Стратегия обмана. Трилогия (СИ)

   - Всё потому что в отеле останавливаются не лондонцы, - нашел объяснение Брендан, видимо чувствуя свою вину за произошедшее, - властям не интересны иностранцы.

   - Я думаю, - подала голос Алистрина, - это что-то вроде провокации. Властям хотелось показать миру, какая ВИРА бесчеловечная и убивает мирных людей к конфликту в Ольстере никак не причастных, да ещё и из нейтральных стран. Больше никаких взрывов гостиниц, хватит подыгрывать этим ублюдкам. Те убитые и раненые больше на их совести, чем на нашей. Если мы и террористы, то власти - соучастники.

   Когда начался суд над исполнителями теракта в двух гилфордких пабах, что произошёл годом ранее, эти самые исполнители наблюдали за ходом заседания по телевизору из своей конспиративной квартиры.

   - Ну, это же безобразие, - возмущалась Дарси. - дать пожизненное невиновным! Не могли они признать вину за нашу акцию.

   - Признали же, - буркнул Брендан.

   - Но почему, если они ничего не делали?

   - Что ты как маленькая, - осадила её Алистрина, - не знаешь такое выражение "пять методов"? Полиция их пытала как и интернированных в Ольстере. Так из них и выколотили признательные показания. Если бы тебе не давали спать неделю, не давали есть и заставляли, не двигаясь, стоять посреди камеры, ты бы тоже сломалась. И я бы сломалась, - нехотя призналась она, - любой бы сломался. Мы, ирландцы, для них все на одно лицо, низшая раса перед светлым ликом белых господ. Им не важно, взрывали ли те четверо паб или нет, главное - они ирландцы, дикие недочеловеки, и за только одно это достойны тюрьмы. Что ты хочешь от англичан? Они между ВИРА и ОфИРА не видят разницу, всех нас называют ИРА, а ты хочешь, чтобы они отличили добровольца от гражданского. Ну, смешно же.

   - Слушай, ну арестовали их, - рассуждал Брендан, - в декабре, кажется. Полицию что, не насторожило, что бомбы в городе всё равно кто-то закладывал чуть ли не каждый второй день до самого дня перемирия? Они что не поняли, что арестовали не тех, а настоящие... то есть мы, продолжаем работать? Но не настолько же все в полиции, в конце концов, тупые.

   - Откуда ты знаешь? - насмешливо кинула Алистрина. - Полиция просто отчиталась, что террористы пойманы, правительство отчиталось о том же перед гражданами. Все хорошо, все довольны, а на тех четырёх в суде плевать.

   - Но мы же все равно взрывали, - не отставал Брендан, - а ты вообще нахулиганила в Белгравии. И что, ни у кого наверху в мозгу не зашевелилось сомнение?

   - Ему там негде шевелиться, - хихикнула Дарси,

   Брендан не обратил на неё внимания и продолжил:

   - Или они думают, что в Лондоне действует несколько бригад, одну арестовали, другая на свободе? Я ничего не понимаю в их логике.

   - И зря, - произнесла Алистрина. - Логика у них простая - рядовых граждан можно убивать, иностранцев тоже, лишь бы не на Даунинг-стрит, там ведь обитают небожители, а проблемы черни - это такая ничтожная малость, что и обращать внимание не стоит.

   - Значит надо обратить, - стал настаивать Брендан, - спустить с Олимпа и наглядно показать, что у них не голубая кровь в жилах.

   Так родилась идея заминировать автомобиль одного члена парламента из партии консерваторов. Заминировать получилось, убить - нет. У консерватора изменилось деловое расписание, и в момент взрыва в автомобиле был только водитель.

   В Белфасте до лондонских событий никому не было особого дела - в городе шла вооруженная война между ВИРА и ОфИРА. ВИРА побеждала.

   Потом был отдан приказ о взрыве двух ресторанов. А потом объявился Родерик.

   - Собирай вещи и вылетай в Париж, - сказал он Алекс по телефону, - твоё командование в курсе дел.

   Пришлось подчиниться. В "Гиперионе" её ждала безрадостная новость:

   - Тебя ищет Халид, - с жизнерадостной улыбкой поведал Родерик. - Значит, в мае все прошло хорошо, значит, он тобой доволен. Значит, намечается новая акция, и он хочет взять тебя с собой.

