Там, где горит земля

Тяжесть в теле немного ослабла – ракетоплан выходил на заданную траекторию. Томас глубоко вздохнул, с удовольствием отмечая, что тело работает исправно, как механизм винтовки, и почти десять секунд без кислорода не доставили ни малейшего неудобства.

Остальные пассажиры приходили в себя. Кто‑то судорожно втягивал воздух, кто‑то взахлёб рыдал. Стюарды уже спешили на помощь с кислородными подушками и ароматическими салфетками. Этих отличали угодливость и цифровые коды на висках – тоже сервы. Забота о пассажирах после взлёта — слишком тяжелая и нервная работа, чтобы утомлять ей людей.

Томас брезгливо скривился и ушел в свои мысли.

Когда сверхскоростная пассажирская техника только появилась, ей пророчили быстрый закат, слишком уж ненадёжной и неудобной оказалась новинка. Впрочем, деловые круги и армия быстро оценили фактически единственное преимущество – скорость. С помощью укрощенной ракетной тяги можно было за сутки совершить путешествие на другой континент, обсудить конфиденциальный вопрос и вернуться обратно. Со временем доктор Зенгер сконструировал сверхзвуковой самолет, чуть менее скоростной, зато куда более комфортабельный. Однако в свете новых событий разработка отошла для армейских нужд, а дальние и сверхбыстрые пассажирские перевозки по–прежнему обеспечивались уже устаревшими ракетопланами с рельсовыми ускорителями.

Впервые Фрикке полетел на ракетном аппарате пятнадцать лет назад, когда возникла срочная надобность в вооружённой силе на западном южноамериканском побережье. Людей требовалось немного, но очень быстро, в течение считанных часов. Тогда Томас предложил использовать пассажирский ракетоплан с военными пилотами и штурмовой группой «ягеров». И сам же возглавил операцию. Это было опасно и тяжело, но никому и в голову не пришло орать, стенать и тем более блевать. В спецкоманды брали только лучших из лучших.

Было время…

Идея о формировании специальных отрядов лёгкой пехоты пришла в голову Томасу ещё в юности, когда он работал на украинских латифундиях, в охране. Обычные войска не могли отвлекаться на то, чтобы гонять всевозможных «партизан» и прочий вооружённый сброд. А частная охрана сельскохозяйственных угодий не обладала для этого ни должной численностью, ни оружием, ни навыками. В итоге меры борьбы сводились к карательным походам, которые, конечно, тешили самолюбие и неплохо развлекали, но в конечном итоге оказывались весьма непрактичны. Требовался инструмент, который сочетал бы силу, должную многочисленность, вооружённость и специализацию. По собственной инициативе и с благословения нанимателя молодой Томас сформировал самый первый «летучий отряд самообороны», чья эффективность превзошла все ожидания.

Новая Германия выгодно отличалась от предшествующей плутократии умением ценить таланты и должным образом их использовать. Сам Фрикке рассчитывал лишь на славу и определенное вознаграждение, а в итоге стал основателем нового вида вооружённой силы – «ягеров», «волков Нации». Бессменным руководителем, а так же «нобилем», то есть отцом и духовным наставником, подобно римскому патрицию, опекающему клиентеллу.

Полет длился недолго. Посадка получилась жестковатой, но в пределах допустимого. Маленькие треугольные крылья ракетоплана позволяли лишь планировать на завершающем отрезке траектории, относительно смягчая соприкосновение аппарата с длиннейшей посадочной полосой. Сразу вспомнилась та, южноамериканская посадка, в которой искалечилась треть отряда…

Пока тягач катил машину в подземный ангар, Фрикке представил свой будущий маршрут и мимолётно подумал, что прогресс – это хорошо. Тридцать лет назад подобное путешествие заняло бы как минимум пару суток. Сегодня же он покинул дом менее трех часов назад и прибудет на место ещё до полуночи.

Ракетоплан опередил движение терминатора, поэтому из достаточно позднего вечера Томас попал в день, клонящийся к завершению. Впрочем, за огромными бронированными стеклами правительственного ракетопорта у Хердубрейда царили непогода и тьма.

