Беглецы - 2 (СИ)

…Майор Рублёв был доволен — пока всё складывалось удачно для спецотряда. Быстрое, практически мгновенное уничтожение отряда карателей, расстрелянного из пулемётов бронетранспортёров. Довольно спокойное, без эксцессов, поведение жителей города, спокойно и покорно воспринявших появление военных. Вечером он проехал по городу, отметив множество белеющих на столбах и заборах листовок с заранее подготовленным ещё на Базе текстом. Дела у лейтенанта, похоже, шли неплохо. Подумав, Пётр Георгиевич, приказал двигаться к вокзалу, где размещался взвод лейтенанта. Ну или должен был… В ярком свете установленных прожекторов кипела работа. Сам лейтенант что-то объяснял большой группе аборигенов в простой одежде, размахивая руками. Те внимательно слушали, привычно держа шапки в руках. Из самого здания ежесекундно выскакивали люди с носилками, на которых лежал самый разный мусор. Стучали молотки, визжали пилы, тюкали топоры. Из-за здания выехала длинная телега, запряжённая парой лошадей. Так вот куда исчезли артиллерийские лошади? Не успели толком осмотреть здание управы, как коней и след простыл. Подсуетился Звонарёв. Впрочем, как обычно в армии. Подойдя ближе к двигающейся повозке краем глаза уловил очертания тел под брезентом. Понял, куда понадобился транспорт, успокоился. Подошёл поближе к толпе слушающих речь лейтенанта на русийском, прислушался. Увы. Чешет парень складно и бегло, как на родном русском. И слушают его внимательнейшим образом. Терпеливо дождался, пока тот закончит, и едва уловил передышку, решительно шагнул вперёд. При виде командира тот смешался, сделал непонятный жест рукой, чисто машинально, потом торопливо что-то произнёс, после чего русийцы начали быстро расходиться.

— Добрый вечер, товарищ майор.

— Вольно, лейтенант. Докладывай.

Тот пожал плечами:

— Убираем, чистим, моем. Завтра начнём приводить в порядок депо. Кстати, товарищ майор, там есть большой склад, пустой, можно его приспособить пока под кинотеатр. Прокрутить, так сказать, им агитационные фильмы. Зря что-ли, наши спецы старались?

Рублёв кивнул. Затем повёл в сторону уничтоженных океанцев:

— Много там ещё?

— Основное вывезли. Ещё пара ходок, и всё.

— Местные стараются?

— Нет. Пленных взяли, десяток. Всё что можно вытряхнули, а после направили на уборку трупов. Местных привлекать к такой работе как-то…

Майор рассвирепел:

— Почему не доложил о пленных, мальчишка?!

— Вы океанский знаете, товарищ майор?

Осёкся.

— И я нет. И никто, из знакомых нам, тоже не знает. А они сами молчат. Документы все в штабе. Так что пусть работают. Закончат — отправим к вам.

…А ведь прав лейтенант. Мы, как те японцы, что на европейские корабли влезли втихаря, все разговоры подслушали, все бумаги скопировали, а толку — зеро. Потому что ни грамоты, ни речи заморской не разумеем…

— Ладно. Проехали. Но впредь так не делай.

— Я понимаю, товарищ майор…

Помолчали. Из здания вышла пожилая, но ещё крепкая женщина в тёмной одежде, выплеснула грязную воду из ведра, сунула пустое кому то из вертящихся вездесущих мальчишек, что-то сказала. Тот кивнул, умчался. А та прислонилась к стенке, вытирая руки фартуком.

— Ого! И с ними договорился?

Звонарёв вдруг смутился:

— Тут людей бы покормить, товарищ майор. Мы в обед с теми, кто в первую партию попал, своими пайками поделились. Так такая толпа набежала, как узнали… А сейчас уже дело к ужину.

Рублёв усмехнулся:

— Повезло тебе, лейтенант, кто есть такой майор Ковалёв у меня в заместителях. Он уже давно всё выяснил, и скоро…

Взглянул на часы.

— Точнее, минут через десять, сюда полевая кухня придёт. И твоих накормим, и тебе останется. Ну и народ оделим.

Теперь облегчённо вздохнул лейтенант:

— Хвала Богам, товарищ майор, а то я уже и не знал, что делать… А насчёт завтра как? Я почти сто человек набрал, депо восстанавливать. Все — бывшие железнодорожники, мастеровые люди. И, кстати — там, в депо, стоят два паровоза. Только не на ходу. Ремонт нужен.

— Инженера я пришлю. И продуктов подкину. Сто, говоришь?

Лейтенант кивнул.

— Заявлю расход на кухню. А что вообще люди говорят? Я вижу, ты с ними уже успел пообщаться?

— Успел.

Буквально выдернул из пачки сигарету, дрожащими руками прикурил, сделал глубокую затяжку. Едва ли не четверть сразу.

— Плохо, товарищ майор. Очень плохо. Продовольствия в городе практически нет. Власти тоже. Всю зиму город грабили. То одни, то другие. Много народа убили просто так. Кое-кого увели с собой. В основном, девчонок молодых да красивых. И с концами.

