Омнибус: Кровавые Ангелы

— Они дерутся как сам Кхорн, — проскрежетал один из лейтенантов Гаранда, — я никогда не видел ничего подобного…

— Я видел, — сплюнул Гаранд и зарычал от гнева, — варп побери эти испорченные интриги. Этот демон-ублюдок сбежал с поля боя.

Гимны из Нечестивых Книг превратились в булькающие крики, когда дикая атака Кровавых Ангелов коснулась рядов Несущих Слово и начали разрываться шеи. Гаранд в ярости наблюдал как отделение, лично выбранных им новичков, умирает от прилива красной брони, падая подобно срубленным деревьям.

— Лорд. Лорд! — Кричал голос и он взглянул вниз со своей выгодной позиции на боевого жреца, пробивающегося к нему через схватку.

— Лорд, завеса закрылась для нас!

В своей ярости Гаранд сграбастал Несущего Слово и поднял его до уровня глаз.

— Говори проще, идиот.

Десантник корчился в его руках.

— Наши призванные существа закончились, Лорд. Все демоноформы, которых мы призвали для битвы, упали замертво.

— Малфаллакс. — Гаранд отпустил боевого жреца, проклиная имя Лорда Изменений снова и снова. — Этот тлетворный дух. Это его рук дело!

— Но как? — Потребовал ответа лейтенант. Гаранд махнул рукой вокруг.

— Он вытянул свою сущность, когда тело-хост было уничтожено и вместе с ней всю варп-материю с поля боя. Ничего не осталось. Мы попали в штиль, потеряны для дуновения эмпирей.

Он отпихнул военного жреца в сторону и ухватился за своего лейтенанта.

— Наша битва здесь окончена. Собираемся. Собираемся!

— Лорды, вы же не имеете в виду…

— Отступление? — Слово прогремело, сорвавшись с его губ. — Безумцев не остановить нашей группой, идиот.

Он сорвал жезл маяка телепорта с ремня десантника.

— Мы уходим.

— Нет, — пробормотал военный жрец, его пыл взял вверх над благоразумием, — всегда вперед, ни шагу назад! Это кодекс Несущих Слово. Мы не отступаем.

Гаранд зверски ударил его и откинул в сторону.

— Дурак! Оставь этих уродов самих себе и кого они будут убивать? Друг друга.

— Нет…

Магистр войны вдавил активационный глиф и почувствовал, как к нему протянулось теплое покалывание телепортеров "Мизерикордии". Его последним деянием на Сабиене был выстрел в ногу военного жерца, он оставил его там для безумцев; достаточное наказание для того, кто осмелился перечить Принцу-колдуну.

МЕФИСТОН не заметил исчезновение Несущих Слово. Некоторые, кто был ранен или не был слишком быстр, чтоб добежать до пылающих пузырей телепортационных полей, умерли, как только развернулись спиной к Кровавым Ангелам, их плоть и броня присоединилась к бесконечной кашице из трупов, которые замусорили разрушенную поверхность. Возможно, в каком-то далеком уголке его черной как ночь души, в Мефистоне еще оставалась часть воина, который когда-то был братом Калистаром. Этот крошечный фрагмент здравого разума кричал и вопил, чтоб уменьшить красную жажду, отчаянно пытался и терпел неудачу остановить головокружительный бег Мефистона в объятья черной ярости.

На Армагеддоне, Повелитель Смерти трансформировался после семи дней и семи ночей борьбы с генным проклятьем, но теперь даже его стальную волю захватила и поймала буря кровавой жажды, которая наполнила его душу. Он не осознавал раскаленного оружия в своих руках, только то, что он мог убивать и убивать и убивать с его помощью, неостановимый и разъяренный их триумфом.

— Мефистон!

Это имя ничего не значило для него; теперь у него не было личности, только всепоглощающая ненависть.

— Мефистон, внемли мне. Отринь темноту.

Красные очертания появились в его размытом взоре.

— Отринь ее!

С несвязным завыванием Мефистон опустил свой силовой меч на очертания человека, видя только пульсирующую плоть и слыша только стук теплого сердца внутри. Мыслеклинок Витарус встретился с жезлом из золотого света и намертво встал, мощь удара сотрясла Повелителя Смерти до самых пяток. Сверкнули клыки, Мефистон надавил на сияющую рукоять и впервые увидел, кто осмелился бросить ему вызов.

