Кубанская конфедерация. Пенталогия (СИ)

11.01.2063

В особняк Ерёменко меня вызвали в семь часов утра. У ворот встретился с Астаховым, и в дом нашего начальника мы направились вместе. Входим, и с порога нас встречают люди из симаковского клана, обыскивают и только после этого пропускают внутрь.

Мы в кабинете. Негласный шеф нашего отдела дальней разведки при ГБ Илья Симаков, с обмотанной бинтами головой, одетый в самую обычную армейскую горку, сидит за столом полковника Ерёменко. Сам глава отдела стоит от него метрах в трёх у окна, а наследник диктатора, постукивая ладонью по столешнице, то ли спрашивал, то ли констатировал факты:

– Как могло случиться, что враг совершил диверсию в столице?! Не понимаю этого. Где наша хваленая госбезопасность, которую все вокруг так боятся и уважают за профессионализм?! Почему оплошали войска быстрого реагирования?! Почему диверсантов не схватили ещё при переходе границы?! Как они попали в столицу?! Чёрт знает что происходит, а мы врагу ничего противопоставить не можем!

– Успокойся. – Ерёменко подошёл к парню, навис над ним всем своим массивным телом и слегка встряхнул за плечи. Илья както сразу сник, а полковник открыл небольшой шкафчик, стоящий рядом со столом, и достал из него бутылку водки и фужер. До краев наполнив ёмкость прозрачной жидкостью, он поставил фужер перед Ильей и потребовал: – Пей!

Симаков одним махом влил в себя граммов двести пятьдесят водочки, поморщился, прижал к губам тыльную сторону правой ладони, и вскоре универсальный русский антидепрессант подействовал. Илья успокоился, лицо его приобрёло более осмысленное выражение, и он сказал:

– Мля! Впервые со мной такое, что смерть так рядом прошла. Ещё бы один залп этих грёбаных миномётов – и всё, прощай мир живых и да здравствует загробная жизнь, самая лучшая и спокойная жизнь из всех возможных! Чтото я раскис, и хорошо ещё, что отец моей слабости не видел.

– Откуда миномёты стреляли? – спросил Ерёменко.

– С левого берега Кубани, от Верхнекраснодарского переката.

– Там ведь в охране взвод бойцов из ВБР стоит. Куда же они смотрели?

– Все мертвы, их ножами в первых сумерках порезали. Четыре поста по берегу стояло, и ни один тревогу поднять не успел, хотя там всё просто сделано, по кнопке ударил – и ракета в небо.

– Кто это был, уже выяснили?

– Предварительно, это старые знакомцы Мечника и Астаха. – Илья посмотрел на нас с капитаном, не встревающих в разговор родственников и начальников и скромно ожидающих, чем в связи с обстрелом замка Симаковых нас озадачат.

– Как это определили?

– Да и думать нечего, на стенке каждого поста пентаграмма красуется, кровью нарисованная, и у каждого погибшего солдата на щеке метка маркером – маленькая чёрная звёздочка.

– Миномёты нашли?

– Да, они их забрать и не пытались, отстреляли из четырёх стодвадцаток по десять мин, встали на лыжи и в сторону Горячего Ключа ушли. За ними в погоню почти полтысячи солдат рвануло, да из населённых пунктов по маршруту их следования группы перехвата вышли. Однако дальше болота начинаются и лес, так что, если вы правы насчёт подготовки вражеских диверсантов, а так оно, скорее всего, и есть, шансов поймать этих гадов не так уж и много.

– Сколько их было?

– По следам семнадцать человек насчитали. Нормальная группа глубинной разведки.

– А как они миномёты к берегу доставили?

– На самодельных санях. – Илья почесал свою опалённую огнём светлую бородку и добавил: – Эти минометы две недели назад были похищены в расположении Каратянской территориальной роты, которая на перевале Шаумяна стоит. Там тот же почерк, что и в этой операции: три охранника с перерезанными глотками, правда, знаков тогда сектанты не малевали. Видимо, не хотели, чтобы мы насторожились. Одно мне непонятно, почему именно обстрел, а не снайпер или ещё какая гадость.

– Ну, это как раз таки ясно. Запугивают и хотят показать, что даже у себя дома мы не в безопасности. – Полковник подошёл к окну и посмотрел во двор. Не оборачиваясь, он спросил Илью: – Что требуется от нашего отдела? Ты ведь не просто так с утра пораньше приехал?

