Канонир Кейд. Дилогия

– Я говорил, чтобы она еще полежала,- виновато развел руками Джим,- но она сказала, что прекрасно себя чувствует.

– Ты бы и в самом деле не увлекалась, Анна,- предостерегающе сказал Тони.

– Но я и вправду себя прекрасно чувствую,- упрямо отмахнулась девушка.- И я понятия не имею, отчего со мной приключился этот дурацкий обморок! Прошу прощения за беспокойство…

– Полли! Немедленно в постель! - начал распоряжаться доктор, пропустив мимо ушей дальнейшие слова ассистентки.- Тебе необходимо поспать. Вчера - точнее, уже сегодня - на тебя навалилось слишком много, да еще все сразу. Ступай! Джим, тебе сидеть с ребенком. Выдюжишь? Тогда перемени пеленки, и сейчас мы все будем его кормить.

Джим склонился над сыном со счастливой улыбкой. Его большие руки немного путались в маленьких кусочках ткани. Тони развалился в кресле и закрыл глаза.

Санни беспрерывно орал, требуя пищи.

– Док, я все никак не возьму в голову, как вы смогли догадаться? Не открывая глаз, Хеллман монотонно повторил для Джима ту же версию, что раньше сообщил Полли.

– Ладно, готов поверить вам на слово,- сказал Кендро после глубокого раздумья.- Но будь я проклят, если хоть чего-нибудь понимаю! Все готово, док!

Тони поднялся.

– Тебе показать, как пользоваться бутылочкой? Если хочешь, конечно.

– Вот, держи,- сказала Анна, оттеснив доктора.- Давай вместе.

Покраснев как от натуги, здоровяк Джим с тысячью предосторожностей засунул соску в рот ребенка. Затем поднял голову и расплылся в широченной улыбке. Глаза его подозрительно поблескивали.

– Ну и как вам это нравится? - прошептал он с нескрываемой гордостью.

Санни старался вовсю, торопясь и жадно причмокивая, как будто не ел по меньшей мере неделю. В считанные минуты он высосал все три с половиной унции, после чего отвалился от бутылочки и мгновенно заснул. Дыхание малыша было ровным и регулярным.

– Дитя Марса,- негромко сказала Анна, глядя на спящего.- У тебя настоящее дитя Марса, Джим.

– Похоже на то,- довольно согласился Кендро.

– Джим, - вмешался доктор,- кому-то надо посидетьс ребенком до утра. Я уже на пределе, а Полли необходим сон. Одна надежда на тебя.

– Конечно, Тони, можешь не сомневаться,- энергично кивнул Кендро, не отрывая восхищенного взгляда от личика сына.

– Надевай свою парку, Анна, и не спорь с врачом! - повелительным тоном приказал Хеллман.- Сейчас я отведу тебя домой и постараюсь выяснить, с чего это вдруг тебе приспичило грохнуться в обморок. Собирайся, пошли!

– У меня просто голова немного болит,- торопливо заговорила Анна, когда они вышли на улицу.- Наверное, мне нужно как следует выспаться. Последнее время я веду не очень правильный образ жизни.

Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла скомканной.

– У всех нас плоховато с режимом,- согласился Тони.

Они вошли в дом, доктор бегло осмотрел девушку и решил, что одним аспирином тут не отделаешься. Набрав в шприц пару кубиков сильного успокоительного, он сделал ей укол в руку. Спустя минуту Анна расслабленно разлеглась в кресле. Щеки ее немного порозовели.

– Гораздо лучше,- призналась она с благодарной улыбкой.

– Ты ни о чем не хочешь со мной поговорить?

– Я… Наверное, мне лучше поспать.

– Тогда офаничимся голыми фактами.- Хеллман протянул руку и ощупал голову девушки.- Ушибов нет. Может, с похмелья головка болит?

– Может быть,- с вызовом ответила Анна.

– Ах, какая испорченность! Неужели с той единственной рюмки, что ты выпила вместе с нами?

– Да, с той самой, черт побери!

Тони слегка испугался. Анна никогда в жизни не ругалась.

– Не слишком ли много загадок для одной ночи, милая? - мягко сказал он.- Расскажи мне.

– Надо, наверное,- нехотя заговорила Анна.- Только полный идиот станет врать своему врачу, адвокату и так далее.- Она замялась в нерешительности.- Ты только не смейся, но у меня не совсем обычный мозг. Знаешь, как у людей, которых принято считать ненормальными. Я тоже ненормальная, но по-другому.

