Хроники затерянной эры. Дилогия (СИ)

— И каким макаром я их уничтожу?! Ты сама видела, что ракетница взорвана к ядреной матери!

— Сэр, зенитка ЛЗ-116 уже установлена.

— А почему сразу не доложила? — нервно спросил я. — Ладно, давай, указывай цели, а я буду стрелять… И включи форсажные! Может, выиграем время!

— Как прикажете, сэр.

На трех установленных передо мной мониторах стали вспыхивать зеленые треугольники, нацеленные на нечто неразборчивое, движущееся на меня с большой скоростью. Каждый раз, когда я сжимал управляющий шар, в центр треугольника откуда-то снизу экрана протягивалась оранжевая нить, которая исчезала так же внезапно, как и появлялась, но непременно оставляла после себя желтую вспышку. Веселый зеленый треугольник на долю секунды пропадал — ведь после поражения лазером цель переставала существовать, и он спешил переключиться на следующий объект.

Сколько времени длилась стрельба, я не мог сказать даже приблизительно — время то замедлялось, и тогда я видел медленно летящие красные капсулы с огромными цифрами на бортах, то ускорялось, и тогда я не видел и не осознавал почти ничего.

— Капитан, — вывел меня из прострации равнодушный голос Эльвы, — примите мои поздравления — у вас почти получилось уничтожить всех противников. И примите мои соболезнования в связи со скорой вашей смертью.

— Что такое? Почему смертью?

— Минуту назад, пробив внешний борт, в четвертый отсек третьего отдела влетела десантная капсула. Вы не помните, сэр?

— В ней один десантник?

— Четыре, сэр. Судя по их активности, никто не ранен. Шансы выжить для вас составляют шесть целых, плюс-минус девять десятых процента.

Жизнь — это цепь случайностей, звенья которой разделяются на полосы везения и, соответственно, невезения. Они не всегда чередуются друг с другом, вполне могут идти подряд, но рано или поздно везенье сменяется неудачей, и хорошо, если она не затянется.

Но сейчас я задумался над устройством жизни — быть может, мое мировоззрение ошибочно? Может быть, я заблуждаюсь и судьба человека вообще не делится на черное и белое? Иначе к чему причислить события последних минут: к везению или к неудаче?

Если рассуждать логически, мне повезло, что корсары меня недооценили — полезли под ракеты, предварительно не проверив наличие вооружения на «Эльве». Мне также повезло, что ракеты не были сбиты истребителями, а еще больше повезло, что те три корабля, которые уничтожили ракетницу, совершили по сути акт самоубийства, вместо того чтобы проверить наличие на корабле еще одной зенитки. Ну да, элементарная логика заставляла предположить, что если бы зенитка была установлена, то стреляла бы она по истребителям, однако… мне повезло.

Но госпожа Удача, показав свою ослепительную улыбку, повернулась ко мне спиной в тот момент, когда я на пару с Эльвой принялся отстреливать десантные капсулы. Да, здорово, что мне удалось сбить такое невообразимое количество спасательных капсул, но мне ужасно не повезло, что сквозь лазерную преграду прошли аж четыре штуки.

Эта неудача была неразделима с прошлыми успехами, но тем не менее аннулировала их: результат оставался неизменным — я мертв. Десантники убьют меня с вероятностью двадцать к одному. Глупо надеяться на эти пять процентов…

Я еще раз упросил Эльву «прокрутить» развернувшиеся в космосе события. Вот почти безостановочно строчит единственный лазер исполинского корабля, вот одна за другой в космосе на секунду вспыхивают маленькие звездочки. С каждой такой вспышкой летящих с огромной скоростью спасательных капсул становится на одну меньше.

А вот одна капсула из этого роя, воспользовавшись тем, что лазерный луч «лизнул» троих ее собратьев, находившихся рядом, увеличила скорость и пронеслась в мертвую зону зенитки. Не пытаясь притормозить, капсула мигнула ярко-синим и вонзилась в обшивку «Эльвы», заставив ее содрогнуться. Впрочем, спасательные капсулы явно не были рассчитаны на таран стены космического города — от удара она раскололась и взорвалась.

