Тихоокеанский шторм (СИ)

- Письменное подтверждение того, что жалоб нет, у него брали? - деловито осведомился начальник тюрьмы.

- Никак нет - доложил надзиратель, слегка удивившийся вопросу - Зорге был спокойным заключенным, никогда не доставлявшим неприятностей надзирателям, за что пользовался их симпатией - насколько можно было вообще говорить о симпатии в этих обстоятельствах.

- Вот что - начальник тюрьмы изобразил едва заметные колебания, должные навести надзирателя на мысль, что начальнику просто не хочется идти в камеру к Зорге - приведите его ко мне в кабинет, пусть он подпишет такое подтверждение.

- Слушаюсь, господин начальник! - вытянулся в струнку надзиратель - Разрешите идти?

- Идите - кивнул начальник тюрьмы, поворачиваясь к доставленным секретарем неразобранным бумагам.

Идя по коридорам, командир надзирателей слегка удивился поручению, но, резонно решил, что это просто не его дело - заключенный действительно особый, во всех смыслах, так что лишняя бумага, подписанная им об отсутствии у него жалоб на условия содержания, будет только на пользу, в том числе, и ему лично.

Через полчаса Рихард Зорге был в кабинете начальника тюрьмы. Побег отсюда исключался, поэтому оба доставивших его надзирателя остались у двери снаружи.

- Здравствуйте, господин Зорге! - приветствовал его начальник тюрьмы.

- Здравствуйте, почтенный господин Исидзима! - вежливо отозвался Зорге.

- К сожалению, написанное Вами прошение о помиловании, нижайше поданное на имя Божественного Тэнно, было потеряно нерадивыми служащими канцелярии - этот прискорбный инцидент настолько бросает тень на государственный аппарат Империи, что мне прямо об этом сказали сегодня, во время вызова во дворец - начальник тюрьмы решил говорить прямо, понимая, что у Зорге есть основания опасаться провокации.

- И с кем же Вы беседовали во дворце? - разведчик старался понять, что происходит.

- С лордом-хранителем печати, маркизом Кидо - тюремщик резонно решил не упоминать о присутствии Тэнно, поскольку справедливо считал, что Зорге может в это не поверить.

- Могу я ознакомиться с текстом прошения? - попросил резведчик, выигрывая себе время для размышления.

- Будьте добры - согласился начальник тюрьмы, протягивая ему папку с текстом пршения.

Прошение было напечатано на двух языках, немецком и японском - авторы данной интриги явно знали, что Зорге плохо знает японский язык, но это ничего не значило, поскольку было прекрасно известно всем заинтересованным лицам.

Сначала Зорге прочитал версию текста на немецком языке - это уже было интересно, ни о каком признании вины речи не было, была лишь просьба о помиловании. Разведчик прочитал текст вторично, вчитываясь в каждую букву - нет, вопрос признания или отрицания вины вообще не ставился, была лишь просьба помиловать. Зорге прокручивал варианты: провокация армейцев? Нет, такое прошение им ничего не дает, это глупо, тем более что смертный приговор мне уже утвержден; какая-то игра с СССР, для которой морякам нужно мое помилование? Это возможно - кстати, сюда неплохо укладывается участие маркиза Кидо, имеющего непростые отношения с 'ястребами'..

Собрав свои скромные познания в японском языке, Рихард Зорге начал читать часть текста, написанную на японском, разумеется, пропустив многочисленные титулы Микадо - результат, к его удивлению, не отличался от текста на немецком языке. Подумав, разведчик решил попытаться добыть дополнительную информацию.

- Господин Исидзима, могу я попросить Вас об услуге? - спросил Зорге.

- Да, господин Зорге, я Вас слушаю - вежливо ответил тюремщик.

- Не можете ли Вы мне сказать, как обстоят дела на советско-германском фронте? - спросив это, разведчик обратился в слух.

- В настоящее время - никак, поскольку его не существует - Германия капитулировала 9 мая сего года, после переворота, руководимого фельдмаршалом Роммелем - обстоятельно ответил начальник тюрьмы, прекрасно понявший подоплеку заданного ему вопроса - сейчас почти вся территория Германии оккупирована Красной Армией.

Радость, которую испытал при этом ответе Рихард Зорге, заметил бы даже младенец - действительно, это было счастьем для него. Заодно и снимался вопрос о происходящем - Флот начал 'тур вальса' с СССР и, похоже, его единомышленниками в Германии.

- Господин Исидзима, прошу Вас принять мою самую искреннюю благодарность за Вашу услугу - искренне поблагодарил Зорге.

- Счастлив быть Вам полезным - слегка поклонился тюремщик - кстати, Вам нужна ручка?

