Характерник. Трилогия (СИ)

В стороне от домишки услышал тихое хихиканье. Перекатом ушел влево, готовый вступить в бой с любым новым врагом. Показалось или нет? Воздух и все пространство подворья, как бы спрессовалось, хоть кусками режь. Из темноты навстречу готовому ко всему бойцу выступили две фигуры. О-о! Знакомицы! Богиню смерти и саму Смерть, узнал сразу, окликнул:

–Вам-то что здесь нужно? Тихий покой у речки Смородинки меня пока не прельщает.

–Так и мы пока только присматриваемся, – откликнулась Смерть. – Ты вот все нас гонишь, а вскорости быть может и мы сгодимся. Ты пока выбирай.

–А что, разве есть разница?

–Ох уж эти мужчины! Есть разница в том, молодую деву целовать или обнимать старуха? – молвила Мара.

–В этом случае без разницы.

–Вот и нам без разницы, ты ли пойдешь с одной из нас, или уйдут те, кто по твоей милости бренный мир покинет.

–А я не собираюсь участвовать в проводах.

–Это ты так думаешь, – костлявая вновь хихикнула, вызвав в душе отвращение. – Кое-кто уже предопределил шаг к нашим пенатам, теперь ждем содействия с твоей стороны.

–Кто?

–Тебе так нужно знать имя того, кто пустит за тобой гончих?

–Всегда полезно быть в курсе событий.

–А что, подруга, с нашей стороны ведь не будет нечестным, если скажем ему имя его врага?

Смерть безглазым черепом кивнула товарке.

–Ван Альтен, и он американец. Только ему в отличие от его людей, ты нужен живым. Однако ты наглец, смертный!

–Что?

–Ты запустил Живу в свое тело, а этого мы не любим.

Мара поежилась, отступила в темноту. Костлявая, скаля безгубый рот, осуждающе покачала головой и тоже растворилась в ночи. Он сразу почувствовал, как тяжесть в теле уходит. Стало легче дышать. Вдруг поднявшийся ветер, со стороны дороги притащил за собой в деревню веретено воронки. В один миг вихревой поток затащил его тело в себя, поднял вверх и выбросил в …

* * *

Сергей открыл глаза, но светлее от того не стало. Пошевелив конечностями, боли в своем теле не ощутил. Уже хорошо! Где это он? В какую задницу занесла нелегкая? Сознание подсказало требуемую информацию. Ах, вон оно как! Руки сжимали знакомые предметы. На ощупь определился с фонарем, включил его. При свете яркого мощного светового круга осмотрелся. Точняком – коллектор!

Раньше Хильченкову приходилось проходить через такие места. Жить захочешь, по-всякому раскорячишься. Городские коллекторы, как правило представляют собой гигантского змея, раскинувшего свое мощное туловище трубопроводов через весь населенный пункт.

Фух, ну и вонища! Канализация спертой теплотой и вонью «дышала» в лицо. В мозгу подспудно проскочила мысль про микробов и нечистоты, заставив тело, скорей ментально, чем на самом деле, испустить из себя липкий, холодный пот. Бррр! Повел световым пятном фонаря по стенам. Не труба, а целый тоннель. Канализация-то древняя, ясно что строили еще годах в сороковых, а может и до войны с фашистской Германией. Как раз на развилку угодил. Взял направление, пока еще стараясь не запачкать фекалиями обутые в зимние полусапожки ноги.

Луч света, скользивший по стенам, то и дело высвечивал покрытую плесенью и влагой кладку красного кирпича. В нескольких местах коллектор пересекали трубы отопления, проходили соединения с другими канализационными стоками труб меньшего диаметра, встречались отверстия внизу боковых стен в которые выведены сливы ливневых решеток. Чтоб сносно дышать, прикрыл нос остатками рубахи у ворота. Кто так строил? Вентиляции никакой! По длинной, прямой трубе выбрался к очередному подземному кирпичному мешку, снова попал на развилку. По ощущениям прошел метров двести. Куда идет? Как? Тут на поверхности хрен разберешься в давно подзабытых и наново построенных улицах, а уж о подземных коммуникациях, и говорить нечего. «Нырнем» влево? Ф-фу! Ну и амбре! Вон следы явного пребывания крыс в этих катакомбах. Добро, что их самих не видно.

–Тьфу! Тьфу!