Но вслед за ней в корпус «Эльвы» вонзилась еще одна капсула — и с тем же успехом. Разве что, расколовшись от удара, словно спелый арбуз, она не взорвалась. Я даже увидел, как из нее вытряхнулись объемистые скафандры десантников, которые, покувыркавшись в безвоздушном пространстве, унеслись в открытый космос. Я искренне надеялся, что десантники погибли от удара — вряд ли их скафандры оборудованы ранцевыми двигателями, а смерти в полном сознании посреди черного океана не пожелаешь и врагу.

Третьей капсуле повезло больше. Ей удалось пробить обшивку и ворваться внутрь корабля, где, как сообщила Эльва, она успешно остановилась — столкновение с бортом замедлило ее скорость, не причинив при этом существенного вреда. Судьба четвертой прорвавшейся капсулы оказалась схожа с судьбой первых двух — ее расплющило об обшивку.

Эльва принялась прокручивать ролик с камер наблюдения, где таранная капсула, дымясь и почему-то плавясь, раскрыла сразу три люка, из которых стали выбираться громоздкие фигуры. Я не успел их толком разглядеть: камеры в этот момент отключились — Эльва сказала, что их заблокировала система, вшитая в скафандр командира десантников.

В общем, повод для грусти у меня был, но отчаиваться я не собирался.

— Эльва, а как они меня найдут в таком огромном корабле?

— Сканеры, сэр.

— А их можно обмануть?

— Да, сэр. Хороший боевой доспех экранирует тепло и шумы, издаваемые организмом, разумеется, при условии полной неподвижности тела.

— Что за шумы?

— Дыхание, стук сердца… Однако в вашем случае на доспех рассчитывать не приходится.

— Почему это?

— Система сторожек, оставленная в ходе прошлого визита корсаров, все еще продолжает функционировать — они передают десантникам информацию о вашем местоположении, и их вряд ли способен обмануть боевой доспех.

— У нас же есть зенитка… она сможет до них дотянуться?

— Да, капитан, но для этого нужно развернуть «Сердце Эльвы», чтобы та часть корабля, на которой установлена зенитка, была обращена к сторожкам.

Я пожал плечами:

— Ну так разворачивай!

— Капитан, вынуждена предупредить, что для выполнения этой операции потребуется три целых две десятых процента энергии, оставшейся в накопителе.

— В аккумуляторе?

— Да, сэр.

— Почему так много? Ты же сказала, что там энергии на несколько лет!

— Я такого не говорила, сэр. Дело в том, что форсажные двигатели потребляют энергию в намного большем объеме, чем даже зенитка. Напомню, что по вашему приказу форсажные двигатели были задействованы в бою против десантных капсул.

Я изо всех сил помассировал виски — но никакого другого выхода не придумал.

— Бог с ним, сейчас я борюсь за свою жизнь — так что, давай, поворачивай корабль и взрывай сторожки.

— Сэр, мне запрещено пользоваться оружием, я могу его только наводить.

— Сколько у нас примерно времени до того, как сюда войдут десантники?

— Судя по скорости, с которой они продвигаются, а продвигаются они напрямик сквозь стены, у вас менее часа.

— Ну так давай, начинай разворачивать корабль, а я пока переоденусь в скафандр… или как он там называется.

— САУ-12, сэр.

— Да, да, — кивнул я, поворачиваясь к роботу, замершему навытяжку. — Банка, давай скафандр.

— Скафандр, сэр? — донесся металлический голос из глубин стального чрева.

— Боевой доспех.

Банка на гусеницах, размахивая стеблями-манипуляторами, указала мне на стоящий в вертикальном положении скафандр и произнесла, не меняя интонации:

— Вот он, мой капитан.

Я и без него видел стоящий рядом поблескивающий скафандр, но хотел убедиться, что это действительно он, а не еще один робот.

Боевой доспех впечатлял и ужасал. Он казался живым, огромным и одновременно изящным, от него веяло несокрушимой мощью, надежностью и… тихим ужасом. На черном нагруднике — от массивных наплечников до гофрированного в виде кубиков пресса живота — опускались два ряда фонарей, горевших кроваво-алым светом, на черных с белыми полосами наплечниках поблескивали серебристые не то руны, не то знаки отличия. На правом наплечнике была прикреплена небольшая установка с короткой и толстой, в два пальца, антенной. На ее конце ритмично мигал красный светодиод.