Егерь. Дилогия (СИ)

Катер шел на самом малом ходу, как раз так, чтобы легкое покачивание имело убаюкивающий, а не рвотный эффект, а ласковый ветерок приятно холодил лицо. Мучительно хотелось содрать с себя надоевшую броню, но я мужественно терпел – кто знает, когда афалины остановятся? Впрочем, терпел – сильно сказано, система терморегуляции работала исправно, так что чувствовал я себя вполне комфортно и ныл чисто по привычке. Постепенно скука и волны сделали свое дело, и я не заметил, как заснул.

Система тау Кита, планета Нереида, 20 декабря 2537 года, вечер.

– Денисов, вставай!..

– А?! Что?! – Я с трудом разлепил глаза и уперся взглядом в кусок красной ткани, перекрывший обзор. Мазнул по лицу рукой, сшибив на палубу панамку, и очумело уставился на склонившуюся надо мной Галю. – Который час?

– Шесть вечера доходит.

– Вот это ни фига себе поспали! – Я сладко потянулся, попутно уронив Петровича, и тот недовольно заворчал, даже спросонья умудрившись приземлиться на все четыре лапы. – Мы где вообще?

– Тебе в каких координатах? Полярных или широту с долготой?

Я только сейчас сообразил, что катер дрейфует в виду небольшого островка: ветер немного усилился, и качало довольно чувствительно. Дошел этот факт и до моего напарника, потому что он на негнущихся ногах протопал к борту и улегся, свесив голову над водой. Надо думать, на случай внезапных тошнотиков – уж больно вид несчастный.

– Радость моя, сделай милость, не капай на мозги! – взмолился я. – Не видишь, не соображаю я пока что.

– Помочь?

– Попробуй.

Клятая девчонка с самым серьезным видом склонилась надо мной, почти упершись грудью мне в нос, нащупала что‑то за шезлонгом… Среагировать я не успел, и мгновением позже она опрокинула на меня целое ведро воды. Такое ощущение, что наполнено оно было с изрядной горкой – по крайней мере, мокрое пятно на палубе вокруг меня получилось весьма обширное. Как ни странно, помогло – я обрел ясность мышления и былую скорость реакции, но Галя к диверсии подготовилась серьезно и успела нырнуть в рубку прежде, чем я свалился с шезлонга и кое‑как встал на ноги. Хлюпая сапогами по мокрому настилу, я ввалился в пост управления. Галя уже заняла кресло рулевого и обстреливала меня насмешливыми взглядами.

– Освежился?

– Утоплю!

– Сам первый начал!

Ага, месть, жестокая и беспощадная! Вот это мне нравится! Впрочем, броне легкий душ не повредил, немного за шиворот натекло, но не смертельно. Да и волосы моментально сохнут, ибо короткий ежик не тянет на гордое звание шевелюры. Ладно, замнем…

– Это мы сто с лишним километров отмахали? – поразился я, всмотревшись в монитор. – Смеешься?

– Сто двадцать семь. И это по прямой, если ты не заметил, – хмыкнула Галя. – Дельфинчикам хорошо, они по самым узким протокам пролезли, а мне пришлось зигзаги выписывать. Считай, все триста.

– Ты уверена? – Я закатил глаза, пытаясь подсчитать в уме примерную скорость. – Какой дельфин за восемь часов может такое расстояние покрыть? У них что, реактивные двигатели в хвосты встроены? Что‑то не заметил…

– Можешь не верить, но факты – упрямая штука. – Галя расслабленно откинулась на спинку кресла и потянулась. – Ох и устала же я! Так отдохнуть хочется…

– Нет, все‑таки ответь, – не дал я соскочить подруге с темы. – Я тебя как специалиста спрашиваю.

– По базе данных пробей.

– Лентяйка! Или неуч?..

– Вот пристал. – Галя с притворным вздохом устроилась в кресле поудобнее и принялась просвещать меня в нелегкой науке биологии: – Пока ты дрых, наши друзья мчались без остановок со средней скоростью около пятнадцати километров в час. Земные дельфины, прошу заметить, обычно передвигаются куда медленнее – от пяти до одиннадцати кэмэ. Это первая странность. Сам видишь, они мельче и не особенно обременены мышечной массой. Второй фактик: они плыли целенаправленно. За все это время ни разу не сбились с пути, ни разу не заплыли в лагуну или слишком мелкий пролив, при этом выбирали наиболее оптимальный маршрут. Похоже, ты прав: интеллект у них куда выше среднего плюс хорошо развита память и система ориентации в пространстве. Еще вопросы?