Рублёв кивнул — обычная история…

— Правда, океанцы только сейчас явились. Так что, можно сказать, что мы их спасли. Соседние городки почти все уже пожгли, а людей кого убили, кого угнали неизвестно куда.

— Ясно…

— Вопрос разрешите, товарищ майор?

— Спрашивай, Володя.

— А что с теми русийцами, что до нас были?

Рублёв вздохнул:

— Похоже, банда. Обычная банда. Просто прикидывались военными. Завтра, после завтрака и развода людей, приезжай в управу. Вместе допросим.

Лейтенант кивнул. Затем вдруг просиял — на площадь, порыкивая двигателем, плавно въезжал 'Додж', тянущий за собой дымящую полевую кухню, испускающую невероятные ароматы….

…Гаров менялся на глазах. Буквально в течение недели исчез мусор с улиц, начался ремонт зданий, заработали городской водопровод и канализация. Нуваррцы поддерживали жёсткий порядок в городе — одна из желающих поживиться окрестных банд, привлечённая слухами о том, что в городе появилось продовольствие, была безжалостно уничтожена до последнего человека. Кроме восстановления городского хозяйства пришельцы начали огромную, по местным, разумеется, меркам, стройку за городом. Пока ничего существенного, просто разравнивали и трамбовали большое поле. Подо что? Единственный среди них офицер, который знал русийский, лишь загадочно улыбался, а остальных было спрашивать бесполезно. Жители города вздохнули, наконец, с облегчением, за последний год с небольшим, минувший после смерти Императора. Что удивительно, после показательного разгрома океанцев, те больше не совались в Гаров по непонятным причинам. То ли не было сил, то ли исчезновение столь большого отряда не на шутку перепугало интервентов. Впрочем, никто не сомневался, что рано или поздно те снова попытаются взять город под контроль. Но огромные, невероятно мощные бронеходы нуваррцев внушали уважение всем, кто их видел. Да и сами бойцы тоже впечатляли — рослые, широкоплечие, увешанные смертоносным, никогда не виданным прежде оружием, одетые в пятнистую форму, скрадывающую их очертания на местности, с движениями настоящих хищников. Любой мало-мальски сведущий в военном деле только при одном взгляде на этих солдат понимал, что равным им среди русийцев или океанцев, впрочем, как и военных других держав, просто нет. Чего стоили только их тренировки, когда те по утрам, после пробежки в несколько вёрст длиной, занимались в сооружённом спортивном городке на диковинных снарядах, тренировались в рукопашном бое, крушили голыми руками и ногами кирпичи и доски, вызывая невольный страх и восхищение среди тех, кто наблюдал за этими показательными выступлениями. Единственным непонятным было только то самое поле. Впрочем, вскоре загадка прояснилась, поразив всех до глубины души. Одним прекрасным утром последнего месяца лета рассветную тишину взорвал непонятный гул. А потом на поле начали один за другим садиться летающие корабли. Заходя на посадку на огромной скорости, влекомые сверкающими в лучах прозрачными кругами, машины аккуратно касались ровной земли, некоторое время пробегали по плотно утрамбованному грунту, затем гасили скорость и ровными рядами выстраивались у кромки поля. Из прибывших кораблей, впрочем, больше похожих на птиц с застывшими навсегда крыльями, выгружались люди в различной форме, вытаскивали ящики с неизвестным содержимым, и все сразу принимались за свои дела. Военные быстро строились по подразделениям и уходили в город. Другие — тут же принимались монтировать нечто непонятное. На следующий день в Гаров прибыла колонна самоходных карет. Только вот на все известные русийцам самодвигатели их техника не походила. Она буквально дышала уверенностью и надёжностью, внушая уважение одним своим видом и мощью: грузовые платформы, переполненные грузами. Длинные цистерны вместимостью в сотни, если не тысячи бочек, массивные прицепы, на которых застыли недвижимо совсем уж запредельные монстры в защитной зелёной окраске с неимоверного калибра стволами орудий в массивных металлических башнях. Но самое главное — в городе наладилось снабжение. Совсем, как в прошлом, открылись магазины и лавки, правда, от нуваррцев, в которых можно было приобрести любые продукты, а иногда и вовсе неизвестные фрукты и овощи. Кроме того, чужаки при помощи своих машин почти мгновенно, по местным меркам, вспахали окружающие город поля, превратившиеся в пустоши, кроме тех, на которые нашлись владельцы, подтвердившие свои прав чудом сохранившимися у них документами на право владения. Но больше всех были поражены рабочие мастерских и депо. С самого начала рабочий день у них был очень жёстко ограничен восемью часами, что оказалось просто неслыханным. Даже при Императоре его длительность была произвольной, но не менее двенадцати часов. Кроме того, еженедельно полагалось два, а не один выходной. И начали пришельцы не с работы по восстановлению забытых в депо двух старых, изношенных до предела паровозов, а с восстановления самих цехов. Прежде всего, их вычистили до чуть ли не стерильного состояния, подготовив к