Экспансия. Тетралогия

Было бы странно, если бы такая идейка не пришла на ум Шакирянову, который искал выгоду всегда и везде. Кирилл удивлялся порой, для чего этот обрезок пошел в Галактический Корпус. Он еще в "Ледовом раю" помогал прапору Оженкову торговать порношайбами. За процент.

Впрочем, не так давно, перед самым отлетом с Марса, Спиря рассказал Кириллу, почему в кармане у Шакирянова всегда был кол без дюзы. Оказывается, почти все свое денежное содержание тот перечислял маме, у которой, помимо старшенького было еще семь сыновей и дочек — как выражался Спиря, мал мала меньше.

Между тем Фарат вытащил из кармана мундира знакомый любому галакту диск телесного цвета:

— На вот, попробуй!

— Хорошо, — кивнул Кирилл. — Но пока только за одну возьмусь.

— Конечно, конечно! — Шакирянов просто расцвел. — У меня нюх на такие дела… Слушай, хорошо бы низенькую брюнеточку азиатского типа. Только корму оставь такую, какая сейчас. Корма мне очень по кайфу, а остальное уже осточертело. Не зря говорят, что в чужом сарае и своя жена за прекрасную незнакомку сходит. Привычка в постельных делах — все равно что смертный бой с превосходящими силами противника.

Кирилл взял у него с ладони шайбу, положил в карман.

— Сегодня у меня первое дежурство. Ночное. Вот и прикину кол к носу.

Он не стал говорить Шакирянову, что на самом деле еще ни разу не пробовал браться за подобные штучки. Он был абсолютно уверен, что справится. В конце концов, предстоящее мало чем отличается от создания пасынков, только заниматься перенастройкой шайбы придется без спешки и без давления цербов.

46

Потом его взял в оборот капитан Парамонцев, низенький крепыш с обритой головой и смоляными усами (такие были у Портоса в последней экранизации, осуществленной одесской студией "Перевоз"), главный специалист базы по системе оперативно-тактического управления и прочим компьютерным прибамбасам. Кирилла привели в то самое помещение, которое пряталось за занавесом в кабинете начальника штаба; усадили в самое настоящее юзер-кресло. Рядом в таком же кресле сидел малознакомый сержант из штабных с подстыкованными к штекам лайнами. В ячейках на стене лежали два ПТП и два трибэшника. По-видимому, они принадлежали капитану и сержанту.

— Знакомьтесь, — сказал Парамонцев. — Это новый дежурный Кирилл Кентаринов, он будет нести службу вместо Игоря. А это дежурный Кравец Истомин, прошу любить и жаловать.

Обрезки пожали друг другу лапы.

— Мы работаем так называемым сквозным методом, — продолжал Парамонцев, повернувшись к Кириллу. — Всего дежурных четверо. Сутки разделены на три смены по восемь часов. Трое дежурных считаются основными, каждый из них все время работает в одну и ту же смены, чтобы организму не приходилось все время перестраиваться. Эта необходимость возложена на четвертого, который время от времени, по графику, подменяет остальных, чтобы они имели дни отдыха.

— То есть на четвертого ложится большая нагрузка, чем на остальных троих? — спросил Кирилл, опасаясь, что он и окажется четвертым.

— Нет. Четвертый подбирается из тех бойцов, кто по складу характера склонен как раз к постоянным переменам. Для него большей нагрузкой была бы именно работа в одну и ту же смену. Таким образом для каждого сменного получается три дежурных дня, после чего следует один выходной. Правда, во время атаки гостей одного из свободных дежурных вызывают на центральный пост СОТУ для страховки сменного.

Кирилл покивал — система была неплохо продумана. Наверняка без психологов не обошлось.

— Поскольку наиболее спокойной является ночная смена, вы, старшина Кентаринов, первое время будете дежурить ночью, — продолжал Парамонцев. — Ну а дальше посмотрим на ваши успехи. Ясно?

— Так точно!

— Вот и отлично! Садитесь в кресло, подключайтесь к системе, и я запущу программу обучения.

Через три часа Кирилл встал из кресла со слегка кружащейся головой, но знающий, что происходит в системе оперативно-тактического управления, начиная с отдачи команды "Подготовка".

