Аналогичный мир - 4 (СИ)

…- У нас дом построили, для одиноких и малосемейных, «Холостяжник», а я ж, как приехал, сразу на квартиру записался, так что в понедельник пойду, — Эндрю достаёт из нагрудного кармана пустую визитку и старательно вписывает на двух языках ещё один адрес. — Вот, квартиру, правда, пока не знаю…

…Дать парню переехать и обжиться немного. Недели две, ну, двадцать дней. Дольше тянуть нельзя, упустим время. Начнётся сезон и всё станет сложнее. Делать ещё можно будет, а решать и готовить надо сейчас. Сегодня двадцать девятое, к семнадцатому он должен это сделать. С Джонни Эндрю разговаривать не будет, Джонни для них обоих — лендлорд. Значит… значит, это его дело. И только его.

Для России рейс считался коротким, и пассажиров не кормили. Но после их пиршества в шашлычной Фредди был уверен, что два, а то, пожалуй, и три дня голодовки ему не помешают.

ТЕТРАДЬ ДЕВЯНОСТО ШЕСТАЯ

Степан Мухортов оказался в общем именно таким, каким представлял его себе Жариков по рассказам Марии. Кряжистый крепкий мужик, не злой, но себе на уме. С Марией поздоровался, обняв её с властной уверенностью.

— Что ж ты?

— Так уж вышло, Стёпа, — виновато вздохнула Мария.

— И чего у тебя?

Мария снова вздохнула.

— Неродиха я, деток у нас не будет, никогда.

Он молча смотрел на неё, будто ждал. И Мария продолжила заготовленное.

— И этого… ну, спать с тобой… нельзя мне.

— Со мной? — тихо, но со слышной угрозой уточнил Степан.

— С любым! — на глазах Марии выступили слёзы. — Вообще нельзя, — она уже говорила только по-английски. — Больная вся внутри. Не жена я, никому не жена.

— Не реви, — властно остановил он её. — Кто сказал? Врач, говоришь? Веди к нему.

Мария повела его к Варваре Виссарионовне. Это ж она… по женским делам. А уж она, объяснив всё Степану, вызвала Жарикова.

Выслушав Варвару Виссарионовну, Степан кивнул.

— Так, ясненько. И с чего это с ней? С тифу такое не бывает.

— Это был не тиф, — сразу вступил Жариков. — Другая болезнь.

Он ещё раньше решил не рассказывать Степану всего: то, что тот видел Марию в «горячке» и в «чёрном тумане» позволяло не соврать, и даже не умолчать, а поменять местами причину и следствие.

— Если по-простому, — начал Жариков в меру грубовато, — выгорело у неё внутри всё.

Степан приоткрыл рот, мучительно соображая. Покосился на Варвару Виссарионовну, понурившуюся Марию.

— Это от чего ж? Заразилась, что ли? Так…

— Нет, — перебил его Жариков, — это не заразно. Но и заболела Мария не сама, — и решил: — Идёмте ко мне, там договорим. К Варваре Виссарионовне вопросы есть?

— Какие уж тут вопросы, — Степан тяжело встал, будто услышанное только сейчас дошло и придавило его. — Спасибочки вам, доктор, за разъяснение.

До кабинета Жарикова они шли молча, а у самой двери Степан с прежней властностью бросил Марии:

— Обожди здесь, мужской разговор.

Жариков ободряюще кивнул Марии, пропуская Степана в свой кабинет.

В кабинете Степан молча сел на указанное место и, к удивлению Жарикова, начал разговор точно с того, на чём его прервали.

— Так как же так? Не сама заболела. Заразили специально, так, что ли?

— Не заразили, — вздохнул Жариков. — Но специально. Ты знаешь, кем она была раньше?

— Номер видел, не слепой, — буркнул Степан. — Я ж её сам, как дитё, в корыте купал, с ложки кормил. Рабыней была, ну, так что? — и догадался: — Это, что ж, хозяева её, что ли? Они?

Жариков кивнул. Минут пять Степан безобразно ругался на двух языках, вминая кулаком сказанное в своё колено. Жариков терпеливо ждал. Наконец Степан успокоился.

— Сволочи. Не себе, так никому, значит, сволочи, попались бы мне. Такую красоту загубили, — твёрдо посмотрел Жарикову в глаза. — Попить дай, в груди загорелось.

Жариков встал и налил ему воды.

— Держи. Другого нет.

— Другое я в другом месте и возьму!

Степан жадно выпил стакан до дна и символически вытряхнул на пол последнюю каплю.

