Злая война

Мартин осторожно приподнял крышку люка и огляделся. Похоже, чисто. Вылез и уже более внимательно изучил обстановку.

Пустые бетонные ванны отстойников со следами пересохшего ила, застывшие навечно лопасти аэраторов, трубы, погрызенные шланги, штабель железных бочек с полустертой маркировкой и хлам. В углу помаргивает глазками лампочек контрольный пульт. Трогать категорически не рекомендуется. Часть машин и технологического оборудования необъяснимым образом сохранили работоспособность, порой извращенную. Нажмет любопытствующий какую-нибудь кнопочку и наживет себе геморрой, а то и вовсе к праотцам отправится.

Так, а это у нас что?

Подле бочек — загустевшая лужа, словно какой реагент натек и от времени превратился в желе. Вот только не светится сам собой «Туалетный утенок», или что там раньше в дерьмо лили, не фосфоресцирует ярко-зеленым. Так ведут себя микроорганизмы. Нет, дружок, даже не думай косить под безобидную колонию анаэробных бактерий. Ты — самый настоящий холодец. Кто в тебя вляпался, тому, ну, ты сам знаешь.

— За мной. Ничего не трогать. Смотреть, куда ступаете.

Из люка показалась голова Капрала. И тут внимание его командира привлек приглушенный кирпичом стены звук. Он быстро согнул руку со сжатым кулаком, потом приложил палец к губам. Высунувшийся по пояс наемник оперся локтями и замер в неудобной позе.

— Вот другой затычки не нашлось, — прошипел наемник.

Шутит. Это хорошо. Значит, еще силы остались.

Мартин крадучись подошел к железной двери и прислушался. В соседнем помещении раздалось невнятное бормотание, потом кто-то громко высморкался, харкнул, прочищая горло, и гнусаво запел: «И снится нам не рокот космодрома, не эта ледяная… — Оборвал на полуслове и объявил: — Ничего мне не снится. Слышь ты, мудила. Ничего!»

Мартин среагировал на металлический скрежет за спиной и мягко с перекатом упал на бок. Сорванный с запорного клапана тяжеленный штурвал, вращаясь, словно фризби, с гулким звоном вмазался в стену, аккурат в то место, где только что была его голова. Наемник ударил подошвами ботинок в дверь, распахнул ее, перекатился внутрь помещения, попытался выстрелить и не смог нажать на спусковой крючок. Пальцы отказались слушаться. По насосному залу поплыли странные тени, одна, не прерываясь, прошла сквозь подпиравшую потолок колонну и потянулась к наемнику. Коснулась. И разумом человека овладела паника. Мучительно захотелось завыть, вскочить и бежать прочь. Без памяти, без оглядки.

Мартин стиснул зубы, собрал остатки воли и заставил себя замереть, не двигаться, ждать. Десять секунд, полминуты, минуту.

Морок спал, исходя мелкой дрожью и холодным потом.

«Что, сука, выдохся?».

Полтергейст — чистая нежить — создание хоть и раздражительное, но хилое и медлительное. Вот кровосос — тот настоящий чемпион на кулачках махаться. А этот, подлюка, шкодит дистанционно: швыряет тяжелые предметы, пробует забороть пси-ударом. После неудачной атаки, растратив энергию, как правило, пытается слинять. На сей раз монстру не пофартило капитально: и хисту маловато, и выброс за стенами с минуту на минуту начнет яриться — наружу хода нет.

Что ж, сам напросился.

Мартин, не сходя с места, прицельно расстрелял всю обойму в маячивший у дальней стены призрачный голубоватый пузырь. Тот лопнул, и на пол вывалилось обезноженное почти человеческое тело, покрытое струпьями и слизью. Наемник встал и подошел ближе. Уродец еще шевелился, скреб когтистыми пальцами, судорожно разевал и без того широко распахнутый в гримасе вечного изумления рот.

Пристрелить? Патронов жалко, еще понадобятся. Огляделся по сторонам и приметил подходящую железяку.

Ну, со святыми упокой.

Расчетливый удар разнес неудачливому упырьку голову.

Остаток ночи поделили на шестерых, без скидок на звание и авторитет. Чего уж там, сейчас все на равных, всем надо выжить. Мартину выпала вторая очередь.

Он сидел у стены, положив автомат поперек колен, и неторопливо посасывал палочку сушеного мяса со специями, перекатывая языком из одного угла рта в другой, как это часто делают с зубочистками. Закончилась одна, взял из пайка другую. Соль, перец, специи раздражают губы, не дают кемарить.