Кравец Истомин сидел в своем кресле и смотрел на нового знакомца с уважением.

— Что ж, — сказал Парамонцев, на физиономии которого явственно было нарисовано удовлетворение. — Те, кто давал о вас отзыв, не ошиблись. Теперь ступайте к каптенармусу, он предоставит вам личное помещение. Как вы понимаете, с вашим графиком работы обитаться в общей казарме было бы затруднительно. Когда переселитесь, после обеда обязательно поспите. Иначе вам трудно придется этой ночью. Поскольку заснуть будет затруднительно, советую обратиться к медикам и воспользоваться снотворным. — Капитан пошевелил усами. — Настоятельно советую, уж можете мне поверить. Организму, привыкшему с постоянным дневным дозорам и боям, обычно трудно перестроиться. Сюда прошу явиться за час с четвертью до полуночи. Время вашего дежурства — с двадцати трех до семи тридцати.

Взвыла сирена. В районе Динозаврова Позвоночника началась очередная атака гостей.

Кирилл бросился было к двери.

— Стойте, Кентаринов! — крикнул ему в спину капитан. — Куда вы?

— Так атака же! — сказал Кирилл и вдруг понял, что сирена теперь звучит не для него. Во всяком случае, бежать к глайдеру с трибэшником в руках и со шлемом на поясе, подгоняя подчиненных, больше не требуется. Во всяком случае — пока.

— Серьезные вопросы есть? — спросил Парамонцев.

Серьезных вопросов не было. А не серьезные могли и подождать.

Сержант Истомин уже застыл в своем кресле.

Интерком отдал приказ голосом начштаба:

— Внимание! Всему дежурному персоналу занять места согласно боевого расписания!

— Выполняйте полученный приказ! — сказал капитан. — Жду вас здесь в двадцать два сорок пять.

И Кирилл отправился выполнять приказ.

Через час он уже стал хозяином собственного отдельного закутка в десять квадратных метров в здании, где жили офицеры.

— Тебе повезло, парень, — сказал копыто, тот самый, с которым новобранцы познакомились еще в день прилета на базу. — В твои-то годы и уже в офицерских хоромах! Держись за эту службу! Подальше от когтей и клыков — есть шанс дослужить до пенсии. Сейчас это тебе, конечно, до фомальгаута, но рано или поздно наступит время, когда ты начнешь понимать мои слова.

В закутке имелась кровать, шкаф с отдельными пеналами для персонального тактического прибора и личного оружия и даже стол со стулом. На столе стоял графин с водой.

Кирилл сходил за своими вещами в казарму. Никого из членов бывшего своего взвода не встретил — все сражались с гостями.

Кирилл вдруг почувствовал себя никому ненужным. Эта казарма, эта бывшая его койка, эта потребность бежать по звуку сирены к взводному глайдеру, подгоняя опаздывающих — делали его членом боевого братства галактов. А теперь он был в стороне. Хоть и галакт, да не тот!

Впрочем, он тут же взял себя в руки. Летучий мусор — подобные мысли! Ему все равно предстоит бороться с гостями, разве только иным путем и на ином месте. И для этого надо не рвать сопло… то есть, душу, а готовиться к боевому дежурству. У каждого в Корпусе имеются свои задачи, и далеко не все стреляют-прыгают-кувыркаются в непосредственном контакте с противником. Положено быть и таким, кто помогает стреляющим-прыгающим-кувыркающимся, от кого тоже зависит, чтобы этих самых стрелков-прыгунов как можно меньше попало на госпитальную койку. А кроме этой задачи, у Кирилла есть и другая, не менее важная.

Он отнес вещи к себе ("к себе" — как это звучало, даже в мыслях! У него никогда не было этого "к себе", кроме краткого периода между приютом и "Ледовым раем") и отправился в лазарет, за снотворным.

Медсестры находились на поле боя, и в лазарете оставалась одна Мариэль. Кириллу не слишком хотелось видеть ее, но с другой стороны — какого дьявола! В конце концов, он ничем ей не обязан. Будет приставать — отошьем!

Как ни странно приставать она не стала. Поздравила с новым назначением, вручила упаковку снотворного, предупредила, что принимать надо не больше одной таблетки. Потому достала еще одну упаковку.