- Да, благодарю Вас - ответил Зорге - и подписал прошение.

- Благодарю Вас, господин Зорге - вежливо поклонился заключенному начальник тюрьмы - если бы это увидели его подчиненные, то когнитивный диссонанс им был бы гарантирован - и, у меня есть к Вам ответная просьба, если Вы разрешите?

- Я к Вашим услугам, господин Исидзима - ответил столь же вежливым поклоном Зорге, догадывавшийся, о чем его сейчас попросят.

- Ближайшие несколько дней будьте очень осторожны - тюремщик выделил интонацией слово 'очень' - никоим образом не подвергая сомнению Вашу доблесть, я хочу лишь напомнить Вам, что иногда осторожность воина намного страшнее для его врага, чем его смелость.

- Я выполню Вашу просьбу, господин Исидзима, выполню самым неукоснительным образом - заверил тюремщика разведчик, прекрасно понявший подоплеку настоятельного совета, облеченного в вежливую просьбу - впрочем, Зорге ничуть не сомневался в уме начальника тюрьмы Сугамо, сумевшего сделать правильные выводы из всей этой истории - и бесконечно благодарен Вам за Вашу доброту.

Заключенный и тюремщик обменялись взглядами и синхронно поклонились друг другу - они поняли друг друга.

После этого, вызвав служебную машину, начальник тюрьмы поехал домой - он слишком хорошо понимал, сколько его подчиненных информируют прокуратуру и министерство внутренних дел, спецслужбы Армии и Флота, чтобы демонстративно отклоняться от привычного графика. Он очень надеялся на то, что дневная поездка прошла незамеченной, благо ему хватило профессионализма доехать на служебной машине до министерства внутренних дел, заручиться содействием старого друга - и приехать ко дворцу на общественном транспорте. Сейчас он приехал домой, спокойно поужинал, переоделся в штатское - супруга не имела привычки задавать ему ненужные вопросы - и поехал в центр Токио. Насколько он мог судить, все прошло хорошо - слежки за ним не было, а с остальным справился бы и младенец: надо было доехать до окрестностей дворца, позвонить из телефона-автомата по нужному номеру, подождать начальника личной охраны в заранее оговоренном месте, передать ему папку с подписанным прошением и вернуться домой.

Пока маркиз Кидо готовил свой новый ход в Игре, генерал Тодзио занимался своими делами - написав распоряжение министерству финансов, в рекордные сроки проведя его по канцелярии, и, наконец, передав его адмиралу Енаи, сопровождаемому министром финансов, генерал занялся текущими делами Военного министерства. Дела были не слишком хороши - не хватало годного без ограничений личного состава для вновь формируемых дивизий, в дефиците были стрелковое оружие и артиллерийские орудия. Отчаянно не хватало опытных офицеров и унтер-офицеров. Генерал понимал, что формируемые дивизии являются эрзацем военного времени - да, их много, но, по качеству они и приблизительно не равны дивизиям довоенного формирования.

Вызвать верного сподвижника удалось только вечером - генерал-лейтенант Кисабуро выглядел загнанной лошадью, которую по недосмотру забыли пристрелить.

После взаимных приветствий и обязательного чаепития старые товарищи приступили к беседе.

- Как обстоят дела, Андо-сама? - осведомился Тодзио.

- Не слишком хорошо, Хидэки-сама - честно ответил старому товарищу и давнему покровителю генерал Кисабуро - уменьшать нормы, отпускаемые по карточкам, далее нельзя (в Японии МВД занималось не только охраной правопорядка, но и контролировало органы власти на местах В.Т.), иначе подданные Тэнно начнут умирать от голода; а с рисом в Метрополии лучше не будет, поскольку здоровые мужчины мобилизованы, а азотных удобрений нет (соответствует РеИ по состоянию на 1943 год - в 1944 году было уже хуже, хроническое недоедание на грани голода было нормой для подавляющего большинства населения Метрополии В.Т.). Собственно, ситуацию как-то спасает разрешение огородов и то, что полиция закрывает глаза на черный рынок (соответствует РеИ В.Т.). Общественный порядок поддерживается хорошо, но в остальном дела обстоят не самым лучшим образом - все предприниматели, от мелких субподрядчиков до дзайбацу, накапливают неучтенные запасы, предпочитая держать сбережения в них, а не в деньгах (соответствует РеИ - иена к этому времени обесценилась многократно, гиперинфляция стала нормой жизни В.Т.); собственно, согласно действующему законодательству их всех следует повесить, как саботажников; якудза и корейцы теряют последнее уважение к закону Империи - но их уничтожение будет означать уничтожение черного рынка, позволяющего выживать населению (соответствует РеИ В.Т.).