— Ладно, доктор. Теперь-то что делать? — и заговорил сам, не дожидаясь ни ответа, ни дальнейших вопросов. — Люблю я её, а жить-то надо. Думаешь, я не понял, чего она сбежала? Я ж не дурак. Она — баба хорошая, не смотри, что красавица и фигуристая, у неё душа есть. Это она мне руки развязать решила. Уезжала, прощалась, я и понял. Всё, Степан, улетела жар-птица твоя. Это бабы ей нажужжали про неродиху, дескать, уйди, дай жизни мужику. А и правы бабы, стрекотухи, жужжалки чёртовы. Мне уж сорок глянуло, волос седой пошёл, а ни дома, ни семьи, ни деток. Корень свой оставить на земле нужно, чтоб жизнь незряшной была. Я в угоне об этом сны видел да наяву думал. А тут… красива она, я в том сарае только глянул на неё, аж зашёлся. Ну, думаю, моя будет, ни у кого такой от веку не было и быть не может. И вот…

Он махнул рукой и замолчал. Жариков, присев на край стола, внимательно смотрел на него и ждал. Но Степан молчал, и Жариков тихо участливо спросил:

— Нашёл уже?

— Нашёл, — вздохнул Степан. — Хорошая баба, всё при ней, я ещё… да чего там, я с ней уже с полгода, у неё пузо скоро на глаза полезет, ну, а как Мария уехала, она… у меня она живёт. И всё по-ладному у нас.

Жариков понимающе кивнул, и Степан поднял на него глаза.

— А Мария… мы не венчанные, и не записывался я с ней. Что ж, пусть сама по себе живёт. Она красивая, устроится. Может, — Степан усмехнулся, — и здесь её уже кто приглядел к себе. А она ласковая, доверчивая, кто поманит, за тем и пойдёт, — и неожиданно: — Приглядишь за ней, чтоб по рукам не пошла?

Жариков твёрдо кивнул.

— Пригляжу.

Степан хлопнул себя по коленям.

— Зови её тогда. Сейчас и решим.

Жариков подошёл к двери и открыл её. В метре от кабинета стояла Мария, а рядом и сзади Майкл, Крис, Эд, Андрей, Джо с Джимом, ещё парни… Ну… мощная команда.

— Заходи, Мария.

Парни остались стоять, только Майкл шагнул следом, но Жариков взглядом остановил его. И, поглядев на Жарикова, парни отступили, отошли в глубь коридора. Пропустив Марию, Жариков ещё несколько секунд постоял в дверях, по-прежнему молча, только взглядом отодвигая парней ещё дальше.

— Так, Маша, — Степан встал ей навстречу. — Значит, что? Решила?

— Ты тоже решил, — Мария вздохом перевела дыхание. — Клава… у тебя живёт, ведь так?

— Та-ак, — Степан, прищурившись, оглядел её. — Значит, знаешь. И давно?

— Неважно, Стёпа, тебе с ней лучше будет.

— А тебе без меня, так, что ли? — и не дожидаясь её ответа, полез за борт пиджака и вытащил пачку купюр. — Держи, здесь пятьсот, на обзаведение тебе.

— Стёпа, а…

— А я сам по себе, — перебил он её. — Бери, ну.

Мария медленно протянула руку и взяла деньги.

— Спасибо тебе. Не за деньги, нет, за то… за жизнь спасибо, ты не держи на меня зла, я не хотела, чтобы так…

— Ладно тебе, — перебил он её. — Удачи тебе. Прощай, — кивнул Жарикову. — Спасибо, доктор, — и пошёл к двери, не дожидаясь их ответов и явно не желая ничего слышать.

Жариков жестом велел Марии остаться и вышел следом. Не хватало только, чтобы сейчас парни к нему прицепились.

Оставшись одна, Мария свернула деньги в трубочку и сунула в карман халата. Ну, обошлось. Значит, он платья её, что дома остались, или продал, или Клавке и другим бабам раздал. Ну и ладно. Жалко, конечно, особенно того, что с кружевом, светлого в цветочек, ну да, что уж тут поделаешь. Да и деньги — пятьсот рублей — немалые, на многое хватит. Если с умом тратить.

В дверь осторожно заглянул и вошёл Майкл.

— Ушёл? — встретила его Мария.

— Да. Его доктор Ваня провожать пошёл. Ты в порядке?

— Да, — кивнула Мария. — Он… он хороший, Миша, но…

— Расплевались?

— Распрощались, — строго поправила его Мария и прислушалась. — Иди, а то застанут. Вечером увидимся.

Майкл кивнул, тоже прислушался и вылетел из кабинета.

Войдя, Жариков оглядел Марию такими смеющимися глазами, что она поняла: он Майкла видел, и приготовила смущённо-виноватое лицо, но Жариков её остановил.