В свое время административный аппарат Евгеники почти целиком перебрался из Берлина в новопостроенный Астерполис – город из бетона, асфальта и стекла, олицетворяющий деловую строгость и технократический прогресс. Берлин же остался крупнейшим архитектурным памятником мира, Иерусалимом для туристов и паломников, стремящихся ступить на священную землю, с которой началось победное шествие евгенического учения.

Однако, десять лет назад, Координатор счел, что помимо огромного Астерполиса Нации необходим ещё один административный центр, который вместил бы личную канцелярию Лидера, штаб, государственные архивы и контролирующий аппарат. Решение о местоположении нового города оказалось необычным – отец Державы избрал Исландию, как землю Великого Севера, не оскверненную плутократией и засильем низших рас. Так возник Эсгарт – величайший, и самый закрытый город мира. Точнее, целая сеть поселений, городов, лабораторий, исследовательских центров и командных пунктов, покрывших весь остров.

Томас неоднократно посещал Исландию, для личных консультаций с Координатором, и был знаком с её красивейшей природой. В иных обстоятельствах он с большим удовольствием поднялся бы на смотровую площадку, одну из доброго десятка, чтобы полюбоваться зрелищем Хердубрейда, «королевы гор», а так же красивейшим водопадом неподалёку.

Но не при нынешнем разгуле стихий. И не в ожидании ответственной встречи.

Из‑за урагана, пришедшего с запада, пришлось отказаться от лёгкого курьерского самолета. После небольшой консультации с местным пунктом армейского контроля Томас покинул вокзал Хердубрейда на огромном роскошном «Breitspurbahn$1 — специальном железнодорожном составе.

Резиденция Координатора располагалась у подножия Болафьяудля, горы на северо–западе острова. С учетом пересадки в Штадуре, Томасу предстояло преодолеть около шестисот километров – немногим более трех с половиной часов пути. Огромный, кажущийся непропорционально узким и высоким «Breitspurbahn» длинной гусеницей мчался по двойной нити железнодорожной колеи, пробивая беспросветный сумрак мощным прожектором. Успокаивающе перестукивали на рельсовых стыках стальные колеса. За окном кружились мириады снежинок, влекомых ураганом, они словно стремились пробить прочное стекло, но бессильно скользили по нему.

Томас прошелся по коридору, покрытому бордовой ковровой дорожкой – в одну сторону, вдоль всего вагона, затем обратно. Исландия – достаточно небольшой остров, поэтому курсирующие по двум веткам «семейные поезда» не имели классических купе, только сидячие места. Но как раз сидеть Фрикке не хотелось. Шестьдесят – все‑таки возраст, тело несколько утомилось в процессе полета и требовало активности. Поэтому Томас оставил свой невеликий багаж в специальном контейнере под креслом и ходил по второму этажу вагона, наслаждаясь движением, игрой все ещё сильных мышц.

Прозрачный потолок в общем коридоре казался окном, прорубленным прямо в непроглядный мрак, а в самом поезде было тепло и очень уютно. Редкие встречные, спешащие по своим надобностям, уважительно приветствовали нобиля или отдавали честь, в зависимости от статуса. Все как прежде, до того как Томас сделал роковую ошибку…

Появившиеся как сугубо «противопартизанские» отряды, «ягеры» очень быстро множились. Начиная с тридцатых годов Евгеника непрерывно воевала, причем акции на подконтрольных территориях требовали как бы не больше сил, чем общевойсковые операции. Фрикке хватило ума и организационного таланта с самого начала формировать свои отряды не как чисто карательные, а именно как боевые части. Способные выжигать все вокруг, утилизируя неполноценный человеческий материал, и биться в открытом бою против врага, не отягощенного избытком тяжелого вооружения. Армия испытывала к детищу Фрикке смешанные чувства – с одной стороны, «ягеры» служили очень весомым подспорьем, зачищая тылы и зачастую сражаясь бок обок с линейными войсками. С другой, Томас буквально перехватывал у армейских наиболее перспективные кадры. Когда Астер, незадолго до своей печальной кончины, сформировал ещё одну милитаризованную структуру — «Черное Братство», которая так же собирала солдат, офицеров и оружие, армия встала на дыбы, требуя отказаться от чего‑то одного – «ягеров» или «братьев».