реконструкции. Прорезали новые, огромные окна, укрепив стены дополнительной кладкой и перекрытиями. Затем, пока часть людей занималась покраской и установкой рам в оконные проёмы, остальные сняли все входящие в депо рельсы и заново подготовили основание под них, одновременно проложив целую кучу труб непонятного предназначения. Впрочем, вскоре выяснилось, для чего это делалось, когда в каждом цехе появились ватерклозеты, как в самых дорогих домах, и настоящее чудо — санитарные комнаты, в которых после работы можно было помыться горячей водой и домой идти уже чистому, в обычной одежде. Часть же труб, как объяснил офицер нуваррцев, будет отапливать цеха, когда наступит зима. Рабочие покрутили головами, поскольку подобное было из области сказок, и решили промолчать. Мол, языком молоть, мы все умеем… Тем временем, пока шли работы по реконструкции производства, приехавший с военными инженер обследовал застывшие, как казалось, навсегда паровозы и вынес свой вердикт — отремонтировать нельзя. Лучше на их базе построить заново. С чем слесари и прочие было совершенно согласны. Правда, насчёт постройки нового, засомневались. Починить — ещё ладно. А вот построить заново… В первую очередь нужна литейка. Металл. Станки. Допустим, кое-что есть в мастерских. Но всё разбито, устарело, проржавело… Но нуваррец не сдавался. Он пригнал один из прибывших с военными фургонов, прямо в мастерские, и когда рабочие до последнего винтика разобрали имеющееся в наличии оборудование, заставил их отчищать всё от ржавчины и готовить новые основания под будущие восстановленные станки. Долбили ямы, заливали их серой глиной пришельцев, становящейся после затвердения, словно камень. А инженер, учащийся русийскому языку буквально на глазах, в своём фургоне изготавливал пришедшие в негодность винты, болты, шестерни. Словом, древнее оборудование обретало новую жизнь. И даже самые недоверчивые чесали затылки, глядя на сверкающие новеньким металлом и свежей краской преобразившиеся, когда-то ржавые и почерневшие грубые станки, совсем не похожие на себя прежних. Ну и самое главное на тот момент, что нуваррцы платили за работу, а не просто загоняли людей отбывать повинность. По окончании рабочего дня каждый человек, отработавший от начала и до конца, получал аккуратную коробку из грубой толстой бумаги с непонятными обозначениями, в которой были три банки консервов по фунту каждая, одна с чистым мясом, и две с мясной кашей из непонятных, но очень вкусных и питательных круп. Несколько упаковок черных сухариков, пакетика черного настоя, который было нужно заваривать кипятком а также большого количества сахарного песка, уже давно забытой роскоши. После того, как снабжение наладилось, людям предложили на выбор — либо всё ещё продукты, либо деньгами, которыми теперь можно было легко отовариться в любой торговой точке чужаков. Либо пятьдесят на пятьдесят: день продукты, а день — деньги. Большинство перешли на последний порядок оплаты. Потому что в отличие от прежних, превратившихся в фантики денежных знаков, новые принимались в любом месте Гарова без возражений. Да и цены на товары и продукты напомнили золоте время правления Императора. Прослышав, что в городе появилась крепкая власть, потянулись на разведку и окрестные крестьяне. Вначале пешком, изо всех сил стараясь выглядеть горожанами. Впрочем, чужие военные никого не обижали, и позволяли спокойно разгуливать везде, кроме нескольких мест. Потом один отчаянный хуторянин привёз на продажу зерно. Нуваррцы поинтересовались, почему именно зерно, а не муку. Выяснилось, что мельницей в округе проблема. Единственная большая сгорела, и теперь на руках только примитивные крупорушки, которыми много не сделаешь. И всё. Уже приготовившемуся расстаться с товаром, и вполне возможно и с жизнью крестьянину пожелали удачной торговли и просто ушли, оставив того с открытым ртом. Правда, взяли плату за разрешение на торговлю. Но столько, что тот не смог вымолвить ни слова, узнав её величину: из десяти привезённых им мешков чужаки забрали всего лишь одно ведро, одну сороковую часть зерна, сообщив ему, что размер платы будет всегда именно таким. Ну а если сельчанин пожелает, то может платить деньгами. В обиде никто не будет. Удивительно, но продав, а главное — купив всё необходимое в городских магазинах, хуторянин спокойно уехал восвояси. Без всяких обид или. тем паче, грабежа или реквизиции… И в город потянулись торговцы, продающие мясо, птицу, зерно, крупы. В обиде не оставался никто. Уж гвозди, подковы, дёготь, шкворни. и прочие необходимые в любом хозяйстве промышленные товары, как обувь, одежду, инструмент, а так же соль и другие специи в Гарове приобрести проблем не составляло. К тому же в округе стало удивительно тихо, словно всех бандитов, прежде буквально наводнявших округу, повывели. Впрочем, так оно и было. Группы нуваррцев каждый день уходили из города на зачистку. Только вот свидетелей их 'работы' не было. Все оценивали лишь результат, а тот был виден всё лучше с каждым днём…