Отплевался. Какая мерзость! Это он лицом в сеть паутины впечатался. Ругаясь, в темноте стер ладонью клейкие пыльные нити.

–Зараза! Ну на кого ты в этой заднице свои капканы ставишь? – помянул недобрым словом паука.

Хотя, что тут неясного, в такой-то духоте и сырости тараканам, многоножкам и мокрицам раздолье. Опустившись, световое пятно растворилось в хлюпающей темной вязкой массе, неспешно перекатывающейся по дну центрального жёлоба у самых ног.

Еще одно разветвление. Надо же, что-то яркое в левом рукаве! Своей черной затхлой пустотой правый рукав подземного лабиринта, вызывал в душе отторжение. Можно считать основную дистанцию под землей прошел. Не пора ли выбираться на поверхность?

Приглядевшись, подметил, что левый лабиринт начинается ступенькой, переступив которую, окажешься на утоптанной земле, больше похожей на тропинку, ближе к свету переходившую в дорожку выложенную мраморной неполированной плиткой. Чудеса, да и только! Зачем это все в такой клоаке?

Пошел, светом фонарика полосуя лучи по стенам. Надо же как просветлело и потолок высокий. Если и дальше так будет, то и фонарь можно будет погасить. Стены, облицованные старым кирпичом, резко сменились тесанным камнем – ракушечником. Под ногами чисто, словно подметено, и дышать стало легче. На глюки от ядовитых испарений, не похоже. Точно воздух посвежел!

Своды тоннеля перегородила тускло сияющая пелена. Уткнувшись в нее, Хильченков ассоциативно классифицировал ее как непрозрачную пленку. Будто какой-то извращенец вытянул ее из крашеной резины, через которую в легком мареве едва проглядывался похожий лабиринт коллектора с противоположной стороны. Сергей в раздумье стоял на месте, качал информацию, стараясь, не коснувшись пленки, определить места ее креплений. Хотя… Сделай шаг, и все прояснится.

Еще дед объяснял ему, что каждое человеческое поселение помимо реального географического плана, расположения домов, улиц, низменных и возвышенных мест, имеет также план ирреальный, магический. Геопатогенные зоны, энергетические узлы и провалы, участки наибольшей проявимости нечистой силы и прочей хрени – все это есть сложный астральный рисунок города или села, складывающийся за долгие годы существования. Может и сейчас он попал именно в такой энергетический узел? Их, характерников, в такие места как магнитом тащит. Это ему до сих пор везло, а дед о своем житье-бытье поведал не мало такого, что у простого смертного на голове бы волосы шевелились.

Чего ждать у моря погоды, когда зад припалили? Продышался, словно готовясь нырнуть в ледяную купель. Ай, была, не была! Хуже не будет.

Протянув к пленке руку, потрогав натяжение указательным пальцем, ничего не ощутил, всем телом сунулся через вытянутую плоскость, в надежде, что она порвется как тонкий презерватив. Смело шагнул дальше, как в кисель, погрузившись в серую пелену. Шаг, еще шаг. Тело будто налилось свинцом, его стало корежить, давить со всех сторон. Ну это нормально, дед о чем-то подобном и говорил. Еще шаг, давшийся ему с таким трудом и боль. Сильная давящая боль в груди, казалось, кто-то с размаху влепил в грудную клетку кувалдой. Устоял. Почти не имея воздуха в легких, вывалился на противоположной стороне. Лежа отдышавшись, наконец-то сел на пятую точку организма. Перед глазами все так же тускло мерцала целостная пелена, только на ее призрачном полотне ярко сиял знак, похожий на иероглиф восточного типа.

–Ни хрена себе, за хлебушком сходил! – вырвалось вслух. – Что за…

В голове откуда-то появился ответ на не успевший прозвучать вопрос:

«Руна полного закрытия. Ваше вторжение может быть опасно! »

Откуда пришел ответ, кто его подсказал, непонятно. Запоздало посетила мысль:

«И куда это, интересно я вторгся?».

Пространство само по себе стало меняться и как бы светиться. Шелест над головой и потряхивание почвы под ногами как при начале землетрясения вывели Сергея из ступора. Едва успел отскочить от пленки. Перекрытие коллектора, кусками битого кирпича и арматуры, стеной обрушилось в лабиринт, поднимая в воздух килограммы пыли.