Одиссея "Варяга"

       Кстати - Гаупт то-ли сам замазан, то-ли настолько привык к всеобщему воровству, что уже и не обращает внимания. При замене мачты на "Рюрике" смета удвоена, дерево, которое заготовили для подкладки под броню, гнилое, купили по дешевке после разборки разваленных Камимурой домишек. То есть полетят эти листы в воду от первого попадания - болты срубит, зато кто-то наварил пару тысяч рублей. Трубки котлов, которые при ремонте "Варяга" использовались и были проданы морскому ведомству неким Калинским, на самом деле из запасного комплекта самого "Варяга", который и так был собственностью этого самого ведомства. Просто на них документы потеряли, а он нашел. Правда, как этот комплект вообще попал во Владивосток вместо Порт-Артура, тоже загадка... Хотя, какая там загадка, обычный бардак, этими же чинушами и созданный. Не знаю только, умышленно или нет. И это только то, что знал один мелкий чиновник железнодорожного ведомства!

       Ну, я его прямо у почтамта в одном исподнем с ошметками ушка и привязал к фонарному столбу, с плакатом "так будет с каждым, кто попытается воровать у армии и флота". А что, правда, скотина помер? Странно, вроде не должен был от такого ранения, может, сердце слабое?

       Ну, а от патруля я вообще не отстреливался. Я им честно сказал - пойду на крейсер, переоденусь, возьму смену белья и сам приду на гауптвахту. Кто ж знал, что тут в гостинице сидят господа офицеры. А стрелял я в воздух, чтобы внимание к этому Петуху привлечь...

       Ладно, погорячился...

       - Слушай, Вася, а как-нибудь попроще ты не мог? Без явных следов? - усмехнулся Руднев.

       - Ну, извини, Всеволодыч, говорю ж - погорячился, забыл.

       - Так... Сиди тут до послезавтра и не рыпайся, герой. А я пойду попробую твои завалы дерьма разгрести. Чтоб не грустил - скажу чтоб Шустовского тебе и закусь принесли. Карбонарий фигов...

       Через день Руднев снова появился на пороге "камеры" Балка, на этот раз с вооруженным эскортом из матросов с "Варяга".

       - Значит так, этот чинуша еще жив, в госпитале он. Одевайся в парадное, отправляемся на встречу с лучшими людьми города. У меня с собой десантная полурота с "Варяга", с оружием, сначала в госпиталь за твоим знакомым заедем, а уж после в городское собрание с визитом. И это, списочек из каюты не забудь прихватить. Будем делать военный переворот в отдельно взятом городе. Пора, наконец, объяснить людям, что такое законы военного времени. Будут знать, как у МЕНЯ воровать.

       - А чего ты два дня полуроту собирал?

       - Нет, я за эти два дня из Питера получил индульгенцию - приморская крепость Владивосток теперь официально не только на военном положении, но и на осадном, и живет по законам военного времени. Пришлось ввести в оборот такое понятие. Подчинена флоту. И самый главный петух в этом курятнике - я. И закрой пасть, а то вижу по наглой улыбочке, что хочешь про петуха откомментировать. Не та эпоха, не стоит. Кстати, и Макарову такой же карт-бланш надо будет выбить, если у нас без эксцессов пройдет... На выход, лейтенант Балк, с вещами!

       Следующие три дня во Владивостоке чиновники и подрядчики вспоминали не иначе как словами "Варфоломеевская ночь". Хотя ни один человек в эти три дня не то что не погиб, а даже не был поцарапан. Но вид полуголого Петухова, стоящего у столба с повязкой на голове, так хорошо повлиял на не знавших такого обращения "бизнесменов", что физического воздействия больше и не требовалось. Достаточно было одного появления в комнате для допросов Балка с парой страхолюдного вида казаков с винтовками, чтобы несгибаемый и "кристально честный" чиновник, затравленно глядя на десяток лежащих на подоконнике табличек с надписью "Вор - пособник врага!", совершенно аналогичных болтающейся на шее Петухова, начинал каяться в своих грехах и закладывать сотоварищей.

