованию достигло параноидальных масштабов, и хоп! Шарики самооценки нашего бравого вояки закатились за ролики приемлемых границ…

Я пытался осмыслить и переварить всё услышанное. Пока что выходило плохо.

Всё-таки было просто дикостью слышать, что Коннорс натурально спятил…

С другой стороны, не много ли я на себя беру, составляя по одному-единственному бою впечатление о человеке в целом? Может, Коннорс реально выдержал испытания и «огнём», и «водой», а вот «медных труб» не выдержал?

Наверняка Махоуни чего-то мне недоговаривает… Но пока что его слова — это единственное более-менее разумное объяснение происходящему в этом чёртовом городе. Да, если Коннорс сумасшедший, то это многое объясняет… И многое упрощает.

Однако есть и то, чего не объясняет безумие полковника.

— Хорошо. Пусть Коннорс — псих… — начал я.

— Хе, я а что тебе говорил, сынок… — осклабился агент.

— …но что вы тогда скажете о том, кто недавно напал на нас в тоннеле? Кто это был?

— Демоны, — на полном серьёзе ответил Махоуни.

— Не смешно, — скривился я.

— А с чего ты решил, что я сказал что-то смешное?

— Вы это сейчас серьёзно?

— Сынок, — медленно, с расстановкой произнёс цээрушник. — В это даже не все агенты верят, но я верю, потому что в отличие от них лезу туда, где перестают действовать привычные нам законы мироздания, мать его. И скажу так — в этом городе действительно есть какие-то существа. Опасные и жестокие. Уж поверь тому, кто имеет дело с тварями, вырезающими сердца или рубящими головы пленным — это реально что-то жестокое и опасное даже по моим меркам… По любым меркам. Арабы называют их ифритами. За глаза. В глаза этим тварям они обычно успевают сказать только что-то вроде «АААААА!..».

Агент на мгновение замолчал, подбирая слова.

— Они приходят вместе с бурями. И убивают всех. Гражданских, цээрушников, «стражей»… Всех. Режут головы и вырезают позвоночники. Пользуются только холодным оружием, вообще любят резать… И, ТВОЮ МАТЬ, Я — НЕ КОННОРС, Я НЕ СПЯТИЛ! — неожиданно заорал Махоуни. — Я не знаю, что это такое, но оно существует!

Цээрушник тяжело задышал, глядя на меня тяжёлым взглядом.

— Как их убить?

Мне было плевать на тараканов в голове что агентов ЦРУ, что полковников ВС США. Если мне противостоял какой-то враг, меня интересовало только одно — как его убить?