Отмщение

Увлеченный неожиданно резким, эмоциональным напором, Фурманов словно зачарованный лишь отрицательно мотнул головой.

- Именно! Всё, что Геверциони делал - он делал сам. Брал ответственность - до последней капли. А удача, как ты знаешь, благоволит храбрецам. Так что для нашей же пользы необходимо иметь четкое видение: что, зачем, отчего мы собираемся делать. Ведь не только в нас вопрос - бригаду ведем. На нас ответственность за тысячи жизней. И если не можешь достойно нести ответственность - ты хреновый офицер.

- Согласен, Иван Федорович... - Юрий вновь кивнул. Наверное он понял - или, по крайней мере - проникся желанием принять правду Ильина.

- Вот и хорошо, - ухмыльнулся полковник. - Кроме того, есть и последний, но не менее важный момент. Сейчас, когда будем на официальном мероприятии, не стоит ждать такого же бардака, как вчера. Ты не хуже меня знаешь, что попали мы на обед к бюрократам. И пускай они будут тысячу раз патриоты, мышление не переделаешь. А это самое мышление формировалось в консервированной среде не один год. Они невольно начнут разыгрывать ситуацию по правилам кабинетной войны. И мы в итоге оказываемся на чужом поле.

А что это значит? Это значит: если не перехватить инициативу, нас моментально возьмут в оборот - пикнуть не успеем. И будем на побегушках. Ведь это у них всё козыри: оружие, провизия, информация. А мы лишь постольку поскольку. Нечто вроде приблудившихся родственников. Нежданных, да ещё и принесших несчастье за плечами...

Да ты сам вспомни, что говорил минуту назад: "Как можно строить стратегию без данных... После совещания всё решим". Так они тебе и дадут то, что захотят. И в итоге будем жар загребать. Не знаю как ты, а я, не зная брода - или хотя бы не подумав лишний раз, - лезть в топь не согласен.

Так что наличие четкого видения дальнейших действий, грамотная диспозиция жизненно необходима. Подготовленные, мы смоем выступить на равных. Захотим - примем их помощь, захотим - откажемся. Сила, вот главный наш аргумент. Только, конечно, не кулачная! Кстати, тебе, Юра, весьма полезно помнить: по званию ты сейчас самый старший на базе. Это - ещё один козырь.

- Да... - протянул Фурманов. - Это вы лихо...

- Спрашиваешь! - гордо выпятил грудь Ильин. Затем не выдержал и рассмеялся. - Я ведь не один год пробыл в твоей конторе - кое-что понимать научился в кабинетных играх...

- Вот бы ещё Геверциони сюда... - мечтательно продолжил Юрий.

- Мечтать не вредно, вредно не мечтать - неожиданно твердо отрезал Ильин. - Но сейчас не тот случай. Я уже говорил: нельзя - преступно в нашей профессии надеяться на чью-то помощь. Так что мы справимся сами.

- А сможем? - усмехнувшись, поинтересовался Фурманов.

- Сможем, - решительно кивнул Ильин. - Всё сможем. Если должны...

Глава N4 - Толстиков. 09.30, 12 ноября 2046 г.

Генерал-майор Толстиков скорым шагом несся по коридорам. Лестничные пролеты преодолевал в несколько мощных прыжков. Торопиться некуда - до совещания оставалось минут десять. "Разве что Галина решит окончательно согласовать позицию с учетом новых данных от соседей..." - подумал, отвлекшись на секунду, Илья Сергеевич.

Между тем персонал базы - кто проходил мимо - замечали: Толстиков изменился. Внезапно, вдруг. Привычное, казалось бы, место слгка измятых свитеров, расстегнутых рубашек заняла форма. Идеально выглаженная, опрятная, сидящая на фигуре словно влитая. На левой стороне кителя, скромно разместился иконостас из планок: пять рядов приличной длинны, да ещё и с хвостиком. Единственным исключением оставались две золотые звезды: героя и соц. труда. Правая же сторона стойко хранила девственную чистоту - хотя и положено было бы её нести нелегкий груз орденов...