– Продолжай.

– Я сама долгое время ни о чем не подозревала. Эта моя особенность - она чем-то похожа на телепатию, хотя на самом деле мне очень редко удается отчетливо читать чужие мысли. Вообще-то я с детства отличалась повышенной чувствительностью, только сначала не понимала, что со мной происходит. Но позже это свойство стало развиваться… Я никому об этом не рассказывала. Никому и никогда!

Она жалобно посмотрела на Тони, словно ища сочувствия.

– Ладно, доскажу до конца. Впервые я стала задумываться, когда мне исполнилось двадцать. По этой же причине я выбрала такую редкую профессию, как стеклодув. Если твой мозг с утра до вечера полон обрывков чужих мыслей и эмоций, поневоле начинаешь искать что-нибудь индивидуальное и уединенное. Я и на Марс отправилась, потому что на Земле было слишком “шумно”.

– Так вот почему из тебя вышла такая замечательная медсестра, хотя у тебя нет ни специального образования, ни диплома,- понимающе кивнул доктор.

– С тобой легко работать,- с лукавой улыбкой призналась Анна.- Большую часть времени, я имею в виду. Но иногда ты так злишься!

А Хеллман мысленно перебирал в голове все те случаи, когда она оказывалась на месте до того, как он ее звал, или подавала необходимый инструмент в то мгновение, когда он успевал о нем только подумать.

– Ты только не расстраивайся из-за этого, Тони. И мне бы очень не хотелось бросать работу в больнице. Ты не бойся, я не слышу твоих мыслей - я слышу лишь твои чувства. На самом деле, таких, как я, немало. Ты сам, наверное, давно заметил во мне что-то странное. Но разве это так уж ужасно? - Голос ее сделался умоляющим.- Пожалуйста, Тони, постарайся относиться к этому как, скажем, к умению вкусно готовить или быстро считать в уме.

– А я вовсе и не собираюсь расстраиваться! - бодро заявил Тони и тут же почувствовал, как бесполезна и бессмысленна его наигранная бравада. Это был тот самый случай, когда от собеседника в буквальном смысле невозможно скрыть владеющие тобой эмоции. Не стоило даже пытаться.- Не сердись на меня, девочка. Я постараюсь взять себя в руки. Ты ведь ощущаешь сейчас, как я это делаю? Пойми, все это так ново и неожиданно… Одним словом, мне надо сначала как-то свыкнуться, что ли… Дай мне немного времени.- Он задумался на мгновение и задал неожиданный вопрос: - А ты понимаешь, как работает этот механизм у тебя в мозгу?

– Не очень. Я просто слышу эмоции других людей. Между прочим, люди тоже более остро ощущают мое настроение. Ты знаешь, как у меня это впервые проявилось? Еще на Земле, когда я жила в Чикаго. Я тогда была совсем юной, даже двадцати еще не стукнуло. На меня напал хулиган. Улица была пустынная, темная. Я побежала, но он бежал быстрее и скоро догнал. И в этот момент у меня в голове как будто что-то щелкнуло: я перестала принимать и начала передавать. Не знаю, как это получилось, но я транслировала весь свой ужас, омерзение, протест намного сильнее, чем это доступно нормальным людям. Ты понимаешь меня, Тони?

– Наш словарный запас не рассчитан на описание подобного рода переживаний,- заметил доктор,- но я тебя очень хорошо понимаю. Что было дальше?

– Он упал на тротуар и начал биться в корчах, как выброшенная на берег рыба. А я побежала вперед, не оглядываясь, пока не добралась до людного перекрестка. Я потом просматривала газеты, но в них об этом ничего не писали, так что с тем парнем, наверное, ничего страшного не случилось.

Анна замолчала, вскочила с кресла и нервно заходила по комнате. Потом подошла к окну и долгое время стояла, вглядываясь в окутанные ночным мраком просторы Лакус Солис. Когда она снова заговорила, голос ее дрожал от напряжения:

– Прошу тебя, Тони! Все не так плохо, как кажется. Я не умею передавать сознательно и в любой момент, когда мне этого захочется.- Анна повернулась к Хеллману. Теперь голос ее стал больше походить на нормальный.- Люди обычно не держатся так о т к р ы т о, как тот тип на улице. Кроме того, чтобы повторить подобное, необходим особый эмоциональный настрой. Вот сегодня, к примеру, я пыталась транслировать, но ничего не вышло, хотя я старалась изо всех сил. Поэтому и голова болит.