       После чего раскаявшийся грешник на глазах ожидавших своей очереди коллег отводился в соседний дом, откуда чуть погодя иногда раздавался револьверный выстрел. Балк весело палил в воздух, объясняя побледневшему чинуше, что "палец сорвался, а курок чувствительный". [74]

       К концу недели в казну было возвращено материалов и ценностей на сумму более полумиллиона рублей. Все перепуганные чинуши и подрядчики, боящиеся смотреть в глаза друг другу, были позже собраны в зале городского дворянского собрания, и Руднев произнес перед ними речь, которую можно было резюмировать одной фразой - "до конца войны воровать у армии и флота нельзя". Тех, кто не внемлет, ожидает расстрел без суда и следствия. Для тех, кто проникнется и будет трудиться, не покладая рук - вся информация, добытая в ходе следствия, никуда и никогда не пойдет. Все темные делишки, не касающиеся армии и флота, не касаются и Руднева.

       Но больше всего чинуш и простых обывателей напугала речь Руднева, которую он произнес перед общим собранием матросов и офицеров отряда крейсеров перед тем, как вести моряков на столь не характерное для них дело. Самым страшным было начало...

       - Товарищи! - по рядам выстроившихся по экипажам моряков и офицеров прошло быстрое, недоуменное шевеление, как по колосьям пшеницы, когда по ним пробегает порыв свежего ветра. Не то чтобы социалистические идеи были особо популярны среди моряков на Дальнем Востоке, но сочувствующие были. Даже среди офицеров.

       - Да-да, я не оговорился. Я всех вас считаю своими боевыми товарищами. И тех, кто со мной на "Варяге" прорывался с трофеями вокруг Японии; и тех, кто со мной на "Богатыре" держал на почтительном расстоянии от захваченного купца трех "Мацусим". Тех, кто на крейсерах ходил к японцам в огород, кто на "Громобое" рванулся нам навстречу, зная, что, быть может, придется отбиваться от пары-тройки асамоидов. А еще тех, кто тушил пожар на "Рюрике", готовился к атаке японских крейсеров и ходил к Гензану на миноносцах; всех, от командиров крейсеров до последнего штрафного матроса я считаю своими боевыми товарищами. Ибо мы вместе ходили под Богом и японскими снарядами, даже если мы там были в разное время и не всегда рядом...

       Сейчас нам с вами, товарищи мои, придется заниматься тем, чем армия и флот заниматься не должны - наводить порядок в этом городе. Но я верю, что мы справимся и с этим - не страшнее снаряда под ватерлинию будет. И еще. Я испросил у государя-императора разрешения, чтобы все члены Товарищества ветеранов войн Российской Империи имели право обращаться друг к другу как товарищи, конечно, вне службы. Так что для всех вас я сейчас "товарищ контр-адмирал". Если кто-то из господ офицеров считает, что такое обращение уронит его честь и достоинство - вступление в сие общество дело сугубо добровольное.

       Когда смолкли восторженные крики "ура" и оторопевшему Балку удалось на минуту уединиться с Рудневым, тот был схвачен за грудки и с пристрастием спрошен:

       - Ты что за балаган устроил, Петрович? Какие, в жопу, товарищи, на кой ляд!?

       - Вася, успокойся, - непривычно скромно и застенчиво начал Руднев, - все началось с идиотской оговорки. Я когда от тебя шел, у меня Стемман что-то спросил, ну а я, голова-то занята, на автомате его переспросил "Простите, ТОВАРИЩ капитан первого ранга"... Ну, пришлось пообещать, что разъясню. Наплел ему про это гребанное "товарищество", мол, обдумываю, надеялся отвяжется... Так вот, он в тот же вечер приперся почти что с половиной офицеров крейсеров, и попросил организовать оное общество немедленно! Я думал спустить на тормозах - сказал: "или все участники боевых действий, не струсившие под огнем, включая матросов и даже армейцы, или я не участвую". Думал - не проглотят, так нет - прогрессивная молодежь, блин! Согласилися даже на это!!! Хотя и не сразу. Короче говоря, задний ход я пока дать не смог. Уже списки составляют. Но ты не расстраивайся - через пару месяцев, я думаю, идея сама собой зачахнет.