Кольцо и крест (СИ)

Уже очень давно она вела эту двойную жизнь. Существовала в двух мирах. Когда-то ее ругали за это, и мучила совесть, и она не позволяла себе даже задуматься о втором мире, о своем втором "я". Но Арнису эта ее вторая жизнь нравилась. Он этим мог только восхищаться - впрочем, ему в Ильгет нравилось все. Он очень хотел, чтобы она этой второй жизнью жила, и создавала что-нибудь такое - что можно почитать. Он сам так не умел, и чувствуя Ильгет частью своей плоти и души, радовался тому, как она обогащает его. Поэтому Ильгет рядом с ним и писала много, гораздо больше, чем раньше, и получалось это у нее лучше.

В первой жизни Ильгет была обычной квиринкой. Разве что работа потяжелее и судьба сложнее, чем у других. Так же, как все эстарги, она жила на земле лишь временно, до следующего вылета, наслаждаясь каждой минутой этой спокойной и счастливой жизни. Три-четыре раза в неделю она отправлялась на тренировки (космический центр-психотренинг-единоборство-стрельба и скарт-пилотирование и учебные бои-полигон-теория - и снова психотренинг). Это было неизбежно, как чистка зубов. Но вознаграждалось общением с друзьями, ближе которых просто не бывает. Прогулки по Коринте и выезды на природу и в разные уголки Квирина - своей семьей или большой дружеской компанией. Еще в этой жизни были дети. Малыш Эльм, которого так сладко было держать на коленях, вдыхая запах его макушки. Галдящая компания старших: тихая задумчивая Дара, веселые Арли с Лайной, серьезный почти взрослый Андорин. В этой жизни Ильгет была мамой, ее любили, на ней висли, с ней вели серьезные беседы, она наклонялась над кроватками, чтобы чмокнуть детей в щечку на ночь. Еще в этой жизни был Арнис. Он был почти то же самое, что солнце или воздух. Он был частью ее самой, причем лучшей частью, без которой почти невозможно жить. Были ночные разговоры с ним, на балконе, при свете Бетриса, в котором чернели причудливо изогнутые стволы трех сросшихся сосен. Были его руки, его губы, его прекрасное, любимое тело. Еще в этой жизни была церковь, куда они ходили всей семьей. Белла, которая жила с ними и давно стала любимой и незаменимой, и мама, мысль о которой вызывала беспокойство. Было множество людей, знакомых и незнакомых, была Сеть, горячие обсуждения политических и моральных вопросов. Много чего было - того, что составляет жизнь любого обыкновенного квиринца.

Но была еще и вторая жизнь.

В этой жизни Ильгет просто не существовала. Она была - наблюдателем извне. И она была и становилась любым из персонажей, которые двигались, дышали, любили. Это она, Ильгет, давала им жизнь. Этот мир казался почти несуществующим, невидимым. И по сравнению с миром реальным он таким и был. Двухмерный, плоский. Невыразимо беднее, проще, элементарнее. И только для Ильгет он был огромным - он отбирал едва ли не половину ее сил, энергии, мыслей и чувств. Да, он гораздо меньше реального - но ведь он, тот мир, только и живет любовью Ильгет. Если она не будет вкладывать в него себя день за днем, слово за словом - тот мир просто перестанет существовать. В то время, как реальный мог бы без нее и обойтись.

Она где-то находила, выбирала несколько часов ежедневно, чтобы побыть там. Ежедневно - за исключением сумасшедших дней работы на полигоне, от рассвета до заката, и даже многодневных учений. В остальное же время ей почти всегда удавалось найти хоть сколько-то времени, чтобы снова погрузиться в роман.

Она придумала имена для тех воинов, что стояли в цепи. Придумала мир, который они защищали. Между ними возникли отношения, и эти отношения почти полностью сводились к любви. Как еще может относиться к людям человек с полностью очищенным, кристальным, сияющим сердцем? Человек, который не может себе позволить даже на миг некрасивых и грешных мыслей - ценой этого будет мгновенная смерть от пули.

Ей только нужно было еще придумать имена и судьбы для тех, кто стоял с другой стороны - для воинов темных сил. Ведь и они - люди, и они нуждаются в том, чтобы кто-то придумал и описал их.

Ильгет так увлеклась писанием, что забыла обо всем - и честно говоря, не очень-то ей хотелось думать сейчас о кнасторах, о занятиях с Айледой, да и та не очень настаивала. Наверное, это было неправильно. Наверное, надо было как-то форсировать процесс. Или хоть поговорить еще раз с отцом Августином на эту тему. Но писать роман было намного интереснее.

Эйлар ожидал встречи с Ведущим в назначенном месте. Его слегка удивляло безлюдие. Ведь это почти центр города. Сквер позади одной из крупных площадей Зары. Пусть уже сгустились сумерки, звездные цепочки пересекли небо, но - здесь лето, теплые летние сумерки, завтра выходной, разве не самое время для парочек и веселых дружеских компаний? Однако сквер был пуст - ни души. Впрочем, что здесь удивительного? Для Ведущего Эйлара, стоящего на третьей ступени посвящения Лайа Тор, ничего особенного в таких вещах не было.

Кнастор стоял неподвижно, чуть расставив ноги, молча вглядываясь в темноту. На поясе в темном вместилище трепетал огонек иоллы - Эйлар чувствовал его сквозь материю. Так же, как и кольцо на цепочке, сейчас теплое, почти горячее, горящее живым огнем предчувствия.

Приближение Ведущего он ощутил легко. Сразу опустился на одно колено и склонил голову. Стоял так до тех пор, пока знакомая рука не легла на его темя. Дрожь пробежала по телу кнастора.

— Торлиэн, Ведущий.

— Торлиэн, Эйлар. Встань.

Лицо учителя во тьме казалось совершенно белым. Эйлар, впрочем, избегал смотреть ему в лицо.

— Я прибыл на Ярну по твоему зову, Ведущий.

— Хорошо, Эйлар.

— Я должен остаться с тобой?

Эйлар замер в ожидании ответа. Конечно, ему хотелось бы остаться с Ведущим. Но ведь воин Кольца не принадлежит себе.

— Пока нет, Эйлар. Здесь, на Ярне нам предстоит новое сражение. Оно не будет столь серьезным, и опасность не так велика, но сейчас речь не об этом. Я знаю, тебя разочарует мой вопрос. И все же задам его.

— Я слушаю тебя, Ведущий, - с трепетом произнес Эйлар.

— Ты ведь знаешь, в чем главная задача Ордена Кольца? Основная?

— Противостояние…

— Да. Но главная тактическая задача? То, чем ты должен заниматься в первую очередь?