Рафен держал поперек Святое копье, мерцающее искры появились там, где скоблил меч Мефистона. Зазубренный кончик клинка был у шеи Рафена и он почувствовал ледяной холод прикосновения кристаллинового лезвия к коже и порез. Кровь десантника потекла по ключице и блеснула на кончике меча.

— Рааааааааа!

Во взгляде Повелителя Смерти не осталось ничего человеческого.

— Мефистон.

Копье Телесто защитило его, Рафен был уверен в этом. Когда ненависть Малфаллакса поглотила его боевых братьев, он один сохранил свой разум нетронутым, теплое прикосновение копья очистило его взор от удушающей ярости. Только он один мог остановить прилив безумия, до того, как его товарищи порвут друг друга на части.

— Отойди от пропасти. Во имя Сангвиния, отпусти свою ярость!

Золотой свет излился из копья и подобно физическому удару поразил Мефистона. Он отшатнулся, уронив меч, тусклый блеск безумия спал с его глаз. Везде, вокруг него, рев от безумства и убийств спадал перед стремительным шумом дождя. Вода смыла пролитую кровь с лица и груди библиария, когда он оторвал взгляд от своих рук и посмотрел Рафену в глаза.

— Ты… — Поначалу Мефистону было сложно говорить, слова были жесткими и тяжелыми для его затуманенного разума. — Ты отозвал меня от края… Как?

Яркие цвета копья начали тускнеть, становясь спокойными.

— Я не знаю, — признался Рафен, — я был только орудием. Меня направляли…

Воин-псайкер стряхнул мучительную заразу жажды и закрыл ее глубоко внутри себя. Он наблюдал, как Рафен изучает умолкшее копье, его бронированные пальцы гладили очертания высеченного примарха. Парня на одно мгновение коснулась душа самого святого орудия, и вместе с ней он оттащил своих братьев с края убивающей души пустоты. Хотя его выражение лица ничего не выдавало, внутренне Мефистон изумлялся силой того, кто был так благословлен касанием Чистейшего.

ЭПИЛОГ

Небеса разразились рубиновыми каплями, когда спасательные корабли прорвались через облачный покров. Мрачные лица космодесантников с "Европы" рассказывали об их мыслях. Они видели резню, учиненную на городских улицах, и не говорили о ней. Никто из них не позорил своих братьев, впоследствии спрашивая, что произошло там, под покровом серых облаков, в то время как боевая баржа и корабль Хаоса кружились, обмениваясь залпами лазерного огня и ракет.

Рафен наблюдал, как Мефистон принимает отчет сержанта-ветерана с торжественной и серьезной миной. Удачное попадание главных орудий "Европы" разорвало корпус "Мизерикордии" прямо к орудийному складу и корабль с красным корпусом был стреножен. Был момент, сказал сержант, когда произошло что-то странное с кораблем Несущих Слово; кодиции и библиарии на борту "Европы" завопили как один от шока чего-то ужасного, что резонировало от мира-святыни ниже, утечка черного и мощного зла. "Мизерикордия" так же почувствовала на себе откат раскола в варпе и на борту вражеского корабля умирали от боли существа, когда тот проходил мимо. Это было все, что нужно капитану баржи, чтоб усилить атаку, и вскоре Несущие Слово, гордые и высокомерные демагоги, которые клялись, что никогда не отступят, на самой большой скорости сбежали с поля боя в сторону внешнего кольца обломков. С поврежденными двигателями "Европа" не могла догнать судно хаоса, так что экипаж наблюдал как "Мизерикордия" улетает в чистый космос и уходит в фантазм, похожих на череп, ворот в варп. Рычащий лик висел во тьме несколько долгих секунд и после чего исчез.

Рафен взглянул на тусклые небеса и затем спросил библиария.

— Это победа, лорд Мефистон?

Повелитель Смерти шел к ожидающему "Громовому ястребу".

— На сей раз, — тихо произнес он.

ОНИ стояли на орбите еще одну неделю солнечной системы, пока серфы ордена и контрактный экипаж ускоренно латали "Европу". Оперативная группа экспертов-космодесантников в вакуумном снаряжении была отправлена в массив фрагментов, которые отмечали место инфернальной гибели "Беллуса", озадаченные обыскать место крушения в поисках материалов, интересных для ордена. Там они нашли несколько герметичных аварийных модулей с паникующими группами жителей Шенлонга, воинами из тысячи Аркио, которые дрогнули, когда началась битва.