— Выплюнь ты эту соску американскую, — негромко посоветовал голос из темноты.

Наемник вскинулся, щелкнув предохранителем, и навел оружие на звук.

— Выходи на свет с поднятыми руками. Медленно.

— Пушку-то убери. Прохлопал уже, — резонно заметила темнота. — Ты б и пикнуть не успел.

Надо признать, невидимый визитер прав: отрубился, мать твою, прозевал. Не сработала чертова прижевка. Мартин зло сплюнул бесполезный огрызок, чуть качнул стволом автомата и упрямо процедил:

— Выходи, умник. А там посмотрим.

— Борзеешь, наемник.

Дохнуло холодом. Сумрак на границе световых кругов от фонарей колыхнулся и выдавил из себя расплывчатое пятно, оформившееся в фигуру невысокого молодого сталкера в антрацитово-черных плаще и комбинезоне с черным же «калашом» за плечами.

Ночь сюрпризов. Дима Шухов, кажется, так звали паренька в прежней гражданской жизни. В Зоне отзывался на прозвище Рэд, пока не замуровали его у Четвертого энергоблока ЧАЭС. Между прочим, друзья замуровали, притом заживо, вот такие высокие отношения. Как и что там вышло, конкретно никому не известно, да только с тех пор появилась в Зоне легенда — Черный Сталкер, то ли призрак, то ли нечто большее.

Вопрос. На хрена Рэду Шухову сдались наемники, если он и бывшим коллегам по ремеслу редко показывается.

— Любопытство, Мартин. Простое человеческое любопытство, — словно прочтя его мысли, ответил тот и без приглашения уселся напротив, скрестив ноги по-турецки и устроив автомат на коленях. — Немало вы тут наколбасили. Ох, немало.

Наемник отложил в сторону оружие. Не хватало еще выставить себя полным идиотом, держа на мушке любопытного бродячего… Короче, не важно, кто он есть, главное, палить в него бесполезно. Да и причины нет. От Черного Сталкера больше пользы, чем вреда. Под настроение и подскажет, и посоветует, а то и предостережет от неверного решения.

— Закурим, — предложил Черный сталкер и прищурился.

Надо понимать, своих у него не водилось. В привычку вошло, что все с ним делятся. Ладно, не будем нарушать традицию, уважим легенду. Мартин достал из бокового кармана помятую коробочку «George Karelias & Sons» и перебросил гостю.

Тот выбрал относительно ровную сигарету, поводил ею под носом, вдыхая аромат, щелкнул зажигалкой (язычок пламени из штуковины черного металла был того же оттенка, или показалось) и глубоко затянулся.

— Греческие… Знатный табак, — пробормотал он, с наслаждением пуская дым, и, как бы между делом, убрал пачку куда-то в складки комбеза. — Красиво живешь.

Мартин хмыкнул. Привычка матросить сигареты его всегда немного раздражала. Его бойцы к этому давно привыкли и особой тягой к японским сигаретам марки «Цузие» не отличались.

— Не жлобься, земеля. Ты себе купишь, а я где еще такие возьму? — Дмитрий (поговаривали, он родом из Сибири) снял рюкзачок и достал армейскую фляжку. — На-ка лучше хлебни маленько. Не пьянства ради, здоровья для.

У него там что, морозильник? Фляга в инее вся, того и гляди, пальцы прихватит, не отдерешь.

Наемник чиниться не стал, отвинтил крышку и, не касаясь губами ледяного горлышка, влил в рот порцию стылой тягучей водки. Проглотил, крякнул и вернул сосуд владельцу. Тот тоже приложился.

Разговаривать с призраком, курить, пить с ним. Ну, полный же бред. Может, еще и споем. Про одну возлюбленную пару, например, которая в камышах гуляла? Как раз ко времени. Или про очи черные, тоже неплохо.

— А здесь все бред, если не заметил. — Рэд саркастически улыбнулся и отрицательно покачал головой. — Извини, петь не будем. Гитару на ЧАЭС оставил.

Тут он словно вспомнил что-то важное:

— Кстати, об очах. Не нравятся мне зенки Волкодава. Ох, не нравятся. Подолгу он в Зоне засиживается. Хотя тебе этого не понять. Пока не понять, — и после паузы добавил: — Валить его надо.