Схватка с дьяволом

— Ладно, я вижу, что вы правы, только один из моих товарищей по команде — буддист. Он обращен много лет назад, когда еще учился на Земле. Через него я и заинтересовался медитацией. Кроме того, весьма спорно, являются ли секты подлинных буддистов религиозными в обычном смысле этого слова. Определенно они являются агностиками, ибо уважают богов и другие гипотетические одушевленные элементы в реальном многообразии; их доктрина кармы не требует возрождения в том смысле, в котором обычно используется этот термин, и фактически нирвана — это не аннигиляция, а, скорее, состояние, которое вполне может быть достигнуто в этой жизни и состоящее из…

А затем было слишком поздно для Кима.

Наискось через небо пронесся космический корабль, узкий цилиндр, сверкающий под лучами Земли и мерцающий внутри силового поля. Он быстро уменьшался в размерах, пока не исчез в холоде Млечного Пути.

— Ну и ну, — пробормотал Фолкэйн. Он внимательно посмотрел на Кима и осведомился: — Я полагаю, там находятся Латимер и Белданиель?

Обычное путешествие, — ответил Ким.

Фолкэйн сжал кулаки.

— По правде говоря, сэр, я сомневаюсь в этом.

Тут он вспомнил про трубку, которую держал в руке, и начал ее старательно набивать.

— Я узнаю корабли с гипердвигателем с первого взгляда. Они не используются для межпланетных сообщений, зачем использовать дорогой механизм, когда есть более дешевые? По тем же самым причинам курьеры обычно нанимают межзвездник, это практичнее. Полноправные партнеры большой компании не путешествуют в таких кораблях по рутинным вопросам. Ясно ведь, что тут срочное дело.

«И ты не хотел, чтобы я узнал об этом», — добавил он мысленно. Его мускулы вновь напряглись. В Фолкэйне пробуждался гнев! Он с трудом выдавил смешок.

— Вы не должны беспокоиться обо мне, сэр. Я не намерен подглядывать за вами и лезть в ваши секреты.

Ким немного расслабился.

— Их миссия важна, но не относится к нашему с вами делу, — сказал он.

«Так ли это? — подумал Фолкэйн. — Почему ты не сказал мне об этом в самом начале? Я думаю, нет, я знаю, почему. Ты настолько изолирован от человеческого общества, так неопытен в том, как мыслят люди и как они действуют, что засомневался в своей собственной способности убедить меня в невинности этого старта. Скорее всего, здесь кроется какой-то подвох!»

Ким снова попытался улыбнуться.

— Простите меня, капитан Фолкэйн. У нас нет желания мешать вашей религиозной практике. Пожалуйста, оставайтесь, сколько хотите. Если пожелаете вернуться в компанию, вы можете воспользоваться вон той панелью связи, и кто-нибудь, из нас придет, чтобы проводить вас в другую комнату.

Ким поклонился.

— Желаю вам приятно провести время!

«Врет! — подумал Фолкэйн, глядя в спину Кима. — Поскольку вред уже нанесен, он повернул мои слова против меня же — он хочет задержать меня здесь лишний час. Но что же за всем этим кроется?»

Фолкэйн зажег трубку и прошелся пару раз по комнате затем слепо посмотрел в иллюминатор, шлепнулся в кресло и снова вскочил на ноги. Не питает ли он пустое, автоматическое недоверие к просто чужому или действительно чувствует что-то неладное?

Мысль, что информация, даваемая компьютерами «Оракула», не остается в тайне, была ему не в новинку. Партнеры легко могли установить средства для прослушивания и записи бесед. Они могли проинструктировать машину, чтобы та направляла свои рекомендации в желательную сторону. И, — о космос! — как только вера в них установилась, как только хозяева Лиги стали пользоваться их услугами в полную силу, какого шпиона они получили! Какого саботажника!

Тем не менее факт оставался фактом: ни один из этих осторожных, коварных предпринимателей не обнаружил ничего компрометирующего «Оракул» в тайном соглашении с кем-либо из конкурентов или в поисках проникнуть в поле их деятельности, делая капиталовложения на основе предварительной осведомленности.