   - Рори, - почти простонала она, - у меня в Лондоне куча дел.

   - У вашей бригады есть командир и ещё один взрывотехник, так что обойдутся без тебя.

   - Они опять накосячат, - только и сказала на это Алекс. - Открой секрет, как ты уговорил Туми меня отпустить? Нет, правда, скажи, как это происходит? Ты звонишь ему домой и говоришь: "Отпусти-ка заместителя командира лондонской бригады, ей ещё с палестинцами поработать надо", так что ли?

   - А тебе не всё ли равно, как я это делаю?

   - Представь себе, нет. Потому что я не хочу больше ввязываться в палестино-сионистские разборки. Всё с самого начала пошло как нельзя плохо. Просто ужасно. А закончилось пшиком. Убили человека ни за что, и от сионистов ничего не добились. Провальная акция, Рори. Что, ещё одну такую пора сделать?

   Но говорить что-либо своему куратору было заведомо бесполезно. Это не штаб ВИРА, с Туми можно поспорить и договориться, а с Родериком ни то, ни другое не пройдёт.

   Пришлось ехать на встречу с Халидом в Брюгге. Они увиделись в баре, но никто не спешил предаваться не самым приятным воспоминаниям о недавней совместной работе в Швейцарии. Говорить об этом было неудобно, да и не хотелось вовсе. Вместо этого Халид произнёс:

   - У меня есть товарищ, и он планирует крупную акцию в одной европейской столице. Он набирает группу и предложил мне принять участие.

   - Замечательно, - только и сказала Алекс, - принимай.

   - Есть условие. Он приведёт в группу двоих доверенных ему бойцов, и я тоже двух. И я сразу подумал о тебе.

   - Обо мне и ещё о ком? - безрадостно спросила она.

   - О Юсуфе.

   - А что не о Мигеле?

   - У него сейчас много дел в его антифашистской группе.

   - Ну да, каудильо Франко сильно сдал, можно и разгуляться.

   - К тому же, - добавил Халид, - по-моему, вы плохо поладили.

   - Тогда ты мог пригласить Мигеля и Юсуфа.

   - Мог бы, но не стал.

   - Почему?

   - Ты умеешь быстро принимать решения и действовать. Мой товарищ должен это оценить.

   Всё ясно, видимо и тут придется кого-то быстро пристрелить. Как бы Алекс это не нравилось, но одна мысль о Родерике заставила её сказать:

   - Хорошо. Куда ехать?

   - В Швейцарию.

   - Опять? - поразилась она.

   - Нет, теперь в Цюрих. Но сделаем крюк и поедем через итальянскую границу.

   - Нет, Халид, мне это всё не нравится. Цюрих, конечно, не Базель, но швейцарская полиция везде одна и та же.

   - И что? Разве кто-то знает нас в лицо? Тебя точно нет.

   - А почему именно через Италию?

   - Но не через Западную же Германию. Тебе там, наверняка не нужно появляться.

   - Ну да, конечно.

   Делать было нечего, пришлось соглашаться. Известив Родерика, куда направляется, Алекс получила заверение, что он поедет за ней следом, дабы незримо контролировать ситуацию.

   По дороге Алекс с Халидом живо обсуждали новость последних дней - то, как ООН признала государственную идеологию Израиля, сионизм, разновидностью расовой дискриминации и апартеида.

   - Наконец-то до них дошло, - заключил Халид. - восемь лет прошло с начала оккупации Западного Берега и Газы и геноцида палестинцев на этих землях, а они только сейчас заметили, что что-то не так с сионистами.

   - Лучше поздно, чем никогда, - возразила Алекс. - Правильно проголосовали те семьдесят две страны. Сионизм это и есть расизм. Помню... - Алекс замялась, поняв, что чуть не проговорилась о своем немолодом возрасте, - ...в общем, в тридцатые годы в Германии, когда нацисты выпустили те расистские законы о чистоте немецкой крови, первыми кто их поддержал, были сионисты. Они так и сказали, какие хорошие законы, благодаря им еврейский народ сохранит чистоту и своей крови, - и, припомнив о своем статусе полукровки второй степени, Алекс с чувством добавила, - сволочи фашистские. Теперь понятно, почему после нацистов выжили только сионисты, а не ребята из Бунда. Потому что фашист фашиста не обидит.