– А почему стоим, кстати? – Я с немалым трудом втиснулся на место второго оператора (хоть убейте, не понимаю, зачем он в штатном расписании, разве что запасной водила) и принялся увлеченно елозить пальцами по дублирующему дисплею. – Ха, интересно… Вот куда нас занесло! Летали, знаем… Красивый, между прочим, островок. Может, высадимся?

– Отвечаю по порядку: стоим, потому что афалины зашли в лагуну и остались там. Высадиться я совсем не против, даже настаиваю. Только к берегу желательно подойти с противоположной стороны.

– На фига?

– Чтобы афалин не спугнуть.

– Смеешься?

– Вовсе нет. Советую как старший товарищ. Как ученый ученому, так сказать! – Галя обезоруживающе улыбнулась и погладила меня по локтю, вернее, по налокотнику из сверхпрочного пластика. – И сбрую свою сними. Попробуем потихоньку дойти до лагуны и наладить контакт. План ясен?

– Дурацкий план.

– Предложи не дурацкий.

– Ладно, – сдался я, – один – один. Сама поведешь?

– Уж явно не тебе доверю.

– Флаг в руки. – Я выпростался из кресла, прервав бессмысленный спор, и не спеша выбрался на палубу.

Воодушевленный возобновившимся движением Петрович слегка повеселел, но далеко от борта не уходил, рискуя сверзиться в воду на повороте. На мой намек «вали на шезлонг» никак не среагировал, поэтому я оставил напарника в покое и занял вакантное место сам, предварительно нахлобучив шлем. Я не зря сказал Гале, что уже был здесь. Помнится, в первый же полевой выход мы пролетели над островом, я еще на панораму пялился в иллюминатор, так что теперь осталось лишь залезть в видеоархив и извлечь на свет божий соответствующий файл. Выведя картинку на дисплей, я немного полюбовался видом острова с высоты птичьего полета, потом наложил изображение на трехмерную схему, извлеченную из базы данных центрального «мозга», и принялся изучать побережье на предмет удобного для высадки места. Таковое обнаружилось практически с противоположной стороны острова, в самой выпуклой части, где от скальной стены, образующей лагуну, отходил длинный язык песчаной отмели. В принципе если обойти остров против часовой стрелки, как Галя сейчас и делала, можно выйти как раз к основанию языка, где, судя по схеме, имелась достаточно удобная и одновременно укромная заводь, как раз под наш катер. Более крупная посудина там бы уже не поместилась, а нам даже якорь бросать не придется – привяжемся к ближайшему дереву. Или к камню, на месте разберемся.

Немного поколдовав с настройками, я подключился к бортовому вычислителю и вывел схемку с отмеченной бухточкой на Галин дисплей:

– Давай, радость моя, рули сюда. Сумеешь?

Та в ответ только фыркнула в микрофон. Я же с чувством выполненного долга проверил штуцер, доснарядив магазин истраченным УОДом, и разлегся на уже ставшем родным шезлонге.

Маневрирование заняло минут десять, причем большую часть времени убили на обход торчащего в паре сотен метров от берега утеса, облюбованного сонмищем местных чаек. Наконец показалась искомая заводь – и впрямь какая‑то уютная и умиротворяющая, так и хотелось спрыгнуть на песок и развалиться под ближайшей пальмой, благо дневная жара уже благополучно спала, а ночная прохлада еще не вступила в свои права. Однако профессионал внутри меня воспротивился такому вопиющему нарушению техники безопасности, и, когда катер тихонько уткнулся носом в песок, я уже был на ногах и во всеоружии. Спрыгнув вниз, я по колено в воде добрел до берега, не забыв прихватить швартовочный конец, и обмотал синтетический тросик вокруг ствола весьма кстати оказавшейся поблизости не то пальмы, не то кипариса. Впрочем, выглядел этот растительный монстр достаточно надежно, так что я со спокойной совестью выбрался на пляж, огляделся и свистнул Петровича.