Такой шаг совсем не сочетался с характером Толстикова. Если бы даже кто-то дал себе труд подсчитать - все равно бы не сумел вспомнить: появлялся ли генерал хоть однажды в форме. Ведь даже на официальных мероприятиях с упорством тайного диссидента Толстиков представал в тех же вечных свитерах и водолазках... Потому уж очень необычно смотрится полный парад на фоне набившей оскомину гражданской одежды. Сразу рождалось в сознании сакраментальное: "Что-то не так в датском королевстве..."

Причем важны не только и не столько внешне изменения, хотя этого немало. Взгляд, походка, жесты - во всём чувствовались перемены. Исчезла неуловимая романтическая легкость, ей на смену пришла порывистость, суровость. Если ещё вчера Толстиков для каждого оставался простым и понятным коллегой, товарищем, начальником. Теперь же именно - и только! - генерал-майор. Настоящий...

Так - или почти так - думали встреченные на пути коллеги. И, надо заметить, не сильно ошибались. Илья действительно многое успел переоценить, о многом передумать за ночь. Началось с малого. Хотя, все начинается с малого - даже самые грозные лавины. Первотолчком коренного перелома, бифуркационной точкой стал разговор с начальником, приведшим на базу бригаду. Пара слов, обмен взглядами - этого оказалось достаточно, чтобы бросить тень на прошлое, усомниться.

В котле переживаний Толстиков варился долго: после того совещания, конечно, он не бросился переодеваться и снаряжать автомат. В тот момент фраза была не более чем горькой иронией, злой шуткой. Которой лишь суждено ещё превратиться в правду.

После совещания Илья пробежался по подчиненным объектом, где словом, а где и делом помогая, стращая, направляя в нужное русло. Даже без предварительного обсуждения, на одной профессиональной интуиции Толстиков вполне способен верно уловить нужное. Так и тогда он моментально переориентировал персонал со сборки на разморозку и обкатку техники. Ведь нужно теперь быть готовыми к необходимости бросать все и выходить. Особо пришлось повозиться со связью: помимо оснащения каждого объекта резонирующими кристаллами, Толстиков дал указание смонтировать подтягивающиеся проводные катушки. Генерал рассуждал просто: лучше проводная связь, хоть и всем курам на смех, чем вовсе никакой. Так, благодаря вмешательству Ильи Сергеевича, танки обросли дополнительно закрытыми тонкими листами брони бобинами. В нужный момент провода оставалось лишь соединить, накрыв подразделение причудливой паутиной.

Дальше на очереди оказались разработчики. В большинстве лабораторий Толстиков лишь отметился: незачем терять время, если очевидно - уже либо ничего не успеют придумать, либо не смогут внедрить на практике... Например БиоЭВМ, на которую возлагались большие надежды, до сих пор оставалась на стадии теории - прототипы отдельных узлов существовали, но до завершения еще долго. А лишнего времени, увы, не осталось. Задержался генерал лишь у биохимиков. Там, за плотно задраенными дверями, вахтенным методом ковалось оружие победы. Причем оружие, уже сейчас способное разить.

Основой победы ученые видели генетически модифицированный вирус. А начло идеи лежало в далеком пролом: ещё в семидесятых годах прошлого века удалось обнаружить штамм, вредоносный для техники. Конечно, вредоносность прародителя современного "Трояна" нельзя было назвать продуктивной: словно паразиты, микроорганизмы могли жить на теле носителя месяцами - даже годами, - постепенно разрушая кремниевую плоть. Пускай конечный итог оказывался для техники печален, подобные сроки устроить оборонный комплекс, безусловно не могли.

В закрытых, засекреченных лабораториях приступили к разработке. Ведь это был не просто новый шаг - триумф! Ученые и генералы понимали: если удастся создать такую технологию, война перейдет на качественно новый уровень. В теории промышленность отдельно взятой страны можно уничтожить незаметно. Не понадобиться чересчур громких нейтронных бомб, чреватых ответным ударом. Просто и тихо почти вся инфраструктура противника выходит из строя, обнажая границы...

Перспективы виделись радужные, однако реальность внесла коррективы. Уже через несколько лет активной работы выяснилось: любая попытка изменить структуру вируса оборачивается нестабильность. Модифицированный вирус погибал спустя минуты, редко - часы. В тот момент казалось, что решения нет - тупик. Да и время не стояло на месте: неизбежно возникли новые идеи, новые увлечения. И высокое начальство постепенно забыло, забросило идею с вирусом - списали в брак.