– Конечно, – согласился Симаков, – не на водку заехал и не за успокоением. Отец хочет крови этих сектантов и нападения им не простит. Он не хотел в войну с харьковчанами всерьёз ввязываться, а тут они сами удар нанесли. Весной на Дон будет отправлена гвардия, Первая и Четвёртая бригады под командованием Крапивина. Этот корпус должен перекрыть границу, и если донцам потребуется помощь, то гвардия пойдёт на Шахты. Однако на Украину наши войска лезть не будут, и в тех краях работать будете вы.

– Почему не ГБ?

– Нечего, пусть шпионов на родной земле вылавливают, а то совсем расслабились. Чёрные погоны нацепили – и герои, а как до дела дошло, то и не почесались. Вы – отдел дальней разведки, так что вам и карты в руки.

– Когда начинать работу по Украине?

– С сегодняшнего дня. Что потребуется, обращайтесь напрямую. Оружие, боеприпасы, деньги и транспорт – всё будет. Астахов. – Илья посмотрел на капитана.

– Да? – откликнулся тот.

– Готовь свой отряд и через три дня выдвигайся на Ейск. Там погрузитесь на баржи, и они твой отряд переправят в Таганрог, где сейчас рота наших морпехов стоит. Твоя задача проста: пройти от этого города до Дебальцева и подробно разведать зимнюю дорогу. Нас интересует, в каком она состоянии по этому времени года, пройдут ли большие обозы и можно ли по ней перебросить тяжёлую бронетехнику.

– Понял, – отозвался Астахов.

– Так. Теперь Мечник. – Симаков обратился ко мне. – Твоя задача более простая и в то же время более сложная. Выйдешь на связь с Карой, допуск в радиоцентр тебе выпишут, и узнаешь, что ему нужно, чтобы дальше вести военную кампанию против сектантов. Сейчас дела у него обстоят не очень хорошо. За конец осени и декабрь Буров потерял двести сорок бойцов да треть боезапаса извёл. В общем, предварительно до весны ты пока в тылу и будешь обеспечивать заявки Кары. Ну а там – по обстоятельствам.

– Ясно. – Я кивнул, и мы с Астаховым отправились выполнять поставленную перед нами задачу.

Капитан занялся планированием своего зимнего похода от берега Азовского моря до Дебальцева, а я отправился домой. В полдень доставили пропуск в столичный радиоцентр, способный принимать и передавать радиосигналы на дальние расстояния. Медлить я не стал и спустя час был в нужном мне месте, расположился в неудобном продавленном кресле, на голову надел наушники, взял в руках микрофон с тангеткой – нажимаешь, пошёл сигнал, отпускаешь – прекращение передачи. Местный радист, приземистый широкоплечий мужичок с папироской в зубах, всё мне показал и объяснил, после чего вызвал базу наёмников Бурова, и вскоре я услышал простуженный голос тестя.

– Кто на связи? – спросил Кара.

– Мечник, – ответил я.

– Ты был прав, Саня, – без всяких приветствий наёмник перешёл к делу, а это означало только одно, что дела его обстояли плохо, – сектанты вояками оказались нешуточными, таких я ещё не встречал.

– Что у вас?

– Было три серьёзных боестолкновения, и в каждом мы получили триндюлей. Сейчас закрепились у городских стен и время от времени обстреливаем окрестные леса. На большее нас не хватает, а вылазки успеха не приносят. Эти сволочи словно чуют каждый наш шаг, мы влево, а они вправо, мы делаем рывок вперёд, а они уже у нас в тылу. Пока снег не выпал, ещё ничего, мои разведчики с ними на равных в лесу были, а как замело, так мы и проигрывать стали. У сектантов все бойцы на лыжах, а у меня, сам понимаешь, народ к ним не приучен.

– Кара, что с потерями?

– Почти треть личного состава выведена из строя, половина раненых, а остальные мертвы.

– Ты как, договор свой выполнишь до конца?

Некоторое время в наушниках было слышно только потрескивание статических атмосферных разрядов, с полминуты Буров думал и ответил:

– Да, договор выполню полностью и даже более того – по окончании контракта с Конфедерацией хочу здесь остаться. Слишком уж мне эти Внуки Зари насолили. Называй это как хочешь – уязвлённое самолюбие или озлобленность, а пока я их не уделаю, никуда отсюда не уйду.