«Могло ли случиться так, что они решили изменить свою политику? Моя планета могла соблазнить самых достойных. Нет, оставь, не здесь кроется правда. Шесть личностей столь прямолинейных, как эти, так просто не переключатся с информационного бизнеса на пиратство».

Фолкэйн посмотрел на часы. Прошло тридцать минут. Этого было вполне достаточно для его цели. Тем более, что ему, вероятнее всего, все равно не поверили. Он подошел к панели связи, щелкнул тумблером и сказал:

— Я готов.

Он едва успел повернуться, как в дверях появилась Tea Белданиель.

— Так быстро! — воскликнул он.

— Я случайно оказалась рядом.

«Или ты ждала все это время у дверей?» — мелькнуло у него в голове.

Tea остановилась у иллюминатора. Ее походка была более грациозной, а улыбка более теплой, чем прежде. Но неловкость сохранялась. Она застыла в напряженной позе и на расстоянии от Фолкэйна, будто одновременно завлекала его каким-то странным образом. Быть может, это было вызовом, а быть может, она была всего лишь хорошо сложенным животным?

Фолкэйн погасил трубку.

— Надеюсь, я никого не обидел, — сказал он.

— Никоим образом. Вид вдохновляет вас, не так ли?

Она протянула руку к регулятору, свет потускнел, сверхъестественный лунный пейзаж предстал их взорам.

«Никакого давления на меня сейчас нет, — подумал Фолкэйн. — Напротив, чем дольше я тяну время с докладом Старому Нику, тем довольнее они будут. Ладно, пока никаких возражений с моей стороны. Это становится очень интересным, я прямо-таки переполнен любопытством. Но не следует забывать об осторожности».

— Это великолепно! — прошептала она.

Он смотрел на женщину. Свет Земли выделял из полумрака ее профиль, звезды мерцали в ее глазах. Она жадно смотрела на их снежные мириады.

Фолкэйн вдруг сказал, захваченный внезапным состраданием, которое удивило его самого:

— Вы чувствуете себя дома, когда находитесь в космосе, не так ли?

— Я не уверена. — Она все еще смотрела на небо. — Но не здесь, должна признаться, только не здесь. Простите нас, если мы плохие компаньоны. Это, я полагаю, от неуверенности и невежества. Мы живем обособленно и работаем — только с данными — абстрактными символами, потому что больше ни на что не годимся.

Фолкэйн не понимал, почему она должна раскрывать себя именно ему. Но к обеду подавали вино, книга по этикету, должно быть, сообщила им, что это необходимо, и вино могло подействовать на ее неопытную голову.

— Я бы сказал, что у вас получилось все прекрасно, учитывая, что вы были полными профанами в этом деле, — сказал он Tea. — Вам чуждо все человеческое, не так ли?

— Да! — вздохнула она. — Я скажу вам правду. Мы решили не раскрывать сразу наше происхождение, так как не могли предсказать, какова будет ваша реакция. Позднее, когда мы получше познакомились с вашей культурой, у нас не было повода раскрыться перед вами. Люди перестали спрашивать, а мы уже привыкли к положению отшельников. Кроме того, мы никогда не хотели личной известности, так же как не хотим этого сейчас.

Она взглянула на Фолкэйна. В этом голубом земном свете сухая деловая женщина средних лет вновь стала юной, умоляющей о снисхождении девушкой.

— Вы никому не расскажете об этом, не так ли?

— Клянусь честью, — воскликнул Фолкэйн, — но что вы имеете в виду?

— История на самом деле простая, — послышался ее приглушенный голос. — С одной из колонизированных планет отправился в поисках своего собственного мира корабль. В целом все казалось крайне бессмысленным. Почему разумные существа должны ссориться из-за политических разногласий? Семьи продали все, что они имели, сложили деньги, купили и оснастили большой, самый совершенный корабль с новейшим автоматическим оборудованием. И улетели.

— В полную неизвестность? — недоверчиво спросил Фолкэйн. — Без предварительной разведывательной экспедиции?

— В Галактике много планет, на которых может жить человек. Они были уверены, что найдут такую и при этом решили ни единым намеком не дать своим противникам узнать относительно намерений.